— Верно, — промолвил он. — Я не люблю черный цвет, но костюм напрокат не собираюсь брать. Я куплю его в кредит в магазине для новобрачных.

— Тем лучше, — сказала я. — Потом будет Дворец счастья, очередь женихов и невест, удивительно похожих друг на друга, улыбки, бокалы с шампанским, фотограф, снимающий молодых вместе с гостями, поздравительные речи заведующей этим самым счастливым чертогом, которая произносит железобетонным голосом: «Дорогие товарищи, вы создали сегодня новую счастливую семью на благо общества…»

И опять ленты на машине, и куклы на бампере, и ужин в ресторане с «горько», и опять тосты под оркестр…

Он выслушал меня, потом спросил не без яда в голосе:

— Откуда ты все так хорошо знаешь? Вроде бы тебе еще не приходилось разъезжать в этой самой машине с куклой?

— А вот и приходилось, — сказала я. — Две мои подруги одна за другой повыходили замуж, и я ездила с ними во Дворец бракосочетаний, что на улице Щепкина, и видела воочию все то, что рассказала тебе, только к одной машине была прикреплена не кукла, а мишка, плюшевый с розовым бантом на шее.

— Это для разнообразия, — сказал Пикаскин.

— Дикая пошлость, — сказала я. — Если бы ты видел этого кошмарного медвежонка, этот бант! Тебя как художника, уверена, передернуло бы от отвращения!

— Я, может быть, не обратил бы внимания, — промолвил он. — Что я хотел еще тебе сказать? Да, вот что. Знаешь, как мы с нею познакомились?

— Нет, конечно.

— Это было осенью, я смотрел по телеку концерт из Останкинской студии, и вдруг во втором ряду показали девушку, ты видела ее, сама понимаешь, она может впечатлить.

— У вас, кажется, цветной телевизор?

— Цветной. «Рубин-107». Мама купила в рассрочку, до сих пор все еще выплачивает, осталось платить около полугода, двадцать рублей в месяц. Кстати, почему ты спросила, цветной ли телевизор?

— Потому что у Таи прелестные краски, по цветному они наверняка лучше смотрятся, чем по обычному.

— Может быть. Одним словом, оператор несколько раз показал ее, то сбоку, то прямо, еще в каком-то ракурсе. В общем, я понял, что вот она, передо мною — девушка из моей мечты.

— Что же ты сделал?

— Что я мог сделать? Мгновенно рванул в Останкино, в Концертную студию. Как раз вовремя, концерт только-только закончился, и — надо же так — она выходит из дверей, я ей навстречу!

— Что же ты ей сказал?

— Я сказал: «Простите, но мне необходимо поговорить с вами».

— Наверное, выдал себя за кинорежиссера, который ищет подходящий типаж, или признался, что ты художник и что она страх как подходит для позирования.

— Вот уж нет, и не думал даже! Мы вместе вышли на улицу, и я ей все объяснил.

— Как же она отнеслась к твоему объяснению?

— Вполне здравомысляще. Сперва, как водится, улыбнулась, потом разозлилась, сказала, что не любит разговаривать с незнакомыми людьми, потом все-таки я сумел ее уговорить, и она призналась, что польщена.

— Еще бы! Я бы тоже считала, что ты совершил целый подвиг ради меня!

— Если учесть к тому же, что мой «Запорожец», как и всегда, в ремонте, но я сумел поймать такси.

— Стало быть, это и было начало?

— Да, — сказал он. — Начало. Начало всех начал.

Он бы говорил, наверное, еще час или вечность, влюбленные поистине не замечают времени и не умеют остановиться.

Но я прервала его.

— Слушай, — сказала я. — Мне завтра вставать рано утром.

Он опомнился и, поговорив еще всего лишь с пяток минут о Тае, о ее красоте и уме, положил трубку.

А я завидовала ей, пока не уснула, уже что-то в четвертом часу.