— Да нынче всякое бывает, — протянул молодой дровосек. — По обличью будто русский, а по нутру…

Не закончив фразы, он прибавил:

— Недалеко от Болдырева находитесь… Пожалуй, верстах в двух прямо к северу. Ну, а насчет немцев, — не спеша продолжал дровосек, — то вчера в Болдыреве прибыло их не меньше роты…

— Ну, спасибо, — поблагодарил Рогов и почему-то прибавил насмешливо: — кум… Я пойду…

— Что ж, счастливого вам, — ответил дровосек и в тоне Рогова прибавил: — зятек…

Рогов улыбнулся и, кивнув дровосеку головой, отправился в путь.

Если этот парень говорил правду, то майору теперь не представляло большого труда ориентироваться на местности. На виду дровосека он повернул в противоположную от своего маршрута сторону, к востоку, намереваясь, отойдя подальше, повернуть на юго-запад, к шоссе. Там, возможно, могли находиться и его десантники, если только их уже не встретили проводники партизан, как об этом было условлено с командованием еще на аэродроме.

Удаляющийся Рогов слышал звонкий стук топора и возгласы дровосека, похожие на стон: — Ях-хь! Ях-хь! Ях-хь! — которые затихали по мере того, как майор уходил все дальше и дальше в глубь леса.

Когда звуки топора стали еле слышны, Рогов остановился, опять вынул карту, нашел деревню Болдырево и наметил свой маршрут.

Он ни мало не сомневался, что встреченный им дровосек был местным жителем, возможно, даже болдыревский.

Но майор очень удивился бы, если б мог видеть, как молодой дровосек спустя некоторое время прекратил рубку, огляделся и не спеша направился к зарослям кустарника. Там лежала его сумка, сшитая из домотканного сурового полотна, в которой обычно крестьяне носят с собой пищу. Развязав сумку, дровосек вынул не ломоть хлеба и кусок сала, чтобы подкрепиться, а портативную рацию размером не больше коробки из-под табака.

Еще раз внимательно оглядевшись, дровосек приступил к настройке. Загудел зуммер, и мерный стук ключа раздался в тишине леса. Казалось, дятел долбит кору дерева своим крепким клювом.

Но Рогов ничего этого не видел. Скорым шагом он шел по лесу, пока не выбрался на проселочную дорогу, которая вела в Болдырево и дальше, через эту деревню, к шоссе.

Если бы Рогову сказали, что в этот день ему доведется претерпеть множество самых невероятных происшествий, он бы, конечно, не поверил.

А между тем это было так. И лишь несколько минут отделяло его от события, в результате которого он чуть не стал жертвой немецких гестаповцев.

Ничего не подозревая, майор продвигался вперед, настороженно и зорко оглядываясь по сторонам.

Рваные лохмотья серых неприветливых туч внезапно рассеялись. Заголубело чистое холодное небо, засверкали радующие сердце яркие солнечные лучи.

Вскоре лес стал редеть, меж деревьями проглянуло поле, и Рогов увидел небольшую деревушку, расположенную на пригорке.

Это и было Болдырево.

Отныне Рогов уже не сомневался, что дровосек сказал ему сущую правду и что идет он верным путем.

Но это и встревожило его: днем пересечь поле вблизи деревни, где, к тому же, находились немцы, было более чем рискованно. А иного пути к шоссе не было. Ждать же здесь до ночи — значило окончательно оторваться от своей группы, запутаться в лесу и в конце концов очутиться в немецких руках.

Рогов прислонился к стволу сосны, достал из кармана коробку папирос, закурил и задумался.

Но этот день был полон неожиданных сюрпризов. В лесной тишине, справа от себя, он вдруг услышал уханье филина — он знал, что это условный знак партизан.

«Неужели мне повезло, и это партизанские проводники?» — подумал Рогов и, отбросив недокуренную папиросу, негромко ответил уханьем.

Еще несколько раз ухнул филин, и, наконец, майор увидел меж деревьями фигуру человека в дубленом полушубке.

Рогов не сомневался, что перед ним партизанский проводник, но его положение обязывало быть недоверчивым и настороженным, и он, сняв с шеи автомат, укрылся за сосной, поджидая человека в полушубке.

Когда тот подошел ближе, майор заметил его пышную окладистую черную бороду.

