В эту черную ночь на полигоне раз бились два са­молета. Погибли четыре девушки, и среди них – Надя Комогорцева, подруга Руфы. Надя, которая так хотела на фронт...

В середине ночи пошел снег, и погода окончательно испортилась. Самолет, на котором летели Ира и Руфа, при развороте над полигоном на высоте около четырех­сот метров вошел в глубокую спираль и стал быстро терять высоту, приближаясь к земле. Ира пыталась вы­вести его в нормальный полет, но удалось ей это только у самой земли. Скорость снижения еще не была пога­шена, и ПО-2 стукнулся о землю. Самолет был повреж­ден. Девушки, к счастью, отделались легкими уши­бами.(25) Гибель четырех девушек явилась первым большим горем в полку. Катастрофа отодвинула срок отлета на фронт почти на два месяца.

И все же он пришел, этот день. Полк ночных бом­бардировщиков первым из трех женских полков улетал на фронт.

Было веселое майское утро. Светило солнце, и небо синело так ярко, будто звало ввысь. Там, в синеве, про­ходила невидимая дорога на фронт.

Новенькие ПО-2, поблескивая крыльями, стояли на зеленом поле аэродрома, готовые к вылету. Сидя в своей кабине, Руфа поглядывала по сторонам. На ко­ленях у нее лежал планшет с картой, где был проложен маршрут полета. Карта была огромная - Руфа склеила несколько больших листов и сложила гармошкой. Маршрут проходил через Сталинград к реке Миус, по которой тянулась линия фронта...

Вылет затягивался. В передней кабине ведущего са­молета сидела Бершанская, командир полка, и нетер­пеливо поглядывала на Раскову, которая широким ша­гом ходила рядом, давая последние указания. R Раско­вой то и дело подбегали техники, что-то выясняли, уточняли. И сама она кому-то махала рукой, что-то кричала. У кого-то не запускался мотор, кто-то не успел занять свое место.

Наконец все готово. Самолеты ведущего звена дружно начинают разбег и взлетают. За ними­

остальные. В воздухе весь полк собирается в общий строй. Курс - на юг. На фронт.

Первое место базирования полка - небольшой дон­басский поселок Труд Горняка. Чистенький, с белыми хатками и улицами, поросшими травой.

Сначала Руфа никак не могла связать понятие «фронт» С этим аккуратненьким зеленым поселком. Ей всегда представлялось, что прифронтовая полоса – это(26) что-то грохочущее и содрогающееся от стрельбы, где нужно постоянно куда-то прятаться, где непременно холодно, голодно и тесно... А здесь было тихо и спо­койно. Правда, изредка пролетали над головой враже­ские бомбардировщики, и время от времени раздава­лись глухие взрывы на близлежащей железнодорож­ной станции...

Аэродромом служило большое поле, на котором росла густая трава. Жили девушки в поселке.

Несколько дней Раскова оставалась вместе с пол­ком, пока не передала его в руки нового начальства.

Убедившись, что полк принят в дивизию, она собралась лететь назад, в Энгельс.

Перед отлетом Марина Михайловна собрала весь полк. Стояла жара. В тесной комнате было душно. В окна светило заходящее солнце, его мягкие оранже­вые лучи падали на стену ровными прямоугольниками. От солнечных лучей ярко горела красная скатерть на столе, розовато светилось лицо Марины Михайловны, стоявшей у стола.

Руфа слушала Раскову, смотрела на нее, взволно­ванную, раскрасневшуюся, и ей казалось, что вся она пронизана светом, исходящим откуда-то изнутри.

_ Нелегко придется вам на фронте,- говорила Раскова.- Ведь вы - первый боевой полк, в котором нет ни одного мужчины. Естественно, что вам придется приложить немало усилий, чтобы доказать боеспособ­ность полка. Но я уверена: вы, девушки, выдержите все испытания. Я надеюсь, что вы добьетесь гвардей­ского звания!

Больше Руфе никогда уже не пришлось увидеть Раскову. Спустя семь месяцев во время перелета на фронтовой аэродром Марина Михайловна разбилась.

Ее самолет попал в полосу сильного снегопада и вре­зался в гору...(27)

Почти три недели полку не давали боевого задания. Из дивизии и армии приезжали бесконечные предста­вители и комиссии, проверяли, изучали. Было ясно­

на девушек смотрели с недоверием. Но делать нечего, пришлось начальству примириться с тем, что сущест­вует такой полк, где нет мужчин, где - одни дев­чонки...

