– Должно быть, он пытался забраться к тебе в штаны.

Он улыбнулся.

– Возможно.

– Если ты собираешься инвестировать, значит, будешь партнером.

Его улыбка померкла.

– Нет. Не хочу.

– Почему?

– Не хочу и все.

Я узнал этот взгляд. Точно так же он смотрел на меня, когда мы обсуждали, будем ли мы жить вместе. То был еще один порог, переступить через который он был пока не готов.

– Я все тебе верну.

Его руки обвились вокруг моей талии.

– Зак, собирался сказать тебе… Я хочу прибавку. И это не намек на секс.

– Я посмотрю, что можно сделать.

Он мазнул по моим губам поцелуем и улыбнулся.

– Я соврал.

– Ты не хочешь прибавку?

– Нет, это намек на секс.

– Кажется, я люблю тебя. – Слова вырвались у меня еще до того, как я осознал, что собираюсь сказать, и я немедленно захотел взять их обратно. Если у него случилась полномасштабная паническая атака от одного только разговора о жизни вместе, то можно себе представить, что с ним сделает слово на букву «л».

Он замер, и я приготовился к худшему, но через секунду он просто улыбнулся и коротко произнес:

– Я знаю.

***

Как-то раз в середине октября к нам перед самым закрытием заглянули Мэтт с Джаредом, узнать, не хотим ли мы вместе поужинать. Анжело сооружал витрину к Хэллоуину, сортируя фильмы ужасов по четырем категориям: кровавые, страшные, жуткие и трешовые.

– Как думаете, «Изгоняющий дьявола» – это просто страшное или жуткое? – спросил он нас.

– Жуткое! – ответил Джаред одновременно с Мэттом, который сказал: «Трешовое».

– Правда? – в унисон спросили Джаред и Анжело, удивленно на него глядя.

Тот пожал плечами.

– Никогда не понимал, чего там можно бояться.

Анжело повернулся ко мне.

– А ты, Зак, что думаешь?

– Ни разу его…

– …не видел, – с улыбкой договорил он за меня. – Можно было не спрашивать. Ладно, поставим к страшным.

– Самое. Жуткое. Кино. В мире, – убежденно сказал Джаред.

– Да брось, – засмеялся Мэтт.

– Зак, какой самый страшный фильм ты видел? – спросил меня Анжело.

Фильмы ужасов, которые я мог вспомнить, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

– «Сияние»?

Он улыбнулся мне.

– Достойно. Годится.

– А ты? – спросил его я.

– Не знаю. «Перебежчик», наверное.

– С Анжелиной Джоли? – недоверчиво спросил Мэтт.

– Не, чувак. С Джорджем К. Скоттом. Смотрели? – Мы дружно покачали головами. – Никто его не смотрел. – Он повернулся к Мэтту. – А ты что назовешь?

– «Лагерь Иисуса».

Анжело сдвинул брови.

– Никогда даже не слышал. Это слэшер? (поджанр фильмов ужасов, для которого характерно наличие маньяка-убийцы, который преследует и жестоко убивает молодых людей или подростков – прим. пер.)

– Это документальный фильм. – Мы все засмеялись, но оказалось, что он не шутит. – Говорю вам, если этот фильм вас не испугает, то, считай, не испугает уже ничто.

Джаред изумленно взирал на него.

– Документальный фильм о религии?

– Не о религии, а о фанатизме. Не одно и то же, знаешь ли.

Вид у Анжело стал задумчивый, и я понял, что до конца месяца копия фильма будет у нас.

Мы вчетвером поужинали, после чего все вместе пошли ко мне, чтобы посмотреть кино. Обычно это занятие нравилось Анжело, но сегодня его мысли витали где-то далеко. Он сидел рядом со мной на диване, а его рука медленно поднималась по моему бедру вверх. Как только наши гости вышли за дверь, он схватил меня за руку и увел в спальню.

Я смотрел, как он раздевается. Мне нравилось просто смотреть на него. В его облике было нечто дикое, экзотичное, нечто редкое, драгоценное и прекрасное, но и бесстыже-дерзкое тоже. Нечто божественное и одновременно распутное. Он в буквальном смысле излучал чувственность, и теперь, когда у меня открылись глаза, было невозможно понять, как я не замечал этого раньше. Я и впрямь был слепым.

