Я впервые видел такое скопище живых людей и трупов. Повозки, даже сбившиеся в кучу, занимали площадь не менее полутора верст по периметру. А людей согнали в центр площадки и теперь разбирались, кто из них пришлый, а кто ранее в плен был взят. У меня аж голова пошла кругом от плача, воплей, запаха крови, помноженные на послеполуденную жару. Отъехал я в сторону к мурзе, который бесстрастно наблюдал за происходящим. – Каковы наши потери? Еще не выясняли?

– Нет пока. К вечеру все прояснится. А вон и твои ребята едут.

Улыбающийся Мишка Щербатый приветственно махал мне рукой с передовой телеги. Оказалось, что у нас убитых нет, только подранены трое возчиков, один, правда, тяжело, но шаман, сопровождавший мурзу, успокоил, сказав, что мой человек выживет.

К вечеру действительно разобрались. Потери у нас были ничтожны, всего тридцать человек убитыми, но мурза был печален, его последний сын погиб, преследуя знатных бойцов противника, сумевших найти здоровых лошадей. Орда потеряла более двух тысяч бойцов да полторы тысячи женщин, детей и стариков. Мурза не впал в ярость при известии о гибели сына. Он только велел казнить вождя пришедшей в его земли орды медленной смертью, и остался смотреть за мучениями своего врага, даже когда обоз на следующий день тронулся в путь. Наша добыча была огромной, и теперь вставал вопрос, где расселить такое большое количество народа, впрочем, это не моя забота. Мурза - мудрый человек и, когда отойдет от горя, все сам и решит.

Мурза догнал нас через два часа после выхода обоза, лицо искажено злобным оскалом. Он орал на помощников, бил их по головам рукояткой нагайки и что-то кричал. Я подъехал к нему и спрашиваю спокойным голосом:

- Мурза ты, чего?

– А дети шайтана, помру, так они под себя ссать ходить будут! Смертью врага не пришлось насладиться из-за этих безголовых! Где стада я спрашиваю? Одних едоков набрали да коней с небольшим стадом овец. А огромное стадо, где - то в степи двигается в сторону Волги! Вот что, Степа, я тебя не виню. Ты - человек новый, в нашем степном хозяйстве разбираешься плохо. Но у тебя хоть ум есть! Бери с Юсупом сотню воинов и скачите на розыски стада. А то табунщики, если узнают о разгроме орды, назад повернут.

Бронд – гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

Успешно начатый поход обернулся полным провалом, и я сам я чуть не погиб. Самое обидное, что не по своей вине, а из-за отсутствия нормального напарника. Не разорваться же мне на две части! Ну, а если рассказывать по порядку, то после совещания старейшин, я еще десять дней сопровождал войско. Под моим неусыпным контролем кочевники вырезали еще два стойбища, уничтожили четыре мелких отряда противника и все шло к тому, что к концу лета они истребят весь кочевой люд Поволжья. Я не сомневался, что после победы скотоводы устроят грандиозный пир с участием всего племени. Мне только останется перед торжествами отравить источник с питьевой водой, и безлюдность степи обеспечена. Медленно действующим ядом меня обеспечили специалисты из галактической разведки, за ним только стоило слетать на базу, а заодно во время сеанса связи пообщаться с высшим руководством.

- Как, ты еще не покончил с туземцами на столь малонаселенном континенте? – Такими словами меня приветствовал начальник ТОПП- 30 (тайное освоение перспективных планет – 30-й отдел) после моих первых слов доклада.

- Господин Невменос (фамилия его такая), я бы давно покончил со столь примитивной цивилизацией, если бы изначальные сведения о данной планете оказались верны. И я послал ему сжатый отчет о своих действиях в виде мыслеобзора. Несколько минут мне пришлось подождать, пока он переварит полученную информацию. Затем на экране визора опять появился его курносый клюв (урод, одно слово).

