Очень скоро «Жигулей» с прицепом хватать перестало. Всего за полгода мы увеличили объем развозимого товара с чемоданчика до грузовика. Причем в свободное от работы в институте время! Давно ли мы, неуверенно сжимая в руках скромные зарплаты научных сотрудников, пытались не ошибиться в правильном выборе ассортимента?

Приняли на работу первого наемного рабочего – Жениного лаборанта Мишу. Вечерами он разбирал привозы и набирал заказы магазинов в гараже, приспособленном под книгохранилище. И хоть я в шутку часто цитировал классика: «У лентяя Мишки жили-были книжки…», работником он оказался очень прилежным и трудолюбивым. А вскоре и вовсе купили свой грузовик «ГАЗ», чтоб экономить на найме авто. Решили водить сами, поэтому отучились на категорию «С». Конечно же, «Газель» или японец-грузовичок подошли бы лучше, но первых еще не выпускали, а вторых пока не ввозили.

Наша деятельность была всесезонной и всепогодной. В жизни не забуду заводку грузовика в тридцатиградусный мороз. Тосолом мы не пользовались, ездили на воде. Сливали на ночь радиатор, тщательно продув ртом резиновые патрубки, аккумулятор уносили домой в тепло. Ранним утром начиналось «оживление грузовика». Женя забирался под движок с паяльной лампой отогревать масло в картере, а я проливал радиатор горячей водой, носясь с ведрами. Однажды горячую воду отключили, пришлось кипятильником греть ее в ведрах. И не было для нас слаще звуков набиравшего обороты движка. А уж когда он, прогреваясь, ревел на полных оборотах, мы торжествовали – ура, запустили! Но и с «раскочегаренным» двигателем машина иногда не сразу могла двинуться с места: застывал задний мост. Разок нам ночью прокололи два ската, поэтому в то утро получение «удовольствия» разнообразилось сменой колес. На долгие годы я, некогда страстный лыжник, люто возненавидел зимы, а деревяшки с загнутыми носками вообще видеть не мог.

Позже, окрепнув финансово, мы наняли водилу на свой «Газон». Купили новый гараж, специально под книгохранилище, да взяли еще одного складского работника – старшего брата Миши Васю. Таким образом, у нас трудились уже три наемных работника, все неофициально.

Однако дальнейшее развитие бизнеса требовало достижения новых горизонтов. Как ни крути, будучи чистыми посредниками между ярмаркой и магазинами, мы являлись лишним звеном в цепи «производитель – конечный покупатель». Еще и не кисло накручивали себе, любимым. Однажды случайно встретили на Чикалде матерщинника Пашу, а вскоре и директрису коченевского книжного магазина, куда сдавали товар. Что ж, выглядело вполне логичным, что наши клиенты, особенно те, кто поближе к Новосибирску, рано или поздно доберутся до ярмарки. Бизнес есть бизнес, устранение лишних посредников – один из основных его законов. Они увидели оптовые цены, поняли, сколько мы накручиваем и стали активно играть на понижение. И по-своему были абсолютно правы.

Какие направления обеспечили бы дальнейшее развитие? Ибо, со временем, можно было потихоньку захиреть, а то и опять вернуться к забытому «книгоношеству». Во-первых, выйти напрямую на московские издательства, чтоб, получая товар по издательским ценам, увеличить рентабельность бизнеса. Во-вторых, начать развитие собственной розницы. Это сделало бы нас независимыми, выражаясь образно, от «Оль» и «Паш» и увеличило бы прибыль с единицы продажи, поскольку торговой наценкой уже ни с кем не надо было делиться. И, наконец, в-третьих. Развивать оптовую торговлю имело смысл в компактной, богатой, промышленно развитой Кемеровской области, главной угольной «житнице» России. Соседний регион изобиловал большими городами – это вам не новосибирские райцентры, по сути, большие деревни. Расстояния между городами Кузбасса были сравнительно небольшими, они, связанные отличными дорогами, буквально следовали один за другим, не в пример огромной по площади Новосибирской области. Саму же столицу Сибири и ее ближние окрестности, к тому времени, плотно «оккупировала» честолюбивая, амбициозная «ТОП-книга», тягаться на равных с которой у нас бы не получилось.

Еще до регулярных вояжей на Кузбасс знающие люди стали пугать нас страшным дорожным рэкетом. Но, в целом, обошлось. Так, пара мелких «наездов». Тормознули как-то на трассе, подставив иномарку.

– Что везем?

– Книжки!

– Чего-чего?! – не поверили братки «с большой дороги». И попросили открыть будку. Убедившись воочию, они даже немного расстроились и как-то неуверенно изрекли:

– Мужики, но соточку всё равно дать надо…

Слово «книжки» (именно «книжки», а не «книги») умиротворяюще действовало не только на братву. На сотрудников ГАИ, которые напрягали еще больше, тоже. У меня, со временем, выработался фирменный стиль общения с ними. Говорил, поправляя очёчки, учтиво, несуетливо, никогда не переходил на «ты», никаких там «слышь, командир (или начальник)». Не брезговал фразами, типа, «не извольте беспокоиться» или «если Вас не затруднит». Словом, воздействовал на гаишников успокаивающе. Характер груза тоже не «возбуждал» – максимум, дашь почитать детективчик, чтоб скрасить дежурство. Рядом с правами я всегда держал свою институтскую визитку, провоцируя на вопрос: «Учёный, что ли?» – «Да, приходится подрабатывать. Везу детские книжки кузбасским ребятишкам!»

