— В общем, пока Герард готовился к лекциям и вел переговоры об оплате, я добралась до ректора, изложила ему все и потребовала собрать комиссию. С Кавериско у них были не лучшие отношения, так что ректор мне помог. Устроил моему мужу прием во дворце, куда тот отправился без жены, а в это время в университете я прошла испытания и сразу была зачислена на пятый курс. Когда Герард вернулся от короля, то узнал, что я теперь живу в женском общежитии, а он ко мне даже подойти не имеет права.

Тут она подхихикнула, а затем ехидно сверкнула глазами.

— Лекций он читать не стал и вообще рассорился с руководством университета, но почему‑то никто особо не расстроился. А меня поселили в одну комнату с Тиной и с тех пор мы дружим.

Вдруг девушка нахмурила лоб, губы ее горько искривились:

— Одно меня поначалу угнетало: невозможность выйти за периметр ограды. Даже на похороны отца не смогла поехать: он умер через два года после моего бегства.

Тут Лицо ее разгладилось и стало вновь спокойным.

— Потом я привыкла. Да и все мои соученики старались мне помочь, поддержать, сделать так, чтобы я особо не страдала. Вот, Тина в первых рядах. А после университета я сразу поступила в магистратуру, она тоже дает свободу от обязательств, при этом не ограничивает место пребывания. Так что я и в Валариэтан к научному руководителю ездила, и в город выходила. Кавериско несколько раз ко мне пытался подобраться, но у него ничего не вышло.

Лина тяжело вздохнула.

— После смерти отца ему стало нечем мне угрожать. Между тем наш контракт мою учебу и перерыв в отношениях не учитывал, так что время моего брака потихоньку истекало. Два года до учебы, пять — в университете, три в магистратуре… Сейчас осталось всего два года… На это время я решила скрыться.

Стефан перебил ее вопросом:

— Но он же умер? От кого ты прячешься?

Девушка резко вскинула голову и посмотрела на Стефана со странным выражением.

— Умер? Не уверена. Его тела так и не нашли. Боюсь, он инсценировал свою смерть в каких‑то далеких от благородства целях. Конечно, я могла бы проверить это с помощью моего контракта, но… Пока я сумела прикрыться от магического поиска, но если начну манипуляции с контрактом, то выдам себя и он меня найдет.

Лина закончила свой рассказ и в комнате наступила неловкая тишина. Стефан чувствовал, что надо что‑то сказать, но приличные к случаю слова не шли на ум. Да и не хотелось сейчас утешать Лину, ей не это было нужно.

К счастью, Тина вдруг вспомнила про пирожки и с места в карьер стала объяснять:

— Смотрите, эти кругленькие — с мясом, эти длинненькие — с капустой, квадратные — с яйцом и луком, а вот те треугольные — сладкие, с яблочной начинкой.

И хотя ее выступление было вроде как ни к селу ни к городу, но оно сняло напряжение момента. Больше про тяжелую Линину судьбу никто не заговаривал, зато установилась атмосфера доверительности и взаимопонимания. Стефану никогда еще ни с кем не было так легко и уютно, как с этими двумя девушками.

Странно, он всегда побаивался прекрасного пола и все свои отношения с женщинами совершенно сознательно сводил к товарно — денежным отношениям, а тут… Как будто старые друзья собрались. Иногда он даже забывал, что компания разнополая и позволял себе довольно рискованные высказывания, но никто его за них не упрекнул, наоборот, девицы его откровения воспринимали… ну, скажем, с пониманием.

Домой в свою башню придворного мага он вернулся в приподнятом настроении и тут вспомнил про задание, которое ему дала Лина: узнать, кто во время свадьбы имел доступ к брачным кольцам князей Амондиран.

Но было уже поздно предпринимать расследование и он отложил все на утро. Оно принесло разочарования. Первым долгом Стефан сунулся к советнику. Сунул голову в кабинет и понял, что он некстати. Дамиан сидел за столом и внимательнейшим образом изучал лежащие перед ним бумаги. Слева и справа высились горы еще не изученных документов, а секретарь подкладывал новые листки в стопку непрочитанных и одновременно докладывал о тех, кто просит у советника аудиенции.

