Бросив бомбы, Руфа сказала(36)

- Держи пока курс сто восемьдесят...

Цель снова закрыло облаками. Видно было, как все еще ползают по облакам светлые пятна- прожекторы искали самолет. Потом стало темно - прожекторы вы­ключились.

С востока быстро наползал второй ярус облаков, бо­лее высокий, толщиной в несколько сот метров. Было ясно, что теперь уже закрыты и аэродром, и вся до­лина, и горы.

Назад летели в сплошной облачности. Кругом висел белесоватый туман. Он окутывал самолет, оседая кап­лями на обшивке, на приборах. Лицо и руки стали мок­рыми. По щекам и за воротник стекали капли воды...

      - Леля, возьми поправку на ветер: пятнадцать градусов левее.

Новые данные ветра Руфа определила, насколько это было возможно, перед бомбометанием, когда они выжидали.

      Так они летели до тех пор, пока, по расчетам Руфы, не прилетели в район аэродрома. Тогда она сказала:

      - Через три минуты аэродром. Сейчас мы прибли­жаемся к хребту...

Руфа напряженно всматривалась в густой туман, но ничего не было видно. Минуты тянулись бесконечно. Казалось, что самолет давно уже пролетел и горный хребет, и аэродром и сейчас врежется в высокие горы, окружающие долину... А что, если они отклонились в сторону и летят не в том направлении? Снизиться нель­зя - кругом горы...

      Леля молчала. Видно, и ей приходили в голову не­веселые мысли.

      Наконец, Руфа произнесла как можно увереннее:

      - Леля, пора пробивать... Начинай!

      Леля колебалась. Пробивать облачность можно было только наверняка, иначе...(37) - Ты уверена? - Уверена.

Леля убрала газ и перешла на планирование. Снижаясь, самолет, уходил все глубже и глубже в сырую мглу. Что их ждало там? Стрелка высотомера пере­ползла через цифру 400.

     Внезапно туман посветлел, приобрел зеленоватый оттенок и снова померк. Потом стал розоватым...

     - Ракеты! Это стреляют ракетами на аэродроме! ­- воскликнула Руфа.

Пятна то зеленые, то красные стали обозначаться отчетливее. Стреляли правее, и Леля направила само­лет прямо туда.

На высоте двухсот метров самолет вынырнул из об­лаков. Внизу прямо под ними был аэродром, освещен­ный причудливым светом взмывающих кверху ракет.

     - Долго искали? - спросила командир полка.

     - Нет, что вы! Гашева сразу нашла,- ответила Леля, и Руфа почувствовала, что теперь Леля оконча­тельно признала ее.

Седьмого ноября 1942 года в полку был двойной праздник: к двадцатипятилетнему юбилею Октября девушкам вручали награды. Руфа в этот день полу­чила свой первый орден Красной Звезды. Вместе с ней награждены были десять летчиц и штурманов. Ордена вручал командующий фронтом.

     На праздник приехали «братцы» из соседнего полка. Среди них - Михаил. Он сразу нашел Руфу.

- Я приехал специально, чтобы поздравить вас с первой наградой. Подчеркиваю - с первой! Вообще-то я бы, конечно, не пускал девушек на войну...

Летная форма с голубыми  петлицами очень шла ему. На гимнастерке сиял орден Красного Знамени.(38)

- Новый?

- Сравнительно...

У него была странная манера шутить. Говорил он совершенно серьезно, и только где-то глубоко в светлых глазах застревала смешинка. А улыбался уже потом широкой открытой улыбкой...

      - Вчера я вас встретил, но вы, кажется, не заме­тили меня.

      - Это где же? - удивилась Руфа, вскинув брови.

      - За хребтом. Это было в двадцать четыре часа де­сять минут. Мой самолет летел на цель, а ваш – с цели...

Действительно, оба полка, входившие в одну диви­зию, не только базировались по соседству, но и летали часто на цели, расположенные рядом, а иногда и на одну и ту же цель.

В первых числах января 1943 года на Северокавказ­ском фронте началось отступление немецко-фашист­ских войск. Потерпев поражение под Сталинградом, гитлеровцы спешно отводили свои войска, с Кавказа, опасаясь, как бы они не попали в окружение.

