До последнего момента, когда колеса коснулись земли, Леля удерживала самолет от крена. Покачи­ваясь, он побежал по освещенному полю. Приземление было отличным, без единого толчка. Контейнер все также виднелся из-под крыла.

Пробежав немного по земле, самолет остановился. Леля медленно зарулила в сторону и выключила мотор. Со старта уже бежали техники и вооруженцы.

Обе облегченно вздохнули...

В сентябре 1943 года советские войска, прорвав «Голубую линию», пошли в наступление. Штурмом был взят Новороссийск. В этом штурме принимала участие группа из десяти экипажей женского авиаполка. Они были отправлены в район Геленджика, откуда летали бомбить передний край и оборонительные позиции врага под Новороссийском. Руководила этой группой заместитель командира по летной части Серафима Амосова. «Голубая линия» была прорвана в несколь­ких местах, и вскоре весь Таманский полуостров был освобожден от захватчиков.

Полк двигался вперед, перелетая все ближе к Крыму.

В освобожденных станицах местные жители расска­зывали девушкам о том, что говорили немцы о женщи­нах-летчицах. «Ночные ведьмы» - так называли их гитлеровцы, утверждая, что это женщины-бандиты, вы­пущенные из тюрем... (58) Жители рассказывали, как  удач но бомбили девушки, показывали, где ложились бомбы, где стояли немецкие зенитки и прожекторы.

За участие в освобождении Таманского полуострова 46-й гвардейский авиационный полк получил наимено­вание «Таманский». Полгода в ночном кубанском небе - срок немалый. Шестнадцать летчиц и штурма­нов полка отдали свои жизни в этих боях.

В небольшом рыбачьем поселке Пересыпь полк за­держался надолго, до весны1944 года. Поселок был расположен на крутом берегу Азовского моря. Через него проходила дорога от Темрюка к Керченскому про­ливу.

Самолеты стояли на ровной площадке рядом с по­селком. Площадка кончалась крутым обрывом - даль­ше, внизу, плескалось море...

Отсюда в течение нескольких месяцев девушки ле­тали через пролив в район Керчи. Весь Керченский полуостров был забит прожекторами и зенитной артил­лерией. К тому же глубокая осень, зима и начало вены не баловали хорошей погодой. Частые штормы, силь­ные северо-восточные ветры, низкая облачность, наго­няемая с моря, усложняли и без того тяжелые полеты.

       Сначала там, за проливом, не было ни клочка «сво­ей» земли. Потом десантники захватили часть прибреж­ного района южнее Керчи.

При высадке морского десанта поднялся шторм. Ка­тера, мотоботы, танкеры, на которых плыли под вра­жеским огнем десантники, разбросало по всему Кер­ченскому проливу, и только немногие из них достигли крымского берега. Здесь, в районе небольшого поселка

Эльтиген, десантники закрепились и держались в тече­ние полутора месяцев, отрезанные от основных сил. Подбросить подкрепления с Большой земли было невозможно: гитлеровцы блокировали все подходы с моря. (59) Моряки сидели без продовольствия, кончались

боеприпасы. Им прихо­дилось рассчитывать исключительно на соб­ственную выдержку и

 стойкость. А гитлеров­цы напирали, пытаясь сбросить десант в море.

Тогда на помощь десантникам были по­сланы самолеты ПО-2. В течение многих но­чей девушки летали к Эльтигену. Снижаясь над поселком, с малой высоты сбрасывали они морякам мешки с боеприпасами, медика­ментами, картошкой и сухарями.

Одна из таких но­чей особенно запомни­лась Руфе. Погода бы­ла отвратительная - низкая облачность, сильный ве­тер у земли, временами дождь.

Леля дежурила по полетам, и Руфа летела на зада­ние с другой летчицей  Верой Тихомировой.

- Погодка что надо! - сказала Вера, забираясь в кабину - Вряд ли нас там ждут сегодня...

-Тем лучше,- ответила Руфа.- Может быть, об­стрела не будет.

Однако обстрел был. Как только самолет, пролетев над Керченским проливом, стал приближаться к бе­регу, открыли огонь немецкие морские катера. Перед мотором, рассекая тьму, взметнулись огненные трассы.

