Хотя, просто обидно как-то. Искренно любила только я, меня никто никогда не любил. Ни мать, ни тем более отец. Ни первый муж – я для него была просто как вредная привычка. Ни второй муж – для этого я была просто первой влюблённостью, но не любовью.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

И вот однажды, я оказалась толи в кинозале, толи в концертном зале. Сцена была довольно необычной формы. Как бы описать по точнее? Обычно сцена, вернее её край со стороны зала, имеет форму лёгкой дуги. А здесь, до середины сцены, край был ровный, а от середины, сцена образовывала резкий полукруг, выпуклой стороной в зал. А когда в кассе, я покупала билет, и сказала какое место, у прохода мне нужно. Кассир как-то странно на меня посмотрела но, ни чего мне не сказала. Когда же я оказалась в зале, и уселась на своё место, мне резко стало плохо.

«Так, мне нужно срочно сходить в туалет и умыться. А то, мне уже дышать тяжело».

И я пошла в туалет. А в нём было красиво, чисто, везде комнатные цветы, кафельная плитка – под малахит. Раковина тоже была малахитового цвета. Кран, не посередине как обычно должен быть, а с боку. Вода ледяная, как раз то, что мне нужно. Я упёрлась, обеими руками об раковину. Ноги тряслись от слабости.

«Да что же это такое? Чёрт, чёрт, чёрт. О, Господи».

И сама себя шлёпнула ладошкой по губам.

« Господи, прости. Сколько раз я себе клялась, не чертыхаться. И вот, снова нарушила свою клятву. Ну, сколько можно?»

И тут, на меня накатила такая волна депрессии, что стало просто жутко.

«Ну, почему так? Я любила, а меня нет. Я устала быть сильной. Может, и любил меня кто-нибудь но, я об этом не знаю. Дважды была замужем, дважды разведена, четверо детей, внучка. Вот сегодня, решила сделать себе подарок на своё сорокопятилетие. Пришла сюда, и что? Мне стало дурно. Состояние какое-то аховое. Сердце колотится как сумасшедшее, в голове каша, в ушах звенит. Так, надо умыться».

И я взялась плескать себе водой лицо. Вроде немного отпустило, жар на щеках поутих. И в ушах перестало звенеть.

«Ну вот, а вытереть лицо нечем, платочек я не взяла».

И я снова хотела подставить свои руки под струю воды. Но, вода стала себя странно вести. Вместо того чтобы течь вниз, как положено, она потихоньку стала подниматься вверх и в сторону. Я потянулась вслед за струёй. И вдруг, вместо воды, мне на руки упало махровое, маленькое полотенце. Оно тоже было малахитовой расцветки, и было слегка влажным.

«Что, что, что это такое? Как это? Это просто невероятно».

И чем дольше я вытирала своё лицо и руки, тем суше и суше оно становилось. Я от шока, схватилась за него мёртвой хваткой. Но, что странно, я его совсем не чувствовала в руках, как будто там ничего не было.

«Всё, надо идти в зал».

И я пошла. Но, почему-то я не пошла на своё место, а только взглянула наверх, и обомлела. Весь зал, уже был забит людьми. А то место, которое занимала я, оказалось нижним хвостиком половинки сердца. То есть, пустые места образовали половинку сердца. В зале, все сиденья были обтянуты, синей тканью, а моё красное как капелька крови.

«Занятно, очень занятно».

Я почему-то пошла к сцене. Там был молодой юноша, который помогал людям найти свои места. Я не знаю, зачем, вообще туда пошла. Но, возле самой сцены, был ещё один молодой человек. Он, в отличии от первого, никому не помогал, да и к нему никто не обращался. Черноволосый, белолицый, в чёрной футболке, в чёрных брюках. Очень и очень красивый, но…! Что-то было в нём отталкивающее. Взгляд его чёрных глаз, был не просто холодным, жестоким и пустым, а просто страшным. Я прошла мимо него и опять почувствовала головокружение, ноги стали ватными.

«Если я сейчас не сяду, то грохнусь на пол. Как раз повеселю этого кретина, очень сомневаюсь, чтоб он мне помог. Толстая, старая корова, растянулась на полу, это будет очень весело. Так, нужно хотя бы упереться о стену сцены».

И я прислонилась спиной к сцене. Но, это не сильно помогло. И я вижу, что мои ноги, потихоньку съезжают по полу, а пол почему-то очень грязный. Как на улице, после дождя. Вдруг, я чувствую, что моя спина втапливается в стену, то есть за моей спиной образовывается небольшая ниша. И я оказываюсь сидящей, не доехав до пола, около полуметра. На меня, сверху вниз, смотрит этот «чёрный айсберг», с такой презрительной усмешкой. А я, не могу и слова сказать.

«Ну, что он на меня так уставился, весёлое зрелище увидел? Вместо того чтобы помочь, он стоит как истукан и ухмыляется. И чего он ждёт, не пойму?»

Наверно, юноша, который помогал в зале, увидел, что со мной, что-то не так. Быстро подбежал.

– О, Господи. Вам плохо? Ну конечно, здесь так жарко. Давайте, я вам помогу выйти на улицу. Вам, срочно нужно на воздух. Когда вам полегчает, я сам вас проведу на другой сеанс. Давайте, во-от так, не беспокойтесь, я вас держу и не дам вам упасть.

«Да, конечно. Как ты меня удержишь? Я ведь не миниатюрная. О, Боже, если я свалюсь, то и его потяну за собой. Бедняжка, он же не сможет меня удержать и затем и поднять».

– Не бойся, я с тобой. Можно, я буду с тобой на «ты»?

«Ну, можно конечно. Зачем тебе это нужно, со мной возиться? Я же для тебя совершенно чужой человек. Этот придурок, мне не помог, стоит как столб, и только ехидненько так, улыбается».

– А ты что хотела, чтобы я тебя оставил в таком состоянии? Я не могу так поступить. Ты такая беззащитная.

«Да уж, беззащитную нашёл. Если бы я была такая, то не вытянула бы своих детей».

– Я не говорю о том, какая ты вынуждена быть сильной, а о том, какая ты на самом деле. И кстати, я не знаю какое твоё имя но, тебе бы очень подошло имя Хелен.

«Здорово! Меня на самом деле, зовут Хелена. Хелена Анджелс».

– Ого, оказывается, я угадал? А меня зовут Филлипэ Анджелс. Видишь, у нас даже фамилии одинаковые. Может однофамильцы, а может, какие-нибудь дальние родственники, кто его знает?

«Всё может быть. Иди уж в зал, это твоя работа. Может, ты там нужен, тебя не будут искать?»

– Нет, не будут. Руководство уже привыкло к моим выходкам.

«Филлипэ ну, зачем, тебе со мной возиться, иди, я здесь могу и сама посидеть. Негоже мне, старухе, так долго задерживать такого молодого парнишку. Могут неправильно понять. Тебе хоть, восемнадцать есть? А мне ведь, сорок пять исполнилось сегодня».

– Тоже мне, старуха выискалась, ты в зеркало давно смотрелась?

«Вообще-то, я в туалете смотрела на себя, и ничего особенного не видела. Всё как всегда».

– Мне тоже сегодня исполнилось сорок пять, вот так-то. И сама смотри, какая ты старуха.

И он, достал из кармана маленькое зеркальце, и держал его так чтобы я, смогла себя увидеть. Почему-то, я не могла, даже пальцем шевельнуть, не то чтобы, зеркало держать. Взглянула на себя, ожидая увидеть, как всегда круглое лицо, покрытое мелкими морщинками. Набрякшие глаза, усталость. Но, ничего этого не было. На меня смотрело такое лицо, какое у меня было лет в двадцать пять.

«Это что, я? Но, как? Каким образом, я так сильно помолодела? Неужели, полотенце? А кстати, где оно? Я его не совсем не чувствую в руке».

– У тебя нет никакого полотенца в руках. И когда я тебя, выводил из зала, у тебя в руке был лишь носовой платок. Такой, весь малахитовый, и наверно ты, его потеряла, у тебя в руках ничего нет. Я смотрю, ты любишь этот цвет? И платье, и кольцо, и даже глаза.

«Что, кольцо? Какое кольцо? У меня нет никакого кольца. И платье у меня просто, светло-зелёное но, не малахитовое. Я прекрасно знаю, что я сегодня утром на себя одевала».

– Да? Тогда сама смотри.

И он слегка приподнял мне подол платья, чтобы я увидела. Оно действительно, из зелёного, превратилось в малахитовое, правда, незнаю, каким образом. А потом, он взял мою руку, в которой до этого было зажато полотенце. И поднёс к моим глазам. На пальце красовалось кольцо, из цельного малахита. Со стороны ладошки, узкое, а с тыльной стороны, широкое.