– Эй, пацаны, а кто-нибудь в курсах, имеет ли значение возраст мужика при зачатии ребенка? – негаданно прервала Светка треп приятелей, устроившихся с бутылками пива в подъезде.

– Типа не врубился, – дал понять, что не понял вопроса Вовчик и переглянулся с такими же недалекими дружками.

– Ну у всего же есть свой срок годности. А у спермы, интересно, тоже есть? Я вот думаю, что дети, зачатые «старой», рождаются с отклонениями. Вырастают моральными или физическими уродами.

– Чего?

– Ай, ну вас на хрен! – обиделась Светка, затушив сигарету о подошву ботинка. – Чо я тут с вами торчу? Пойду до хаты.

– А чо ты эту тему подняла? – поинтересовался самый старший в компании – Димон. – Оно тебе все – не по барабану?

– По цимбалам! Между прочим, у меня пахан был сорокасемилетним стариканом, – смерила его убийственным взглядом Светка. – Он в полный рост оттянулся в темной подворотне с моей маманей. Та залетела, но аборт делать струсила. Так на свет появилась я. Прошу любить и жаловать! Дочь оттраханной размазни и сбежавшего из тюряги зэка!

– Круто! – сделал вывод Вовчик, но отсел все же подальше.

– Да, обделаешься на радостях! – поддакнула Светка, утерев рукавом куртки потекшую по подбородку струйку пива. – Из-за моей мамаши я теперь вынуждена жить с осознанием того, кто я есть. Лучше бы она сделала аборт. Или сдохла, еще не родив.

– Круто! – повторил Вовчик и отсел еще дальше.

Да что они понимают, дебилы? Корчат из себя крутых пацанов! Кто больше водки хлобыстнет, кто витиеватей помочится, кому дальше девчонка позволит под юбку залезть! Они не знают, как это – просыпаться каждое утро с обжигающим чувством злобы. Жить рядом с ненавидящим тебя отчимом и с презирающей сестрой. Ходить мимо соседей, знающих причину твоего появления! Каждый из них видит за ней насильника, разрушившего славное семейство Елистратовых! Добренькие, жалостливые вонючки! «Ребенок не виноват», «Несчастное дитя»! А потом и начали: «дурная наследственность», «сказываются отцовские гены». Уроды. А эта старая падла – бабка Файка еще и учихалкам что-то нашептала! Не иначе как выдала всю правду ее происхождения. А то с чего бы классная руководительница перестала отвешивать ей затрещины? Ха, присмирела вовсе не потому, что прониклась сочувствием к несчастному ребенку. А потому что стала бояться! Ведь неизвестно, что взбредет в башку отпрыску преступника!

И Светка этим пользовалась. А что ей оставалось? Только идти ва-банк. Чтобы ни одна сволочь не била в самое больное место, она сделала его щитом. Не скрывала ни от кого истину. Она – плохая? Так стать еще хуже! Она – жестокая? Надо возвести монумент своей злости! Пусть боятся!

Допив пиво, она распрощалась с дружками и поплелась по весенним лужам домой. Как же не хотелось видеть кислые мины сестрички и папаши! Как бы от них избавиться? Достали своими нравоучениями.

Поднимаясь по лестнице, она задержалась у вязаного коврика, лежавшего под дверью бабки Файки. Старая дура не научена горьким опытом? Недавно пацаны по наущению Светки навалили под эту дверь несколько куч. Вот был прикол! Все животы надорвали от смеха!

Открыв дверь, Светка вошла в квартиру и, не разуваясь, отправилась в кухню. Побрякав крышками, наткнулась на стоявшую на плите кастрюльку с супом. Снова эта долбанная молочная лапша! Всю жизнь Линка травит ее этой дрянью и липкой, малосъедобной овсянкой.

Поставив кастрюлю на стол, Светка забралась на табурет и принялась черпать ложкой еще теплые белые помои. Насыпала, естественно, хлебных крошек, уронила пару капель дождя с волос, а когда сама наелась, довольная собой, плюнула в кастрюлю. Пусть сестричка с отчимом ужинают! Приятного им аппетита, и чтоб им обоим подавиться!

На ходу раздеваясь, она прошла в зал. Линка сидела за столиком, пригревая настольной лампой учебники.

– Сделала мою домашку? – завалившись на диван, без особого интереса спросила Светка и включила телевизор.

– Мне что, до десятого класса придется за тебя уроки делать? – поморщилась Линка и потерла пресное, усталое лицо.

– Ха! В гробу я видела ваш десятый класс! Мне и восьми хватит.

