— Даже не думай об этом, Лили.

Что?

— Я не слепой, детка. Ты примерно в секунде от того, чтобы сорваться на меня.

— Ты чертовски прав. Ты не мог дать нам хотя бы еще несколько минут?

Нокс открывает свой рот, но сразу закрывает его. Его ледяные синие глаза вспыхивают, и его челюсть ожесточается, будто бы он кусает язык. Не говоря ни слова, он уходит, оставляя меня с чертовским ощущением горечи и одиночества. Он бормочет себе под нос:

— Не можешь, бл*дь, победить.

Я незрелый, эгоистичный, надоедливый ребенок.

Ярость рассеивается, и меня наполняют угрызения совести. Как только он доходит до двери, я выкрикиваю:

— Прости меня.

Его тело дергается, когда он резко останавливается. Он не поворачивается ко мне. Просто стоит в дверях, позволяя мне продолжать.

Я тихо признаюсь:

— Всё это тяжело для меня, Нокс. Ты действительно не можешь даже понять, насколько это тяжело для меня. Узнать о том, что кто-то хочет тебя убить без какой-либо на то причины. Я, — присаживаясь на кровать, я тяжело вздыхаю и продолжаю: — Моя жизнь сейчас состоит из двух вещей — депрессии и паранойи. И это всё. — Я прыскаю со смеху. — Что это за жизнь?

Стоя ко мне спиной, он поднимает свои руки и упирается ими о дверной косяк, и я почти вздыхаю. Это движение сделало его похожим на падшего ангела. Темная комната, украшенная ярким силуэтом массивного мужского тела. Темного и загадочного.

Сильного. Надежного. Безопасного.

Все эти слова заполняют мой разум.

Какого хрена?

Мое сердце бьется быстрее, и румянец поднимается вверх по моей шее. Мне не следует думать о тех вещах, о которых я думаю. Чтобы рассеять чары, я произношу:

— В общем, я чертовски пугаю себя картинками своей приближающейся смерти и надеялась, что ты, ну, я не знаю, утешишь меня или что-то в этом роде.

Не задумываясь ни секунды, Нокс поворачивается и большими шагами подходит к кровати, и становится прямо передо мной. Я поднимаю голову и смотрю ему прямо в лицо.

Очень решительно он говорит:

— Ты не умрешь.

Я хрипло отзываюсь:

— Почему ты так в этом уверен?

Его губы приподнимаются в уголках, и он говорит:

— Потому что есть причина тому, что я такой самоуверенный, принцесса. — Затем он улыбается. Не ухмыляется или скалится. Сверкающие зубы, мегаваттная улыбка.

И она прекрасна.

Немного кривая, она делает мягче его обычно грубое лицо. Я могла бы привыкнуть к такому Ноксу.

Он произносит:

— Не переживай, ты будешь жить по меньшей мере еще один день, чтобы надоедать мне. — Я почти падаю в обморок, когда он подмигивает. — Я самый лучший.

И затем он уходит.

***

Нокс

Мое тело дергается, когда я просыпаюсь.

Открывая глаза, я тянусь в кресле-качалке, и что-то мягкое падает на пол. Я хмурюсь, когда опускаю взгляд.

Одеяло?

Не просто какое-то одеяло. Это одеяло с кровати Лили.

Я быстро смотрю и обнаруживаю, что ее кровать пуста.

Какого черта? Где она? Более важно то, как она выбралась через меня, блокирующего дверной проход?

Вот же дерьмо.

Моя кровь застывает, я вскакиваю на ноги и бегу по коридору. Миллион вероятных сценариев проносится у меня в мозгу, но лишь один там задерживается.

Лили ушла в самоволку.

Перескакивая через три ступеньки, я торможу, чтобы остановиться внизу лестницы, когда вижу, как Лили и Бу танцуют на кухне, пока готовят. Они подпевают CD-плееру.

— Если ты хочешь быть моим возлюбленным, ты должен стать одним из моих друзей! (прим. перев. песня Spice girls «Wannabe») — Это поет Лили.

— Сделай так, чтобы это длилось всегда, дружба никогда не кончается! — это Бу.

Они поют в унисон:

— Если ты хочешь быть моим возлюбленным, ты должен научиться давать. Брать слишком легко, но такова жизнь! — Бу берет кухонную лопатку барабанит ею. — Бах! Бах! Бах! Бах!

Я ошеломлен и лишился дара речи. Я не знаю мне смеяться или взять стул, чтобы наблюдать остальную часть этого шоу. Лили выглядит... счастливой.

