Лили крепко хватает меня за руку, ее глаза умоляют.

— Нет! Я не это имела в виду. — Кладя руку на грудь, она тяжело дышит. Сглатывая, быстро моргает и отпускает мою руку, положив свою вторую также на грудь.

Я видел это прежде.

Приступ панической атаки.

Ступая вперед, я поддерживаю ее и веду к стулу за обеденным столом. Усаживаясь, она вытирает пот со своего лба вялой рукой и говорит с усилием:

— Прости... — судорожный вдох. — Я не знаю, что... — еще один вдох. — Происходит со мной.

Чувствуя себя засранцем, я прочищаю горло и говорю:

— Я думаю, у тебя развиваются панические атаки.

Всё еще тяжело дыша, она пронзительно кричит:

— Что? Не может быть!

— А вот и да. Поэтому тебе необходимо сказать мне, что тебя беспокоит, чтобы мы могли это исправить.

Лили смотрит вверх, размышляя, ее дыхание немного успокаивается, и она отвечает:

— Моя семья. То, что у меня нет возможности поговорить с ними. Это делает меня... подозрительной... и ...заставляет страдать.

Следовало бы мне знать, что так и будет.

Открываю рот, чтобы ответить, но Лили перебивает меня:

— А что, если ты будешь давать мне поговорить с отцом и сестрой раз в неделю? Ты называешь день и время и то, о чем я могу и не могу разговаривать. — Надежда сверкает в ее светло-зеленых глазах. — Я буду слушаться. Я клянусь. Я буду делать всё, что ты скажешь. Просто знание того, что я от них не отрезана, помогает. Я уже лучше себя чувствую. Смотри. — Она прикасается к своему лбу и демонстрирует мне свои сухие пальцы.

Не важно, что я делаю, я всегда буду плохим парнем для Лили. Я знаю, что это не должно меня беспокоить, но, черт побери, это беспокоит. Знать, что я не могу дать ей то, в чем она нуждается, чтобы почувствовать себя в безопасности и счастливой, пока она под моей защитой... отстойно. Хорошо, она первая девушка, которую мне пришлось защищать, но что-то есть в этой девчонке. Я не могу сказать точно. Но она... другая.

— Лили, я... — ее лицо мрачнеет, и я объясняю медленно, но решительно, почему это так сложно. — Послушай, есть вещи, которых ты не знаешь. — Ее губа дрожит, глаза ярко сияют, когда я продолжаю. — Во-первых, твои папа и мама не в линии засекреченной связи, поэтому звонки им не должны превышать пяти минут. Это всё, что ты получишь, если я тебе разрешу их. Во-вторых, Митч держит Теру где-то в безопасном месте. В месте, как это. Есть причина для того, чтобы вас разделять. Я не могу тебе о ней рассказать прямо сейчас, но что могу сказать, так это то, что я даже не знаю, где она находится. Я могу поговорить с Митчем и попытаться выпытать у него телефонный номер, но не могу обещать тебе, что у меня получится.

— Кто такой Митч? — спрашивает она тихо.

— Митч — это парень, который меня завербовал.

— То есть он твой босс?

Скривившись, я думаю, как бы лучше это сказать. Разъяснение этого может быть сложнее, чем я думал.

— Что-то вроде. Он выше меня в иерархии, но он не называет себя нашим боссом. Мы — команда. Мы работаем вместе. — Она не выглядит убежденной. — Если бы кто-то искал Теру, а в это время я был бы недоступен, ты бы наняла Митча. Он не допустит, чтобы с ней что-то случилось.

— Я думала, что угроза была адресована мне. — Она легко пожимает плечами так, будто бы еще не поняла.

Сидя, я кладу свои руки на стол.

— Подумай об этом, Лили. Твои мама и папа имеют дело с реальной угрозой. Кто знает, насколько она серьезная? Мы забрали тебя, и ты в безопасности. Что случится если люди, которые хотят тебя найти не смогут этого сделать? Что они тогда сделают?

Я вижу, как к ней приходит осознание.

— Они возьмут Теру вместо меня.

Тишина образует густой туман вокруг нас. Я не уверен, что еще можно сказать, если честно, я уже ей слишком много рассказал. Поднимаясь, я постукиваю по спинке стула своими пальцами. Наши глаза встречаются во взаимном признании. Разворачиваясь, я делаю лишь шаг, прежде чем слышу:

— Но ты постараешься, так ведь? По-настоящему постараешься?