Впоследствии транспорт для поездок на Кузбасс мы стали нанимать. Один шофер, с которым довелось немало поездить, отработал своеобразную форму ответа на вопрос «что везете?». Махнув рукой, он презрительно выдыхал: «А-а-а, кни-и-ишшшки…» Глаз гаишника тоже сразу гас, часто даже кузов не проверяли.

Другой водила (он когда-то возил мебель) поведал любопытную историю «открытия» еще одного правильного ответа на вопрос гаишников «что везете?». Мол, ответишь «мебель» – тут же получишь новую порцию вопросов: «а какую? а откуда? а куда?». Поэтому он говорил: «Столы!» Удивительно, но факт: его почти всегда тут же отпускали. Хотя чего удивительного: на подсознательном уровне слово «столы» воспринимаются совершенно по-другому, чем «мебель». И ведь, заметим, не обманывал вопрошавших!

Однако других братки щемили на дорогах активно. Особенно опасным был участок трассы, проходивший через слившиеся друг с другом города Киселевск и Прокопьевск. Светофоров масса, скорость не разовьешь. В середине девяностых на этом участке «работала» команда Шрама. Кто такой Шрам, узнать не удалось, по слухам, его уже нет в живых. Рассказывали, что денно и нощно в обоих направлениях рыскали два джипа с братвой, высматривавшей свою «добычу». Позже, с пуском прекрасной автострады, обходившей города стороной, стало полегче. Несущуюся фуру попробуй, останови легковушкой! Я разок «с чувством глубокого удовлетворения» созерцал на обочине джип с глубокой боковой вмятиной от тарана фурой. Почесывая бритые «репы», братки в кожанах растеряно ходили вокруг. Получите своё!

Как-то меня остановили на посту ГАИ в Киселевске. Рискуя «схлопотать», я спросил гаишников:

– Почему у вас такой беспредел на дорогах?

Ответ обескуражил:

– Ой, а у вас в Новосибирске лучше что ли?

Самый серьезный «наезд» на меня случился у придорожного кафе в Мочище, в двух шагах от Новосибирска, что было особенно обидно. Подвалили двое подонков, будь они прокляты, причем не молодняк «под кайфом». Назвали имя «хозяина»: он, типа, контролировал трассу. Один из них приставил к моей голове пистолет.

Я пожаловался «крыше», назвав имя, которым те мне представились, мол, неужели в двух шагах от города беспредельничают свои же, новосибирские? Оперативно подъехали настоящие «представители» носителя того имени.

– Слышь, коммерс, мы этим, в натуре, не занимаемся, нас подставляют! Поехали, покажешь, где это случилось, они, суки, за базар ответят!

– Нет, – отвечаю, – братва, не поеду. Вероятность того, что они опять пасутся на том же самом месте – ноль.

А про себя думаю: не дай Бог, если вдруг совершенно случайно они как раз там и окажутся! Не исключено, что им «вынесут» смертный приговор, а мне этого не надо. Даже из чувства мести.

На небольшом участке подъема, проходящем через частный сектор города Ленинск-Кузнецкий, за мостом через Иню, работали настоящие фокусники. Они совершенно незаметно залезали на ходу в кузов и выбрасывали всё, что могли. Даже, говорят, холодильники. К нам залезли аж два раза. После первой кражи (выбросили несколько пачек книг) я потребовал у водилы, чтоб он чем-нибудь обшил свой тентованный кузов. А лучше, заменил бы его надежной будкой. В противном случае пригрозил больше его не нанимать. Однако к следующей поездке он ничего не сделал. Залезли опять, пришлось при расчете сумму ущерба удержать: уговор – дороже денег.

Когда водила, наконец-то, обшил кузов толстой фанерой и вставил замок, мы решили посмотреть, как же все-таки «работают» люди. Специально ехали еле-еле, пялились в оба, каждый в свое зеркало, почти наверняка предполагая, в каком месте могут прицепиться. Никого не заметили. Ага, злорадствуем, что, гады, облом? И только остановившись на заправке за городом, мы с изумлением обнаружили, что они не только цеплялись, но и сумели откинуть задний борт кузова, внутрь все же не попав! Как это у них получилось, непонятно.

На посту мэра Ленинск-Кузнецкого, правда, очень недолгий срок, правил некто Коняхин – крупный местный авторитет. Еще до его «мэрства» я заметил на здании городского рынка огромную надпись «Коняхинский рынок», выложенную отделочной плиткой. В бытность его мэром за постом ГАИ встала будка с кассой, где со всех въезжающих в Ленинск машин из других областей взимали плату. Дань стала узаконенной, поскольку, для видимости законности побора, выдавался нефискальный чек. А центральную площадь города украсил огромный стенд, гласивший мудрую цитату: «Вместе будем жить, вместе будем работать! Коняхин». Правда, уступивший ему на выборах городского главы кандидат-коммунист заявил открыто и смело, что еще, мол, увидит, как тот будет сдирать ногтями надпись своей фамилии на фронтоне рынка. И, видимо, фигура новоиспеченного градоначальника была столь одиозна, что он был освобожден от должности и арестован еще в девяностых. Будка с кассой на въезде в город исчезла тут же, а над надписью «Коняхинский рынок» появилось слово «городской».