Я не верю в это.

Ее щеки пылают персиковым румянцем, когда она поет, смеется и танцует как чокнутая. Одетая в почти слишком короткие шорты, белую майку и спортивные носки она выглядит как девчонка из колледжа. Затем я вспоминаю, что она должна быть студенткой. Ей двадцать два года. Она на пике своей жизни, где ей следовало бы вести себя безответственно, принимая глупые решения, и быть иррациональной.

Острая боль пронзает мою грудь. Я быстро подавляю ее. У нее будет такая жизнь. И я верну ей ее назад. Запомните мои слова.

Лили кричит в деревянную ложку, имитируя микрофон:

— Двигай телом, отрывайся по полной! — затем они с Бу делают круги своими бедрами и шевелят руками, имитируя движения людей, когда они показывают поезд.

Я не могу удержаться. Откидывая голову назад, я неудержимо смеюсь.

Лили взвизгивает, прижимая руку к вздымающейся груди. Бу остается совершенно невозмутимой, всё еще демонстрируя свои идиотско-фантастические танцевальные движения. Бу оборачивается к Лили и поддразнивает:

— Не переживай Диди. Ему просто завидно, что он не может двигаться так, как мы.

Лили сердито смотрит на меня.

— Тебе не стоило подкрадываться к нам. У меня почти случился сердечный приступ. — Размахивая рукой передо мной, ее глаза комично расширяются, когда сарказм берет верх. — Эй? Помнишь? Приближающаяся смерть и всё такое?

Посмеиваясь, я с драматизмом закатываю глаза. Неожиданно вспоминая внезапное пробуждение этим утром, я тыкаю в нее пальцем и делаю шаг к ней. Ее глаза расширяются, она медленно пятится назад. И вот она уже в нескольких шагах от меня, я наклоняюсь до тех пор, пока мы не оказываемся практически нос к носу. Я говорю полушепотом:

— Где ты была сегодня утром?

Ее лицо смягчается. Она шепчет в ответ:

— Ты был уставшим. И это была моя вина. Я подумала дать тебе поспать.

— Это не то, о чем я просил.

Наш тихий разговор привлек внимание Бу, которая стоит за барной стойкой, склонившись к нам, пытаясь подслушать что сможет. Когда она ловит на себе мой пристальный взгляд, она издает звук «пффф» и возвращается к готовке.

По выражению лица Лили, я вижу, что она не понимает в чем проблема. Я мягко объясняю:

— Я ответственный за тебя. Не Бу. Не Рок. Я. Только лишь я. Понимаю, что ты была неподалеку, но мне нужно знать, где ты находишься. Каждую секунду каждого дня. Я понимаю, что ты зла...

Перебивая меня, она тихо говорит.

— В том-то и дело. Я не зла. Больше нет. Ты был прав. Я это прошла. Я… — избегая моего взгляда, она признается: — Я тоже хочу начать всё заново.

....Что, простите?

Лили избегает моего пристального взгляда еще несколько секунд прежде, чем наши глаза встречаются. Ее большие зеленые глаза широко отрыты и выглядят как у олененка. Мой внутренний голос говорит мне быть поосторожней. Внимательнее. Прищуривая глаза, я уверяю ее:

— Я не знаю, что ты задумываешь Делайла. Но я за тобой слежу.

Шок мгновенно вспыхивает у нее на лице, так же быстро он преображается в ярость. Она шипит:

— Да ты с ума сошел! Я здесь объявляю перемирие, Нокс. Я предлагаю его только один раз, поэтому или принимай его, или катись.

Несмотря на свои предчувствия, я беру ее протянутую ручку и пожимаю ее. Как только отпускаю, она улыбается.

— Видишь? Не так уж и сложно, не так ли?

Не отвечая, я подхожу к барной стойке, беру яблоко и откусываю. Из-за спины я слышу:

— Итак, я вот тут подумала, могла бы я поговорить со своей сестрой?

О боже.

Оборачиваясь, я делаю целое шоу, медленно жуя. Ее глаза скользят по моему рту, ее губы раскрываются, она тяжело сглатывает и быстро отводит взгляд.

Что это было?

Мрачная ухмылка появляется у меня на лице.

— Я понимаю. Перемирие, да? Итак, ты будешь сотрудничать, только если я буду делать то, что ты захочешь? Хорошая попытка, Лили. Это так не работает. — Разворачиваясь, я начинаю уходить, когда меня задерживают.