Три дня папаша распоряжался в нашей усадьбе, вершил суд, проверял правильность записей по сбору налогов, не поленился слазить в казну проверить наличие товара на складе. Но тут у нас чики поки. Мой супруг, может, в постели и не гигант, зато то, что касается хозяйственных дел, тут он - дока. Да и честен чрезмерно. Я вела себя, как целочка на выданье, ни взглядом в сторону, услужлива и послушна главе семьи и владетелю лично.

На четвертый день отец уехал, забрав с собой моего Славика. Я даже всплакнула, провожая этого красавчика взглядом. Весь такой крупный, как на своего битюга запрыгнул, тот чуть не упал. В воротах каменную арку чуть башкой не своротил, все на меня оглядывался…

Ну, Николаша, без моего папани теперь берегись…

Утро, безрадостный дождь за окном, который сменил вчерашний ливень. Со двора доносится брань работников, мне не хочется вставать со своего одинокого ложа. Сохатый вчера вечером получил отставку вместе с ударом фаянсовой тарелкой по лысеющей макушке. Тарелку потом было жалко.

Грустно и скучно. Если бы мы жили ближе к центру Полиса, можно было бы пройтись по рынкам или пообщаться с людьми своего круга. А здесь на пересечении кольцевой и западного тракта нет ни одного приличного семейства, может быть прав был отец, стоило мне уехать в северное Городище? Нет, наслушалась я о провинциальных порядках, там точно мне будет хуже. Здесь хоть изредка можно вырваться в Полис, съездить на загонную охоту и, в конце концов, в собственном доме я полная хозяйка под крылышком собственного отца, который меня очень любит.

Я нехотя встала с постели, повертелась перед зеркалом, примеряя новое платье, привезенное в подарок отцом. Н- да, придется ушивать, то ли я похудела от скачек со Славиком, то ли папаше глазомер изменять стал… нет, я все же похудела.

На улице раздался скрип открываемых ворот, я выглянула во двор. Опять рейдеры рабов привели, улов был небольшой, всего с десяток крестьян, в основном, подростки. То ли наловчились сельчане прятаться, а скорее всего людские ресурсы оскудевают, каждый раз рейдеры приводят все меньше и меньше живого товара.

Внезапно мое внимание привлекла высокая фигура худощавого крестьянина в нелепых обносках с чужого плеча. Мужчина был не стар, красив и напоминал индейца с древней гравюры. Если его нарядить в соразмерную добротную одежду, отчистить от грязи, то думаю, он бы выглядел неплохо. Я спустилась вниз на первый этаж, намереваясь выйти на крыльцо, и застала в зале своего благоверного. «Они» изволили чаевничать. Когда он, захлебываясь с шумом, всасывал горячую жидкость, тонкие белесые волоски шевелились на его попорченной фаянсом лысине.

Худой, маленький с острым носом, да и что мог породить Гена Гнида? – Правильно, гнида порождает вошь.

Молча пройдя мимо примолкнувшего супруга, я, накинув шаль, вышла на крыльцо. Уставшие рабы сидели под ливнем прямо в грязи. Один «индеец» гордо возвышался над толпой, изредка шевеля руками, связанными за спиной. Он остро взглянул мне прямо в глаза, и я поняла, что пропала…

Бронд – Casus belli или дважды на одни грабли.

Не успел я, как следует разогнаться, как мне показалось, что на меня обрушились небеса. Нет, я не против воды, но не в полете и не в таких количествах. С неба на мою многострадальную голову падал поток воды, сравнимый с Бешеным водопадом на планете Крусков, где экстремалы решаются войти в него только в костюмах повышенной защиты.

Пришлось мне срочно приземляться. Через несколько мгновений отсканировав складки местности, я заметил навес на склоне холма и, забившись в небольшую нишу, замер в ожидании. В небольшом глинистом углублении оказалось на удивление уютно и я, свернувшись клубком, угрелся и незаметно для себя уснул. Очнулся я от удара по ногам. Оказывается, во сне выпростал конечности наружу из ниши. По ним меня и нашли. Подняв глаза, замечаю бородатого субъектов с допотопным огнестрельным оружием в руках. Такое у нас только в традиционных дуэльных поединках используется. Дуло длинного ружья мрачным зрачком взирало прямо в мой левый глаз.

– Эй, длиннота, не спи, замерзнешь, – насмешливо пророкотал бородатый и еще раз приложился к моим конечностям. Я попытался взять под свой контроль сознание бородача, но он в этот момент дыхнул на меня густым перегаром, и я сожалением должен был констатировать факт, что зомбирование не состоится, тем более к нам подошли еще двое аборигенов с настороженными ружьями. И все же я рискнул! На миг отвлекшийся на своих приятелей бородач невольно отвел ружье, и я взмыл в воздух… правда, всего на высоту собственных плеч, а потом меня грубо сбили, приложившись прикладом к моему затылку. Очнулся я уже со связанными руками. Наверное, аборигены посчитали мою попытку взлететь за прыжок, так что про «демона» при мне не поминали, со мной обращались вполне адекватно, то есть грубо сорвали с пояса контейнера и выгребли из карманов пищевые рационы. Один, даже правильно приняв его за пищу, откусил кусок сублимированных водорослей и, скривившись, выругался.

- Это же надо, второй раз попадаюсь так глупо. Ну, ничего, вы объявили мне войну и даже смогли пока со мной справиться, посмотрим, насколько долго после этого вы проживете, – думал я, со злорадством посматривая, как туземцы потрошат контейнеры со спорами бактерий.

– В этих коробках ничего нет, – разочарованно прохрипел один из туземцев и, отвесив мне подзатыльник, скомандовал: - А, ну поднимайся, «село» неумытое. И через мгновение подгоняемый тычками я направился вслед идущему впереди туземцу. Утешало то, что убивать меня не собирались и отряд двигался в нужном мне направлении. Через три сотни шагов мы вышли на узкую проселочную дорогу, где меня запихнули в толпу дурно пахнувших туземцев, очевидно, так же как и я пойманных для каких-то неведомых пока мне целей. Меня привязали к длинной веревке, соединяющей всю толпу невольников, и караван двинулся в сторону Полиса.

Вышагивать по дороге по колено в грязи было непривычно и трудно, так что я часто оскальзывался и получал удары не только от конвоя. Сзади идущий юнец щедро награждал меня пинками в зад и громко утверждал, что он совокуплялся со мной и моей матушкой. Аборигены очень распущены.

Я терпел все тяготы пути и думал только о мщении. Туземец, обыскивающий меня, не добрался до одного контейнера с очень ядовитой бациллой. Смог я ему глаза отвести, пока он по мне шарил. Теперь бы только добраться до Полиса - всех уничтожу! Кстати, споры из вскрытых контейнеров должны были умертвить охрану почти сразу, но, видимо, холод и ливень уничтожили все штаммы бактерий. Так что вся надежда оставалась на последний контейнер, я попробую его вскрыть только в благоприятных для развития бактерий условиях. Тем более, насколько я уяснил информацию, на земле существует теплый сезон, под названием «лето». Дожить бы до него.

К полудню наш караван вышел на широкую дорогу, местами сохранившей следы былой цивилизации в виде твердого покрытия из неизвестного пока мне материала. Имплантированный в мой череп компьютер не подавал признаков жизни, очевидно, вследствие удара по моей голове, он отключился. Хорошо, что лингвистический адаптер работает нормально и можно черпать информацию непосредственно от аборигенов.

По шоссе передвигаться стало намного легче. Но не успели мы пройти и пары сотен шагов, как утихший на время дождь припустил с новой силой. Охотникам на людей поневоле пришлось останавливаться на привал. Мы разместились под густыми кронами деревьев, и охрана раздала невольникам плоские камни, заменяющие им еду. Через секунду я узнал от соседа, что камни именуются сухарями и вполне съедобны, а еще через пару мгновений при попытке его разгрызть я сломал имплантированный зуб.

Отдыхали мы недолго. Лишь дождь слегка поутих, охранники криками подняли нас, и цепочка невольников бодро зашагала по дороге, подгоняемая для скорости легкими ударами палок по задницам.