Было ясно, что сейчас отрывать Дамиана от дел и спрашивать о событиях пятилетней давности — только нарываться на грубость.

Стефан перебрался к покоям князя и узнал от личного слуги Ромуальда, что его господин заперся в мастерской и ни с кем не желает ни видеться, ни разговаривать. Сам слуга трудился при князе всего три года и ничего знать не знал.

Пришлось вернуться в башню, сесть и включить мозги. Обычно Стефан старался их зря не напрягать, но и дураком тоже не был, а вчерашний разговор с Линой его здорово вдохновил на размышления.

Так что он взял листок бумаги и стал записывать имена тех, кто мог ему что‑то рассказать о княжеской свадьбе. Начальник стражи, мажордом, управляющий, главная кухарка и старшая горничная — все эти люди занимали свои должности и тогда, они могли помнить всех гостей.

С кухаркой Стефана связывали очень теплые отношения. Эта выдающаяся со всех сторон дама жалела мага за худобу и считала своим долгом подкармливать. А у Стефана результатом полуголодного детства стал фантастический аппетит. При желании он мог и вообще ничего не есть несколько дней, но когда была такая возможность, жрал в три горла. Еда в него проваливалась как в пятое измерение, не делая мага ни на фунт толще, зато слопать он мог три обеда подряд, а сверху заполировать обильным ужином. Эта способность поглощать пищу в любых количествах просто завораживала кухарку и делала Стефана желанным гостем на княжеской кухне.

Добродушная Мина встретила его приветливо, наложила целую миску сладкой каши с фруктами и сливками и охотно ответила на вопросы. Да, свадьбу помнит. Может хоть сейчас все меню расписать. Гости? Какие гости? Разве они заходят на кухню? Она помнит только, что матушка княгини не ела орехов, посол Элидианы не переносил молочного, а один из гостей требовал на ночь кусок торта.

Так что от нее Стефан ничего не узнал, зато Мина дала ему полезный совет: обратиться к мажордому. У того должны были сохраниться списки гостей, потому что старик ничего никогда не выбрасывает.

Со старым Закариосом у Стефана отношения были натянутые, но ничего не поделаешь, пришлось идти на поклон. Для этого он даже решился на некоторые траты. Съездил в город и заказал то, что, по его мнению, могло доставить старику удовольствие.

Он уже давно заметил, что для мажордома самым важным в жизни было чувство собственной значимости. Стефан нашел писчебумажную лавочку, где за умеренную плату по его заказу изготовили записную книжку солидного формата в синем сафьяне и с золотым обрезом. По обложке сверху шла надпись золотом: «Закариос Фугуль, мажордом княжеского дома Амондиран».

Вернувшись в свою башню Стефан еще немного поколдовал над книжечкой. Старику стоило только взять ее в руки и открыть, чтобы никто другой никогда не смог в нее заглянуть против воли хозяина. Теперь записная книжка тянула не на уплаченные за нее десять серебряных гортов, а на пару — тройку полновесных золотых гитов.

С этим подношением Стефан подъехал к Закариосу и не прогадал. Тот подарку обрадовался и согласился в благодарность ответить на любые вопросы. Узнав, что речь идет о княжеской свадьбе и гостях, приосанился и пустился в длинные разглагольствования, так как по собственному мнению был на ней главным лицом. Под конец признался, что гостей в лицо помнит плохо, зато списки сохранились. Отдать он их не может, но разрешит переписать. Только делать это придется в его комнате, вынести оттуда такую ценность мажордом никак не может.

С оханьем и кряхтеньем полез он в самый нижний угол огромного буфета, занимающего добрую треть отведенной ему гостиной, извлек из нее толстенную папку, пошуршал и вытащил на свет целую пачку сколотых вместе густо исписанных листов бумаги.

Стефан порадовался, что взял с собой тетрадь. Список был не подробный, он был очень подробный. К имени каждого гостя прилагалось подробное описание: откуда приехал, в какую группу гостей входит, ранг, требования к поселению и еде, сопровождающие лица, покои, куда их определили на постой, приставленные лакеи и горничные… В общем, все, кроме внешности.