     - Вправо, вправо отверни! - сказала Руфа.(60)

Вера бросила самолет в сторону, но и там стреляли. Самолет летел низко, на высоте не более ста пятидесяти метров, и немцы находили его не только по шуму мо­тора - в темноте светились голубоватые выхлопы пла­мени из патрубков.

     Убрав газ, Вера лавировала между пулеметными трассами. Высота падала.

Но вот под крылом зачернел берег. Катера остались позади. Руфа всматривалась в очертания береговой ли­нии. Подправив курс, сказала:

- Видишь, поселок чуть левее. И светлое пятно. Заходи прямо на него. Только давай пониже спус­тимся.

Внизу, на площадке у школы замигал огонек. Кто­-то из десантников с помощью карманного фонарика показывал, куда бросать мешки. В ответ Вера поми­гала ему самолетными огнями. Фонарик погас. С вы­соты двадцати - тридцати метров Руфа бросила мешки на площадку у светлого здания школы. Снова засигна­лил фонарик: видно, ждали.

Обратно летели в сплошной темноте. Над проливом шел дождь. Чернота ночи сгустилась, и Руфе казалось, что самолет летит где-то в бездонной пропасти.

Ветер усилился. Море штормило. Дул знаменитый норд-ост. Самолет летел против ветра, продвигаясь впе­ред очень медленно.

Стартовые огни на аэродроме горели непрерывно, посадочную полосу освещал прожектор. Самолеты за­ходили на посадку один за другим. Видно было, как на земле каждый садящийся самолет встречают техники и вооруженцы, которые сразу же бросаются к нему, как только колеса коснутся земли. Самолет рулит, а они удерживают его за крылья и хвостовое оперение, чтобы не перевернуло порывом ветра...(61)

Когда Вера посадила самолет, кто-то крикнул:

- Полеты запрещены!

Действительно, в такую погоду летать было почти

невозможно. Но все знали - моряки сидят на плац­дарме без еды, без патронов. И хотя командир полка запретила полеты, она все же разрешила нескольким наиболее опытным экипажам продолжать боевые вы­леты.

К Руфе подбежала Леля, дежурившая на старте. - Ну, как ты, Руфочка? Полетишь еще?

- Конечно. Вера готова.

- Я знаю...

Почему-то Леле не нравилось, когда Руфа летала с другими летчицами...

До утра Руфа с Верой слетали к Эльтигену еще два раза. На своем маленьком ПО-2 сквозь дождь и непо­году пробивались они к крымскому берегу. Зато как благодарили потом летчиц те моряки, которым удалось выйти живыми из этого кромешного ада.

В одну из напряженных боевых ночей над целью загорелся самолет Жени Рудневой. В ту ночь Женя, штурман полка, «вывозила» молодую, недавно прибыв­шую летчицу Прокофьеву.

Леля и Руфа уже возвращались с цели, когда за­жглись прожекторы. Руфа оглянулась и увидела в пе­рекрестье лучей самолет. Ярко освещенный, он казался светлым, беззащитным мотыльком. Вдруг снизу за­строчила автоматическая зенитная пушка «Эрликон». Это была та самая пушка, от которой Руфа с Лелей только что благополучно ускользнули.

Лучи прожекторов крепко держали маленький свет­лый самолетик, оказавшийся в самом центре разрывов. Но что это? Руфа заметила на самолете красное пятно... Пятно быстро увеличивалось, и скоро огонь охватил всю машину.

- Горит самолет, Леля! (62)

- Кто вылетел за нами?

- Не знаю.

С земли взметнулись фонтаны огня. Четыре. Один за другим. Разрывы бомб. Это отбомбился по цели го­рящий самолет...

ПО-2 продолжал лететь на запад, не разворачиваясь. Руфа увидела, как вспыхнули огоньки, зеленые, белые, красные: это рвались ракеты. Они хранились в кабине штурмана. А может быть, в кармане комбинезона.

Вскоре самолет стал разваливаться на части. Вниз падали пылающие куски...

На земле девушки узнали: вернулись все самолеты, кроме одного, на котором вылетели Прокофьева и Руд­нева. Та самая Женя Руднева, у которой «не ладилось с  физкультурой». Женя, которую Руфа хорошо знала еще по университету: девушка была влюблена в астро­номию, писала научные статьи, и ей прочили будущее ученого. Женя, которая блестяще освоила штурман­