— Ложись на живот.

Что он удумал?

— Не хочу. Что ты будешь делать?

— Массаж. Не бойся.

Массажа как раз-то я и не боюсь, а вот то, что он стал делать, больше напоминало соединение наших тел. Николай снял футболку и штаны, сначала водил руками по моему телу, одновременно по частям оголяя, а потом тупо стал тереться об меня. Я даже не заметил, откуда он вытащил тюбик с маслом. Если мне до этого было холодно, то теперь, наоборот, жара ударила в мозги.

— Боже, как я люблю твои складочки, мой пупсик. Как же я тебя хочу, сладенькая моя булочка! — От его сравнений бросило в краску, — где наш любимый малыш?

Его скользкая рука нагло подлезла под мой живот и сжала мой член.

— Не называй мой член «малышом»! Он не маленький!

— «Большой мальчик» хочет, чтобы я его поласкал? — так-то лучше!

— «Он» не возражает.

Перевернув, наконец-то, меня на спину, стал ласкать мой член, двигая рукой.

— Потрогаешь мой? — эта просьба и раньше звучала в этой комнате, даже более — была удовлетворена, поэтому я протянул руку к его трусам, — боже! Как я люблю, когда твои пухленькие фаланги сжимают его! Да, вот так!

Честно говоря, он имеет право называть мой член «малышом», по сравнению с его агрегатом, который даже не получается обхватить целиком ладонью.

— Дай вторую руку, обхвати их вдвоем. Да-да! Держи, не разжимай ладони, я буду двигаться.

Его поршень ритмично задвигался, скользя по моему члену.

От возбуждения мне стало трудно удерживать руки.

— Молодец! Еще чуть-чуть… Вот так! — Одной рукой он обхватил мою ладонь, а второй стал водить по моей головке. От быстрого темпа я не выдержал.

— А-а-а! А-а-ух! — тяжело дыша, чуть ли не задыхаясь, я продолжал держать наши члены вместе. От спермы стало скользко. Пара секунд и он задрожал, кончая и смешивая наши жидкости.

— Пышечка! — он свалился между моих ног, упершись лбом в мою грудь, — я говорил, что люблю тебя?

— Да. Каждый раз, когда кончаешь.

— Тогда — я люблю тебя, Пышечка!

Это — правда, это словосочетание теперь звучит постоянно. Если в первый раз это меня испугало, то теперь это как обещание, которое он дает каждый раз. Я начинаю верить ему. Даже могу сказать с уверенностью — я хочу верить ему!

Можно ли представить, что парень в двадцать четыре года, при этом еще девственник, начинает понимать, что ему нравится мужчина, да еще и старше его? Можно, да? А я бы и не подумал, пока не оказался именно этим парнем.

Единственное, что мне о нем известно: наглый, настойчивый, но, в тоже время, заботливый и до неприличия нежный. А еще… Что-то есть в нем такое, что вызывает теперь во мне желание. Рефлекс — вижу, как он улыбается и хитро прищуривает глаза, и все! Прощай — мой умеренный пульс, да здравствуй — учащенное дыхание. Даже на работе тяжело сдерживать свое волнение, когда увижу его даже издалека. Что это? Рефлексы Павлова?

А чем он занимался до меня, какие у него были интересы, кроме работы? Где жил, а главное, с кем? Все это покрыто для меня тайной. Месяц уже живет у меня и даже не вспоминает о своем жилье. Да что там говорить, если я удивляюсь даже себе: как так произошло, что теперь не представляю свое существование без него. Он за месяц научил меня не только находиться с кем-то рядом, но и готовить, ухаживать за другим человеком, смотреть телевизор, обнявшись…

Я стал привыкать, но, как говорят, всему приходит конец. И вчера это произошло: утром предупредил, что встречается с друзьями, и не пришел ночевать. Я мог бы соврать, что не расстроился, мне все равно, но себя же не обмануть. Конечно, ждал, волновался, даже не ложился спать, так и пролежал, периодически проверяя телефон. Поэтому не удивительно, что с утра на работе у меня был непрезентабельный вид.

— Пыжов, что с твоим фейсом? — остаться без язвительных шуток Игоря сегодня не получилось, — что, тебя мучили всю ночь? Хотел бы и я всю ночь с цыпочкой зависнуть, — опять "тощий зад" уселся на мой стол и с мечтательным взглядом уставился в потолок, — что-то сегодня твоей второй половины не видно… И ты своим ходом сегодня… Поссорились?

