— Ну и что дальше? — осведомился он.

— Я не понимаю тебя, — покачала головой девушка. — Почему ты не говоришь на языке гилоков?

Джейсон почесал в затылке.

— Да, так мы далеко не уйдем, если не будем понимать друг друга. Знаешь что, я, пожалуй, взгляну еще разочек на свою машину, а ты молись богам, если они у тебя есть, чтобы мой «экспресс» и патроны к нему уцелели при падении. Не думаю, чтобы самолет сгорел.

Он наверняка упал где-то рядом, а дыма я не видел. Джана очень внимательно выслушала его тираду и снова покачала головой.

— Идем, — сказал Джейсон и зашагал по направлению к тому месту, где должен был, по его расчетам, лежать самолет.

— Нет-нет, не туда! — воскликнула Джана, хватая его за руку и стараясь увлечь за собой в противоположную сторону, где в небо вонзались высокие пики Гор Типдаров и лежал ее родной Зорам.

Джейсон приложил массу усилий, пытаясь знаками объяснить девушке, что он хочет только ненадолго вернуться к своему разбитому самолету. Очень скоро, правда, он понял, что рассказать с помощью знаков о самолете человеку, никогда в жизни ничего подобного не видевшему, занятие совершенно безнадежное. Кончилось все тем, что он взял девушку за руку, ободряюще улыбнулся ей и ласково, но настойчиво потянул за собой. Опять эта чарующая улыбка странным образом подействовала на Джану. Она прекрасно видела, что незнакомец ведет ее прочь от пещер родного племени, но не сделала ни малейшей попытки не подчиниться ему. Она даже лоб нахмурила от напряжения, силясь понять, что с ней происходит и почему она, всю свою жизнь не доверявшая мужчинам, с такой готовностью и безо всякого страха следует за совершенно чужим человеком, который и не гилок вовсе, так как не знает их языка.

Недолгие поиски привели двух молодых людей к потерпевшей крушение машине, которая оказалась повреждена гораздо меньше, чем предполагал Джейсон.

удя по всему, над самой землей аппарат частично вышел из штопора и спланировал при падении. Починить его, разумеется, было невозможно, даже окажись на борту соответствующие инструменты, но багаж остался в целости и сохранности, так что Гридли снова заполучил свой драгоценный «экспресс».

Джану безумно заинтересовали обломки самолета, и она внимательно осмотрела каждую железку. Ее буквально переполняло любопытство, тысячи вопросов так и рвались с ее языка — она ведь впервые в жизни видела подобное чудо. И надо же так случиться, что единственный человек на свете, способный это любопытство удовлетворить, был не в состоянии с ней разговаривать. Она чуть не возненавидела его, но в этот момент он снова улыбнулся ей, и Джана его сразу же простила и улыбнулась в ответ.

— Куда пойдем? — обратился к девушке Джейсон. — Что до меня, так мне совершенно безразлично.

Джейсон не надеялся самостоятельно отыскать дорогу назад и рассчитывал только, что окажется замеченным с воздуха, когда дирижабль отправится на поиски. Шансов, что его вообще отыщут, было немного, и поэтому не имело значения, куда он пойдет: на север, запад или восток. За час «0-220» мог покрыть расстояние, которое ему не пройти и за неделю. Поэтому, даже если бы он двинулся в направлении, противоположном лагерю, он все равно не смог бы уйти достаточно далеко, чтобы дирижабль не мог его догнать за считанные минуты. Джейсон повернулся к девушке и с вопросительным выражением на лице стал указывать в разные стороны, словно давая ей понять, что выбор дороги он предоставляет ей. Джана, сразу разгадав смысл его жестов, без колебаний указала на вершины Гор Типдаров.

— Там, — сказала она, — лежит Зорам, страна моего племени.

— Ваша логика безупречна, мисс, — галантно поклонился Джейсон. — Хотелось бы, конечно, еще и знать, куда вы меня приглашаете, но я уверен, что девушка с такими очаровательными зубками не может совершить ничего неподобающего.

Джана, не понимая его комплимента, зашагала вперед, а рядом с ней зашагал Джейсон Гридли из Южной Калифорнии.