Уходя дальше от нее, я оборачиваюсь и обещаю:

— Я постараюсь, Лили.

И я это серьезно.

Лили

Это забавно, насколько сильно я привыкла ужинать за обеденным столом с другими людьми. Дома наши графики настолько беспорядочны, что мы постоянно скучаем друг по другу. Тера в колледже, мы с отцом на складе, мама помогает в какой-нибудь организации с плохим финансированием.

До этого момента я не понимала, что упускаю.

Прошло три дня, с тех пор как я разговаривала со своим отцом, и мое душевное состояние восстановлено. Иногда всё, что тебе нужно — это два простых предложения, чтобы привести тебя в норму.

«Что бы ты ни делала, слушай Нокса. Для него превыше всего твои интересы».

«Я действительно надеюсь на это, папа, потому что начинаю доверять ему так, как не доверяю больше никому».

Мы с Бу проводим вторую половину дня за приготовление ужина. Вы бы могли подумать, что это простое задание. Дело в том, что мы готовим на двадцать человек. Вот сколько человек живет в этом конспиративном доме. И так как мы с Бу единственные девушки, вот как много огромных солдат нам приходится кормить. Они не едят домашнюю пищу каждый вечер. Большую часть времени они довольствуются едой на вынос. Это быстрее и удобнее.

Когда Бу попросила меня почистить немного картошки, я была такая радостная и сказала: «Конечно. Давай мне ее!».

Насколько сложно это может быть?

Она передала мне девятикилограммовый мешок картошки. Затем рассмеялась.

Мои сморщенные, морщинистые руки будут пахнуть крахмалом всю неделю. Это уж точно.

Последние несколько дней подтвердили мое подозрение, что Нокс прикрепил Бу, чтобы та следила за мной. И это меня не беспокоит. Ни грамма. Мне нравится Бу. У нас с ней странные и дурацкие разговоры. Если бы мы с ней встретились при других обстоятельствах, то стали бы лучшими подругами.

— Итак, а где Нокс? — спрашиваю я, помешивая говядину, и винный гуляш пахнет божественно.

Бу вопросительно вздергивает бровь.

— Почему ты хочешь знать? Я думала, ты была рада избавиться от него.

Я отвечаю слишком уж быстро.

— Да! — покраснев, я пробую еще раз, принуждая себя притормозить и вести себя беззаботно. Я слабо пожимаю плечами и слегка наклоняю голову, из-за чего выгляжу не расслабленной, а больше похожей на жертву паралича. — Я имела в виду, он был хорошим последние несколько дней, но он говорил мне, что я под его ответственностью, и мне просто было интересно, что такого важного у него произошло, что он заставил тебя со мной нянчиться.

Нарочно избегая вопроса, она мягко улыбается.

— Я не нянчусь с тобой, Ди. — Посмеиваясь, она продолжает: — Мне на самом деле даже неудобно оттого, что мне так весело с тобой. Я даже не чувствую, что это моя работа. Мне не приходится проводить много времени с девушками и... и наверно я просто забыла, как сильно по этому соскучилась. Рок завидует. Он хочет провести смену с тобой, чтобы он мог научить тебя хорошим ударам.

Не может быть! Круто!

Это конечно привлекло мое внимание. Забыв о помешивании, я восторженно отвечаю:

— Он действительно это сделает? О боже. Я была бы в восторге. Я всегда хотела ходить на курсы по самообороне, но мой отец... — моя бравада терпит фиаско, и я постепенно стихаю. Немного восстанавливая свой ажиотаж, я быстро спрашиваю: — Как ты думаешь, могла бы ты тоже научить меня чему-нибудь? Что-то вроде... — оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что Нокс не скрывается в темном углу, я спрашиваю: — Вроде оружия и пистолетов?

Глаза Бу широко открываются, и она невесело смеется.

— Попридержи коней, Ди. Тебе не нужно ничего знать обо всех этих вещай, дорогая. Как бы то ни было, я могу научить тебя как можно поставить мужчину на колени за одну секунду. Ничего безвозвратного, хотя.

Широко раскрывая глаза, как и она, я кричу