Продолжая ухать, чернобородый неуверенно продвигался вперед, уклоняясь в сторону от затаившегося Рогова. Наконец майор остановил его окриком:

— Не туда идешь… Я — здесь…

Чернобородый вздрогнул от неожиданности и остановился. Сквозь густую поросль его бороды и усов сверкнули белизной крепкие зубы — человек широко улыбался.

— А я и не приметил вас, — сказал чернобородый, старательно выговаривая каждое слово, и закинул на плечо винтовку, которую до этого держал на изготовку. — Здравствуйте, товарищ… Ну, вот, кажется, я и отыскал вас…

— Как это — «кажется»? — спросил Рогов.

— Ну, значит, если вы тот самый, за которым меня послали?..

— А кто вас послал? — допытывался Рогов.

Чернобородый ухмыльнулся.

— Известно кто — командир отряда… А вы, значит, отставший от десанта, который давеча приземлился здесь.

— Пароль! — наконец потребовал Рогов.

— Па-роль, — протянул чернобородый. — Про это, товарищ, знает только наше командование, нашему же брату, рядовому, видно, не положено знать… Да вы не бойтесь — люди свои…

Это могло быть правдой. Видимо, ради наиболее строгой конспирации командование партизанского отряда не сочло обязательным широко разглашать пароль и отзыв. Достаточно, если доставленные в партизанский лагерь десантники произнесут свой пароль, в ответ получат отзыв и, тем самым, станет ясно, что не какие-то чужаки проникли в отряд.

Удовлетворившись ответом чернобородого, Рогов решил довериться ему, как партизанскому проводнику. Предложив своему провожатому итти вперед, майор отправился вслед за ним, держа на изготовке автомат.

«В случае чего, — подумал он, — я успею уложить его раньше, чем он что-нибудь предпримет против меня».

Впрочем, это было лишнее: майор не сомневался в своем провожатом.

Единственно, что его привело в некоторое недоумение — это путь чернобородого. Тот двинулся не по маршруту, намеченному Роговым и, как он думал, верному, а совсем в противоположную сторону — не к шоссе, а назад.

— Стой-ка, друг! — наконец проговорил обеспокоенный Рогов. — Кто-то из нас, видно, ошибается — или ты, или я.

На лице чернобородого отразилось недоумение: круглые, цвета каленого ореха, глаза его еще более округлились, на лоб легли глубокие складки.

— Почему это я ошибаюсь? — спросил он.

— Да потому, что, как мне думается, нам надо итти к юго-западу, а не к востоку.

— Мы и идем туда, товарищ, — ответил проводник, пожимая плечами. — Только я хочу обойти Болдырево лесом и выйти к большаку. А здесь — вы же сами видите — чистое поле… Разве пройдешь незаметно?..

Это было настолько справедливо, что Рогов с досадой подумал, почему не ему пришла в голову такая простая мысль.

Продолжая продвигаться вперед — первым чернобородый, за ним — Рогов, они достигли небольшой полянки.

Слева со стороны Болдыреве послышалось ржание лошади, потом раздался чей-то громкий крик: «Ого-го-го!» — и все стихло.

Остановившись на опушке, проводник некоторое время чутко вслушивался, озираясь по сторонам, затем обернулся к Рогову, взмахнул рукой и двинулся через поляну.

Но не достиг он и середины ее, как вдруг из густых зарослей напротив раздался сухой выстрел, и чернобородый сразу остановился, как будто ткнувшись в невидимое препятствие, потом рухнул на землю.

Рогов стремительно отскочил в сторону и лег за невысокий кустик, росший на поляне. Автомат он держал наготове, но больше выстрелов не было, никто и не появлялся из густых зарослей леса. Раскинулась настороженная тишина.

Следовало что-то предпринять. Лежать на мокрой холодной земле, выжидая, было нелепо, и Рогов сначала медленно и ползком, а затем резким рывком перескочил полянку и скрылся в спасительных зарослях леса.

Этот день был поистине днём неожиданных и частых сюрпризов. Только Рогов вступил под защиту густого кустарника, как навстречу ему шагнул человек с винтовкой на плече. Рогов вскинул свой автомат, и вдруг глаза его широко раскрылись от удивления: в человеке он узнал давешнего молодого дровосека в заячьем треухе.