Наши части, преследуя врага, шли за ним по пятам, нанося ему удары и освобождая города и станицы Се­верного Кавказа, Минеральные Воды, Ставрополь, Кро­поткин, Краснодар...

Полк едва успевал перебазироваться с одной точки на другую, догоняя бегущего врага. Часто девушки прибывали на новую площадку на следующий же день после ухода гитлеровцев. Еще дымились пожары, ле­жали убитые, свежи были пятна крови на снегу... Пе­релетев на новое место днем, экипажи вечером уже вылетали на боевое задание. Но все же случалось: гит­леровцы уходили так далеко, что не хватало радиуса действия самолета. Чтобы лететь на бомбежку.(39)

В феврале, в разгар наступления, пришло радостное известие: полк удостоен гвардейского звания. Это была хорошая награда за ту боевую работу, которую проде­лал полк на фронте в течение восьми месяцев, главным образом за боевые вылеты в районе Моздока и Орджо­никидзе.

Ранняя весна застала полк в одной из станиц на подступах к Кубани. Гитлеровцы здесь упорно сопро­тивлялись, стремясь закрепиться. Была весенняя рас­путица, дороги развезло, аэродром раскис, летать было почти невозможно. Однако ночью немного подморажи­вало, и девушки за это время успевали сделать по не­скольку вылетов.

Однажды Леля и Руфа получили задание бомбить переправу.

Ночь была звездная и по-весеннему сырая. До цели летели долго, больше часа. Руфа знала, что переправа хорошо защищена. Там - зенитные пулеметы, прожек­торы. Много раз приходилось им с Лелей попадать под обстрел, но пока все обходилось благополучно. Разве

            только привозили пробоины в самолете...

Самолет приближался к переправе.

Тонкий серп месяца висел над землей. Чуть побле­скивала река. Светлели пятнами плавни.

Еще все было тихо. Еще не зажегся ни один прожек­тор, не раздался ни один выстрел. Но переправа была уже близко, почти рядом. Руфа напряженно ждала момента, когда эта тишина взорвется... Еще немного, может быть десять секунд... И включатся прожекторы, заговорят зенитки...

Это напряженное ожидание, когда еще не стреляют, но вот-вот начнут, Руфа не любила. Уж лучше пусть стреляют, тогда, по крайней мере, все ясно...

Бросив прямо из кабины осветительную бомбу, Руфа высунулась и стала глядеть вниз. Повиснув в воздухе,(40) бомба осветила реку и узкую полоску переправы. Через переправу проходила прямая дорога, по ней двигались темные квадратики машин.

Зажегся прожектор, за ним еще несколько. Лучи медленно шарили по небу в поисках самолета.

- Леля, будем бомбить с планирования,- сказала Руфа, и летчица послушно убрала газ, сбавив обороты мотора. Теперь ПО-2 почти неслышно снижался в направ­лении цели. Нужно было спешить, чтобы бросить бом­бы, пока самолет не обнаружили.

     - Левее, левее... Ныряй под прожектор!

Леля ловко спикировала, так что луч прошел выше самолета.

- Сейчас буду бомбить. Держи курс. Чуть правее...Еще немного... Так!

Самолет слегка качнуло: это отделились одна за другой несколько бомб. Руфа взглянула на высотомер. Он показывал шестьсот метров. Леля продолжала пла­нировать. В тишине ухнули взрывы. Серия бомб пере­крыла переправу , причем одна из бомб попала в самое основание.

- Отлично! - сказала Леля.

Руфа промолчала. Ей было приятно услышать по­хвалу из уст своей летчицы: обычно Леля не хва­лила ее.

Застрочили зенитные пулеметы, сначала наугад. Но вот Леля сказала:

- Высота небольшая, больше снижаться нельзя. Я дам газ.

Внизу услышали самолет. Лучи метнулись к нему, совсем близко запрыгали огненные зайчики. Пах-пах! Пах-пах-пах!

            Стало очень светло: лучи скрестились. Внизу ярким слепящим светом горели зеркала. Леля на полной (41)скорости, выжимая из самолета все, что могла, уходила к линии фронта. Но лучи скользили вместе с самоле­том, не выпуская его из перекрестья.

Внезапно Руфа почувствовала короткий толчок снизу. Чем-то обожгло ногу. Она ощупала унт, но ни­чего подозрительного не обнаружила. И тут раздался встревоженный голос Лели: