Потом я засыпала, просыпалась, молчала… Самоубийство не понадобится — это я уже поняла. Я и так уйду к нему — сама. Все эмоции покинули напрочь, осталась пустота — страшная дыра, куда меня постепенно затягивало и я была не против — я смирилась, я понимала, что это единственный выход…

Папа попросил попробовать встать. Поднял сам почти насильно и отвел меня в туалет. Потом взял за руку и вывел на улицу.

Я подняла голову, посмотрела… мы находились не в больнице. Это был частный дом, окруженный очень запущенным садом — некошеная с лета трава высохла и бугрилась под тонким слоем первого снега. А я в тонкой длинной рубашке и все… Когда ледяной ветер задул под нее и лезвием скользнул по коже, я обхватила себя руками и папа увел меня в дом. Дал выпить что-то. Я пила, хотела опять дойти до кровати. Он не дал, усадил в кресло.

— Пока ты под действием успокоительного, но все время я не буду держать тебя на нем. Ты понимаешь сейчас, о чем я говорю?

Я кивала головой. Смотрела мимо него.

— Арина, Алекс пропал без вести, Веллимира ждали внутри здания. Погиб он и охранник. Кто стрелял — выясняют.

Я не хотела это слышать, крутила головой.

— Тебе все равно придется вернуться. Пожалей маму — я вколол ей снотворное. Она с ума сходит — боится тебя потерять. Ты одна у нас. То, что я скажу, тебе необходимо выслушать — это даст тебе силы жить, Аришка.

Не хочу, не буду, я просто не смогу…

— Ты слушай, слушай… Сейчас мы в чужом доме, сюда нас привез Артем. Он сказал, что тебя нужно спрятать. Это его паранойя или реальность — неважно. Я не хочу рисковать тобой и боюсь, потому что они убивают… Кому ты можешь там понадобиться и зачем — не для постельных же утех, чтобы идти по трупам — я не знаю. Артему виднее. Он очень напугал нас, Арина. Когда я пытался привести тебя в чувство, он не советовал делать этого, а просто быть милосердными и дать тебе уйти без мук. Он сказал, что твоя смерть от тоски — вопрос времени, да и просто физически ты не протянешь долго… без него. Это их особенность… будь она неладна…

Но пока я искал шприцы и препараты, он перенес тебя в спальню и услышал это — запах. Как — не знаю. Но этот запах… у тебя будет ребенок, Арина. Что-то меняется, и они слышат это даже на таком маленьком сроке… Ты сейчас понимаешь, о чем я говорю? Ты беременна, у тебя будет его ребенок — его продолжение. Маленький мальчик или девочка — его частичка. Тебе есть зачем жить и Артем сказал, что только это и может спасти тебя.

Я слушала его, но думала и об этом отстраненно — ребенок…? Наверное, могут унюхать и это. Как собаки… Значит, точно — так и есть. Я что — должна радоваться? Как я могу чему-то радоваться, даже ребенку?

— Я не могу радоваться.

— Какой тут радоваться? Просто дай ему родиться. А для этого нужно встать и жить. Хорошо, что он учуял. Скоро Артем приедет и…

— Видеть не могу их. Никого из них. Папа… ты не беспокойся, ничего я с собой не сделаю — это грех, да? Я все поняла про ребенка. Это же ничего, что я не замужем?

— Да это-то ерунда. Тут другое — с чего-то нужно жить. Значит, мне необходимо вернуться на рабочее место. А тебя нужно прятать.

У Алекса и Мира была прибыльная туристическая фирма, дом, земля, вклад в банке, где-то зарыто что-то — я не понял. Но эти средства недоступны и это навсегда. У Артема есть какие-то камни, но для их реализации нужно время. Там нужно ехать за границу. Того, что есть на руках у него и у нас, не достаточно чтобы вы могли уехать с мамой и более-менее комфортно жить, ожидая рождения маленького. Да и потом — тем более.

Теперь слушай меня внимательно — тебе это не понравится. Ты не приходила в себя почти трое суток. Я все обдумал и понял, что нам нужна помощь.

— Папа, только не говори… — простонала я.

— Да. Так случилось, что мне не к кому больше обратиться. Ярослав не знает ничего и не узнает никогда, если ты не захочешь. Но с его отцом я поговорил и попросил о помощи.

— Ну заче-ем? Зачем оно ему, папа? Кто мы ему, зачем ты унижался, что ты сказал?

— Почему же унижался? Я просто рассказал о том, что существуют ОНИ. У нас солидарность в том, что о них нужно знать, а от некоторых — тех, что покушаются на наших детей, и защищаться.

Он прекрасно понимает, что положение у меня безвыходное, а тебя нужно спасать — прятать. Я рассказал обо всем, Арина. И о нашем с тобой разговоре после того ужина. О том, что ты не любишь Ярослава и почему то чувство, что зарождалось у тебя в душе, угасло. У меня хорошая память — я пересказал твою речь слово в слово. Лучше объяснить было невозможно. Он понял тебя. Его жена умерла два года назад, и ему до сих пор не нужны были другие женщины, он даже не думал о них. Я не говорю, что так и надо, и что так тосковать — это правильно. Все равно это вопрос времени — очнуться и жить дальше. Но он понял тебя. И о вашей женитьбе с Веллимиром по закону того мира я рассказал, и о ребенке… Мы долго разговаривали, Аринка. Он очень хороший человек. Я хотел бы иметь такого друга.

Он решил помочь девочке родом из другого мира, которая страдает и которую подстерегает неведомая опасность. Завтра мы выезжаем. Куда — не знаю. Завтра и скажут.