— Не знаю.

— Как так?

— Он не ночевал дома.

— Ничего себе! — рыжий даже присвистнул, — неужели тебя бортанули? Я знал, что он мудак! Помнишь, тогда вызывал меня к себе? Знаешь, что сказал? «Если из-за тебя у меня ничего не получится с Георгием, я тебя убью!» Представляешь? Правильно ты ему в глаз врезал!

«Не получится с Георгием»! Уже, видно, он получил, что хотел! Как я мог ему поверить?

— Слезь со стола! — как это меня злит!

— Что ты надулся, не я же тебя бросил!

— Игорь, можешь слезть с моего стола и помолчать? И запомни, я ни с кем не встречаюсь и меня никто не бросал. Тебе понятно?!

— Понятно, как не понять!

Остаток дня я провел, пытаясь работать, что получалось с трудом. Сказалась ночь без сна и постоянное напряжение в ожидании его появления. Как же я жалею, что связался с ним, а еще жалею, что вчера не сдержался, позвонил ему… Он не ответил, просто не взял трубку. Видно, был очень занят, вот только чем или кем? Черт! Это смахивает на ревность! Боже, я сейчас похож на свою мать, когда отец не ночевал дома. Нет! Только не это! Теперь пусть даже не думает ко мне сунуться.

Этот ужасный рабочий день наконец-то закончился. Он так и не позвонил… Ожидание выматывает. Едва опустился дома на диван, усталость накрыла меня и я уснул, даже не переодевшись. Как долго я проспал — не знаю, сон был крепкий, поэтому очнулся уже от знакомого чувства — кто-то обнимал меня сзади.

— Уходи, — я не кричал, не злился, просто тихо развернулся в его сторону.

— Прости… — хорошо, что я вижу только его силуэт. Так проще будет оставаться спокойным.

— «Прости» - это все? Я волновался, между прочим. Мог сразу сказать, что не вернешься, я же не жена, которая бы тебя не пустила. По сути — я тебе никто и терпеть измены не обязан. Просто уходи.

Я отвернулся обратно к стене.

— Это не правда, ты для меня самый близкий человек. Пышка, я люблю тебя! — он опять прижался сзади. Сердце предательски забилось. — Мы вышли из ресторана и хотели разъезжаться по домам, когда к нам прицепилась компания пьяных мужиков. Короче, я сутки просидел в КПЗ.

— Что?! Как?! А как же твои адвокаты? Право на звонок?

— Пышечка, какой звонок? Саня по ошибке врезал менту, и нам хорошо перепало уже за решеткой. Повезло, когда сменились дежурные, дали сделать один звонок.

— Это правда?

— Клянусь! Или тебе дать номера парней, с которыми я сидел?

— Думаю, это будет лишним, — в знак примирения повернулся к нему лицом.

— Можно я тебя поцелую? Я так скучал!

Не ответив, я сам обхватил его лицо руками и стал целовать.

— Ой! Ай! Не-е-е так с-и-и-ильно! — такой реакции на поцелуй я не ожидал.

— Что?! Что такое?!

— Больно!

Включив ночник, я подскочил на кровати от увиденного: все лицо было в ссадинах, одного глаза почти не было видно, верхняя губа распухла, как у Анжелины Джоли.

— Боже! – все, что я смог выдать в ту секунду.

— Все так плохо?

— Очень! Тебе нужно к врачу.

— Не хочу, лучше нежно поцелуй.

Наклонившись, нежно поцеловал, опершись рукой в его грудь.

— А-а-ай-й-й! — опять закричал он.

— Где?! Что?!

— Грудь!

Тогда я стал стаскивать с него свитер, а следом футболку.

— Боже! На тебе не осталось живого места, словно по тебе проехался каток. Так! Ты как хочешь, но эту неделю ты точно не пойдешь на работу.

— Да нет, все нормально. Терпимо.

— Ну, уж нет! Хватит мне этих сплетен, что я тебя избиваю. Будешь сидеть дома!

— Только если с тобой, — несмотря на такие травмы, его шаловливые руки поползли по моей ноге, — ты же поухаживаешь за моим телом?

— Сейчас это прозвучало пошло, — я посмотрел в его глаза.

— Ты все правильно услышал… Пышечка! — руки продолжили свое движение под футболкой, — я так сильно хочу… Можно я вставлю?