- То, что специалисты в чем-то просчитались, не снимает с тебя ответственности. Бронд, вы должны, нет, просто обязаны, уложится в срок с очисткой планеты от аборигенов. Ваши достижения ничтожны. Ведь помимо этого континента еще существуют крупные острова, на которых туземцы влачат жалкое существование. Я уж не говорю о мелких островах, черт с ними, их можно не воспринимать всерьез. Надеюсь, первые колонисты сами быстро сотрут в порошок эти племенные образования до прибытия первой межгалактической инспекции. Но континент и крупные острова вы должны очистить за четверть периода, затем начнется заселение планеты, а еще через четверть периода «окно» закроется на двадцать периодов, и в эту галактику уже не смогут попасть ни мы, ни представители межгалактического сообщества. Но вы не надейтесь на то, что они не прилетят сразу за первыми кораблями поселенцев, – наставлял меня напоследок господин Невменос.

Так, значит у меня всего два года на то, чтобы очистить планету. А если я не успею за четыре оборота планеты вокруг звезды улететь отсюда, то домой мне вряд ли придется вернуться – «окно» закроется. Конкретной помощи от моих руководителей я не получил. Напоследок мне только пригрозили в очередной раз страшными карами и отключились опять на полгода. Я свернул аппаратуру связи, полакомился консервированными морруанскими червями из своих запасов продовольствия, сменил старый медицинский блок на новый.

Сменив одежду и прихватив контейнер с ядом,

я полетел в Поволжье скоростным снарядом…

Да, да я немного поэт в душе. Но это проявляется только в те моменты, когда мною овладевает печаль. А печалился я в предчувствии беды и не ошибся. За две недели моего отсутствия кочевники успели натворить дел. Во-первых, выйдя из-под моего влияния, они начали оставлять в живых не только женщин и детей, но и пленников – мужчин. Им, видите ли, рабы понадобились, они чуть не проиграли одно из сражений, но это не насторожило кочевников. Наоборот, полное отсутствие дисциплины было на лицо, когда я уже подлетал к стану моих союзников, то не заметил никакого боевого охранения вокруг лагеря. В этот вечер я смог взять под свой контроль только одного Булата, а уже на следующий день нас разгромили…

То, что противник провел диверсию, я не сомневался. Через пару часов после рассвета, когда мы выдвинулись всего пару верст, в сторону Волги, лошади встали. Бедные животные дрожали от слабости и испражнялись жидким калом. Не пострадали только кони, принадлежавшие знати - их поили, чистой, пресной водой из обозных запасов. Разбираться было некогда, опасаясь нападения, я предложил поставить повозки в круг, и по возможности помочь хоть чем-то лошадям. Но мое распоряжение не успели выполнить. Слишком уж растянулся обоз. Внезапно из-за холма вынеслась толпа туземных всадников, а далее нас просто разгромили. Причем противник обладал прекрасным огнестрельным оружием, которого я на земле еще не встречал. Руководил этой бандой очень талантливый и хитрый туземец. Впрочем, в тот момент мне не пришлось долго думать, пора было навострять ласты (не местное выражение) на драп.

Мой конь, к счастью, был поен чистой водой, так что как только туземцы кинулись добивать остатки союзного войска, я ударился в бега. Взлетать я не решился, у противника могли найтись снайперы, а очередь из крупнокалиберного пулемета разорвала бы меня в клочья. Поэтому я, подстегивая коня плеткой, старался держаться в центре группы удирающих всадников. Погоня за нами увязалась почти сразу же, но долгое время мы мчались, сохраняя прежнюю дистанцию между собой и преследователями. Я неопытный всадник и вешу гораздо больше любого кочевника, поэтому мой конь пал первым. Не ожидая от него такой подлости, я вылетел из седла и, не успев сгруппироваться, ударился головой о твердую землю. Скакавший сзади меня воин на полном скаку спрыгнул с лошади мне на спину, но промахнулся, подергался в судорогах и замер. Мне надо было взлетать, но сил не хватило даже на то, чтобы приподнять гудящую голову. А потом меня стали бить, и я потерял сознание

Очнулся я не скоро, разлепил веки, и в глаза ударило раскаленное солнце. Страшно хочется пить. Пробую приподнять голову - не получается. Шею удавкой сжимал сыромятный ремень. Впрочем, руки и ноги тоже зафиксированы, и вообще у меня ощущение, что я полностью обнажен. Прямо напротив меня сидел какой-то старик в богатой одежде. Слева от меня на колу корчился Булат. Глаза выпучил, на меня смотрит, похоже сказать, что-то хочет, а изо рта вместо слов кровь течет, и кол уже из подмышки выглядывает. Просел Булатка под своим весом.