– Что? – спросил он внезапно этим своим обычным вызывающим тоном.

– Ты потрясающий.

Он криво ухмыльнулся мне.

– Если я такой потрясающий, то почему ты еще одет?

У меня вырвался смешок.

– Сам не знаю. – Нам потребовалось совсем немного времени на то, чтобы исправить эту ситуацию.

Он достал из тумбочки смазку и потянул меня на себя. Я был уже возбужден. Целуя его, я начал его поглаживать, потом почувствовал на себе его влажную от смазки ладонь и услышал, как он прошептал мне на ухо:

– Зак, я хочу, чтобы ты меня трахнул.

От одних этих слов я чуть было не излился, и мне пришлось убрать его руку со своего члена, чтобы все не закончилось слишком рано. Мне хотелось побыть с ним подольше – дольше чувствовать его, пробовать его вкус, чтобы стать его частью.

Я подтолкнул его вниз и, когда он сел на кровать, встал перед ним на колени. Он поцеловал меня, запустил пальцы мне в волосы. Его рука легла на мою макушку, и для меня это было точно благословление.

Я взял его за вторую руку, перевернул ее ладонью вверх и поцеловал внутреннюю сторону запястья. Нежно засасывая губами мягкую кожу, я чувствовал его пульс, и это было необычайно возбуждающе. Я поцеловал его ладонь, нарисовал языком кружок и услышал, как у него перехватило дыхание. Он всегда был таким тихим. Иногда было сложно понять, что ему нравится, и я испытывал острую радость, когда мне удавалось вызвать у него реакцию – короткую задержку дыхания или резкое движение пальцев в моих волосах.

Положив его на спину, я склонился над ним и прихватил губами его сосок. Его пальцы погрузились мне в волосы, голова запрокинулась. Я дразнил его соски до тех пор, пока он, напрягаясь и поднимая бедра, не стал задыхаться. Тогда я провел по его телу ладонью и закружил ею рядом с его членом – близко, но не касаясь.

– Зак…

Еле слышно, но я почувствовал его растущее нетерпение.

– Перевернись.

Он перевернулся, и я переместился ему между ног. Он был таким прекрасным и тонким. У него была смуглая кожа, но особенно темной она становилась в том мягком местечке, что уходило от яиц к его входу. Я провел языком по этому темному шву и услышал, как у него вновь перехватило дыхание. Открывая мне доступ, он раздвинул ноги. Я лизнул его, дразня нас обоих, потом еще и еще. Его дыхание запнулось и прервалось чем-то, похожим на всхлип, бедра подались мне навстречу, и когда я проник в него языком, то услышал вздох, от которого чуть не кончил. Раздвинув его ягодицы, я протолкнул язык глубже. Он потянулся было к своему члену, но я остановил его и, удерживая, не дал тереться бедрами о кровать. Я входил в него как можно глубже, снова и снова, пока не почувствовал, как он вжался в матрас в попытке хоть как-то снять напряжение.

Я вышел и поцеловал его, присосавшись к коже. Услышал новый короткий вздох и втолкнулся языком обратно. Он опять попытался дотянуться до своего члена, и я остановил его, но просунул между его ног свою руку. Он немедленно затолкался в моем кулаке, напрягся, и я понял, что он близок к разрядке.

– Зак, пожалуйста…

Я и сам был на грани. Двигаясь как можно быстрее, я накрыл его своим телом и медленно вошел в него.

Я словно перенесся на небеса. Словно вернулся домой после долгих скитаний. Я хотел раствориться в нем, сплавиться с ним, чтобы мы стали единым целым. Одним телом, одной душой, но с двумя бьющимися сердцами. Он вцепился в простыни. Снова издал тихий вздох и выгнулся мне навстречу, пока во мне росло и ширилось, угрожая разорвать меня, напряжение. Я услышал, как у него перехватило дыхание, но он не выдохнул. Он всегда задерживал дыхание при оргазме. Я зарылся лицом в его волосы, чувствуя, как его тело содрогается подо мной и стискивает меня рывками, и в конце концов напряжение, что горело и пульсировало во мне, взорвалось, стремительно прошило меня и стерло из существования отовсюду, кроме того прекрасного, священного места, где я был соединен с ним.