И вот наступила первая боевая ночь. С приходом темноты на задание вылетели один за другим три са­молета. Открыла счет боевых вылетов полка Евдокия Давыдовна Бершанская. Следом за ней поднялись в воздух командиры эскадрилий Амосова и Ольховская.

В следующую ночь летал весь полк, обе эскадрильи. К первому боевому вылету Руфа приготовил ась со всей тщательностью. Точно рассчитала маршрут, про­верила данные для бомбометания, разложила в кабине все предметы штурманского снаряжения.

Самолеты были готовы к вылету задолго до наступ­ления темноты. С подвешенными бомбами они стояли на поле, рассредоточенные в шахматном порядке, осве­щенные косыми лучами заходящего солнца. Руфе ка­залось, что время тянется бесконечно долго...

В нескольких километрах от аэродрома базировался еще один полк той же дивизии, в котором летчики ле­тали тоже на самолетах ПО-2. У них уже был некото­рый боевой опыт, и многие из них в этот день пришли посмотреть на первый боевой вылет девушек.

- Вы штурман?

Руфа обернулась и увидела высокого голубоглазого парня, младшего лейтенанта, который, улыбаясь, ждал ответа.

- Да. А откуда вы знаете?

- Я все знаю. А зовут вас... - Подумав, он ска­зал: - Руфина Гашева.(28) Руфа удивленно подняла брови. Потом, проследив за его взглядом, рассмеялась: на планшете химиче­ским карандашом было выведено ее имя.

Младший лейтенант представился:

- Будем знакомы. Пляц. Михаил Пляц.

Она протянула руку.

-Очень приятно.

-А вы не боитесь?

-Кого? Вас? - улыбнулась Руфа.

-Нет, лететь. На боевое задание.

-А-а-а. Нет, не боюсь.

-Напрасно. Там стреляют. Иногда, даже очень сильно. Я вот каждый раз боюсь...

      Он говорил с серьезным видом, и непонятно было, шутит он или нет. Руфа нахмурилась.

      - Вы познакомились со мной для того, чтобы ска­зать это?

- Нет, зачем же. Просто хочется предупредить вас. И вообще я бы не пускал девушек в полет... Что мы - сами не справимся? Кто это придумал...

- Ну, знаете! Что это у вас за взгляды?

В это время его кто-то позвал.

- Простите.

Легкой походкой он зашагал в сторону, высокий, худощавый. Подошла Ира и спросила:

- С кем это ты говорила?

- Не знаю. Какой-то Михаил.

Вскоре она забыла о нем. Солнце зашло, земля стала серой. Наступала темнота. Здесь, на юге, темнело быстро. На лиловом небе показались первые звезды.

Со старта была подана команда первым самолетам приготовиться к вылету. Зарокотали моторы. Самолеты стали медленно подруливать к линии старта.

Пока Ира рулила, Руфа вынула бортжурнал, чтобы сделать в нем первую запись.(29) Вдруг сквозь шум мотора Руфа услышала голос: - Гашева!

Рядом с самолетом шагал Михаил и, улыбаясь, Махал ей рукой.

       - Я не успел пожелать вам успешного вылета! Там не так уж страшно... Ни пуха, ни пера!

- К черту! - крикнула ему Руфа.

- Вот это я понимаю!

Полет прошел самым обыкновенным образом. Все

было спокойно, никто не стрелял. Руфа сразу нашла небольшой населенный пункт, вблизи от которого на­ходился лесок, где стояли немецкие автомашины. Бро­сив бомбы по цели, она увидела взрывы. Все было очень просто, настолько просто, что она почувствовала даже разочарование.

- Ира, почему же не стреляли?

- Наверное, тут нет зениток.

- Как в обычном тренировочном полете...

Девушки не знали, что для первых боевых вылетов командование специально выбирало слабо укреплен­ные объекты, чтобы ввести молодых летчиц в боевую обстановку постепенно.

Но уже через два дня их самолет был обстрелян. Во время разворота над целью снизу брызнули пуле­метные очереди. Яркие огоньки вспыхнули перед мо­тором. Ира успела резко отвернуть самолет. Бомбы уже были сброшены, и теперь Ира спешила быстрее уйти от того места, где стрелял зенитный пулемет.