– Сделай потише. Меня эта стрельба отвлекает. Света! Куда ты с грязными ногами на диван! Сними ботинки, черт возьми!

– Ничего, вымоешь, никуда не денешься. Чистюля хренова. 

Светка демонстративно нажала на кнопку пульта, добавив звука. Линка собрала учебники-тетрадки и молча перебралась на кухню. Но какой в том кайф – сидеть и пялиться в телевизор? Надо придумать что-нибудь эдакое. Как бы приколоться над Линкой, чтоб ее удар хватил?

И Светка придумала очередную пакость. Через неделю, в день рождения размазни, преподнесла ей подарок. Разбудила ее ни свет, ни зоря, виновато поставила бровки домиком и чмокнула в щеку.

– Линка, ты прости меня за все, ладно? – невинно захлопав ресницами, заговорила Светка, делая вид, что не замечает, как ошарашена ее сестра. – Я вела себя ужасно. Давай с этого дня станем подругами, и больше никогда не будем ссориться.

– Светка… – растерянно пробормотала еще сонная Лина и села поудобнее. – Если бы ты знала, как я хотела этого все двенадцать лет!

– В честь нашего примирения я приготовила тебе подарок.

– Правда?

Вот дура! Купилась! Улыбается во весь рот, с нетерпением ожидая продолжение спектакля. Нет, она неисправима. Только бы пацаны, затаившиеся в прихожей, ничем себя не выдали!

– Помнишь, когда-то ты подарила мне щенка?

Линка тут же померкла и недовольно поджала губы. А она красивая, мать ее так. Раньше Светка этого не замечала, но сегодня обратила внимание на ее смоляные волосы и яркие глаза. И от этого ненависть к ней только усилилась. Ее обожают все вонючки-соседи, ею дорожит папаша, за ней увивается смазливый парень. Ей, значит, все блага, а Светке – одно презрение? Конечно, кто же ее полюбит, она же исчадье ада!

– Знаешь, я ведь сильно плакала, когда обнаружила, что он умер. Мне было очень стыдно. Я помню, как ты ревела на его могилке. А потом долго со мной не разговаривала. Раз уж ты его так любила…

Светка положила на кровать мятый пакет. Линка приподнялась на подушке и вытряхнула содержимое, следом заорав на весь дом. Она пялилась на маленький скелет и вопила, а Светка, глядя на нее, закатывалась от смеха вместе с нарисовавшимися в проеме зрителями. Вот это здорово они прикололись! Круто обломали! Раз на Светкину днюху все ходят с траурными рожами, ездят на кладбище, поминают откинувшуюся мамашу, то пусть и Линка не радуется своему рождению!

После «поздравления» Светка не объявлялась дома три дня. Слонялась по улицам, попрошайничала на остановках, отбирала деньги у первоклассников, накупала себе сладостей. Полагала, что за это время отчим поостынет, а Линка как всегда смирится.

Но в этот раз не прокатило. Отчим, заметно сдавший за эти годы, снова решил взяться за ремень. Иногда Светке хотелось, чтобы он ее убил. Пыталась разозлить его так, чтобы он забил ее насмерть. Временами терпеть себя такой уже не хватало сил. Ложиться и вставать, думая только о том, каким образом появилась на свет? Сколько это будет продолжаться? 

– Ну? Давай! – кидаясь злой Моськой на слона, кричала Светка. – Что, кишка тонка? Слабо, да? Ну же, убей меня! Ты ведь всю жизнь ждешь, когда я сдохну! Давай! Я отправила в могилу твою дорогую женушку! Из-за меня она истекла кровью! Я живу, а ее давно сожрали черви!

– Папа! – закричала Линка. – Остановись! Ты ведь ее убьешь!

Отчим лупил Светку ремнем, пока она не потеряла сознание. Виснувшая на его руке Линка ничего не могла сделать. Светка, проваливаясь в темноту, надеялась, что это – долгожданный конец. Совсем не ожидала, что придет в себя стараниями проклятой сестрички. Кто ее просил? Потом снова будет говорить, что Светка обязана ей жизнью. Ни черта подобного! Это они ей задолжали! Превратили в кошмар и без того поганое существование. И почему ее не сплавили в детский дом?

Единственное, что порадовало – отчима хватил паралич. Светка с недельку повалялась в кровати, попила таблеточки, поделала компрессы, да и оклемалась. Восстала из мертвых, как ей нравилось думать. И восстала она для того, чтобы поквитаться. С Линкой, за то, что та вернула ее к жизни, и с названным папашей.