Мысли девушки между тем вертелись вокруг одного и того же. Она чувствовала, что скоро лопнет от любопытства. Но каким образом заставить незнакомца ответить на ее вопросы? Она долго думала и пришла к единственному выводу: для этого она должна научить его своему языку, хотя даже не представляла себе, с какой стороны взяться за это дело. В ее жизненной практике ни ей, ни кому-нибудь из ее родственников или знакомых не приходилось учить кого-либо разговорной речи. Такой необходимости просто не возникало. Джана даже помыслить не могла, что подобная проблема когда-нибудь встанет перед ней. Если вы, читатель, поставите себя на место этой примитивной дикарки каменного века, я очень надеюсь, что вы по достоинству оцените потенциальный уровень ее интеллекта. Ведь ее вывод о необходимости научить другого человека своему языку по степени сложности намного превосходит, скажем, выводы, сделанные из наблюдения над крышкой чайника, приподнимающейся при кипении воды. Собственно говоря, она преодолела не меньшие трудности на пути к своему выводу, чем, например, человек, никогда не слышавший о паре, которого попросили запустить паровую машину. Следует, правда, признать, что у Джаны был могучий стимул. В мире просто не существует таких преград, которых не преодолела бы молодая особа, снедаемая неудовлетворенным любопытством, особенно если объект этого любопытства — интересный молодой человек. Меняться может покрой юбок, но человеческая природа неизменна.

Итак Джана по прозвищу Красный Цветок Зорама ткнула себя в грудь изящным смуглым пальчиком и произнесла: «Джана». Проделав это несколько раз, она повернулась к Джейсону и вопросительно подняла брови.

— Джейсон, — ответил он, моментально поняв ее намерения.

Вот так начался нелегкий процесс обучения американца, продолжавшийся до тех пор, пока они не добрались до подножия гор. Подъем оказался долгим и трудным. Он отнимал много сил и почти не оставлял возможности заниматься чем-либо другим, но даже в таких условиях Джана умудрялась давать уроки на ходу или во время привалов. Бесплодные и угрюмые на первый взгляд горы при ближайшем рассмотрении оказались вполне гостеприимными. Здесь всегда можно было отыскать воду — множество горных ручейков рождалось на этих склонах. Джана научила Джейсона искать и различать съедобные корни, орехи и фрукты, которые в изобилии встречались даже в самых глухих и темных ущельях. Живописные долины были полны дичи, а наличие у Джейсона охотничьего ружья делало охоту достаточно простым занятием.

Изучая по пути в Зорам язык своей спутницы, Джейсон одновременно приглядывался и к ней самой. Очень скоро он пришел к непоколебимому убеждению, что природа произвела на свет идеал физического совершенства и красоты при сотворении этой маленькой дикарки. Каждая линия ее стройного и гибкого тела ласкала взор, а ее прекрасное лицо смело могло считаться ожившим гимном Красоте. Все в нем вызывало восторг у молодого американца. Едва он начинал восхищаться великолепием ее ровных белоснежных зубов, как ему тут же хотелось начать воспевать ее глаза, нос, волосы. А когда он смотрел, как она своим каменным ножом свежует подстреленную добычу, готовит еду, добывает огонь древнейшим на свете способом, с ловкостью серны отыскивает среди неприступных скал птичьи гнезда и делает еще тысячу самых разных вещей, он начинал сознавать, что в этой девушке прекрасны не только лицо и фигура. С каждой минутой, проведенной с ней вместе, в Джейсоне росло желание поскорее выучить ее язык, чтобы, наконец, можно было всласть наговориться. Он отдавал себе отчет, что такой опыт общения может повергнуть его в глубокое разочарование и в корне изменить первоначальное суждение о девушке, но в глубине души он был уверен в обратном.

Когда Джана уставала, она находила тенистое дерево, собирала сухую траву или листья для подстилки и засыпала. Джейсон с винтовкой в руках охранял ее сон. Спать приходилось по очереди. Эта мера была вынужденной, так как даже в горах водилось множество опасных зверей. Большей частью Джейсону приходилось стрелять не для охоты, а для самозащиты. Но со временем встречи с хищниками стали привычными и больше не вызывали эмоций, как это происходит с обычным пешеходом, перебегающим улицу, полную машин. Как и пешеход, Джейсон рисковал жизнью, но прекратил об этом задумываться.