Моя рука была скользкой от его семени, и он снова дышал. Тяжело, словно после пробежки. Его пальцы нащупали мою свободную руку и сжали ее. Мы лежали так, пока его дыхание не пришло в норму. А потом он тихо сказал:

– Зак, с тобой все настолько лучше. У тебя тоже так?

– Да.

– Почему?

Я знал почему, но не решался произнести это вслух. Я прошелся ладонью по его телу, чувствуя под пальцами ребра, поцеловал в основание шеи и в конце концов прошептал:

– Потому что мы любим друг друга.

Его пальцы сжались вокруг моих, но затем он вздохнул и сказал сонно:

– Да. Наверное.

То было самое близкое к ответному признанию, что я от него слышал. Сглотнув внезапно выросший в горле ком, я крепко обнял его, и мы, сплетенные телами, заснули, но когда спустя несколько часов я проснулся, то увидел, что он одевается.

– Куда ты посреди ночи? – Он напрягся и не посмотрел на меня.

– Домой.

– Жаль, что ты не можешь остаться.

Он ничего не ответил. Просто повернулся и ушел. Я попытался уговорить себя не принимать это близко к сердцу. Но пустота на второй половине кровати преследовала меня до утра.

…Анжело

Я в Коде уже почти два месяца. Все пытаюсь привыкнуть до конца, что я с Заком. Все пытаюсь заставить птицу у меня в груди перестать трепыхаться.

Зак говорит, что любит меня. Постоянно. Я же отмалчиваюсь – но не из-за, что не чувствую то же самое, просто никак не могу выгнать эти слова из своего рта. Но он их не требует.

Почти каждый день после работы я прихожу к нему. Иногда он готовит ужин. Потом мы смотрим кино, или собираем паззл, или зависаем у Мэтта и Джареда. Иногда просто разговариваем. Иногда весь вечер целуемся или занимаемся сексом. Мне нравится быть с ним. По-прежнему не могу поверить, насколько с ним все чувствуется иначе и как это хорошо. Не думал, что с любовью секс настолько лучше, чем без любви.

И каждый раз наступает момент, когда мне надо решить, уходить или остаться. Ненавижу, насколько порой это тяжело. Он все чаще и чаще спрашивает, буду ли я ночевать, отчего дурацкая птица у меня в груди начинает безумствовать. Чем больше он спрашивает, тем сильней меня тянет уйти. Такое чувство, что сколько ни давай ему, всегда будет мало. Бывает, мне кажется, что мне больше нечего ему дать.

Я провожу кучу времени с Мэттом и Джаредом. Наблюдаю за ними. Они явно без ума друг от дружки. Но вот, что интересно: они любят друг друга по-разному. Не то чтобы кто-то больше, а кто-то меньше. Просто разными сортами любви.

Джаред любит сытой, удовлетворенной любовью. Он словно получил все, о чем только мечтал, и теперь просто наслаждается жизнью. Та банальность насчет двух половинок целого… Раньше я считал это сентиментальной чушью – пока не познакомился с Джаредом. Он практически всегда знает, где Мэтт находится и чем занят. Не потому что следит за ним. Я думаю, он даже не замечает, что делает. Он просто чувствует его, вот и все. Как-то раз, когда они вместе готовили, я наблюдал за ними. Они стояли в разных углах кухни спиной друг к другу, но каждый раз, когда Мэтт оборачивался, чтобы что-то передать ему, рука Джареда была уже наготове. Я знаю, они знакомы всего полтора года, и все же Джареда невозможно представить без Мэтта. Один он будет лишь наполовину живым.

Мэтт любит Джареда совершенно иначе. Для него любовь – это не постоянная удовлетворенность, а серия внезапных, острых открытий. Глядя на него, чаще всего и не поймешь, что они пара. Кажется, будто он просто тусуется со своим лучшим другом. Но вот он поворачивается, чтобы взглянуть на Джареда, и словно вместо лучшего друга внезапно видит перед собой ответ на все вопросы, которые у него когда-либо были. И когда это происходит, оно отражается у него на лице. Чистейшее изумление. В такие моменты он не может совладать со своими руками. Ему сразу же нужно притронуться к Джареду. Наверное, просто чтобы убедиться, что он не мираж.

Зак любит меня похоже на то, как Мэтт любит Джареда. Но не совсем. Мэтт не боится потерять Джареда. А Зак, я знаю, постоянно переживает, что потеряет меня. Думаю, он чувствует, что в глубине души я по-прежнему дико боюсь. Что внутренний голос непрестанно приказывает мне бежать со всех ног, пока он не успел меня ранить.

Я пытаюсь не прислушиваться к нему. Я знаю, Зак практически боготворит меня. Он готов ради меня абсолютно на все. И тем не менее иногда этот голос становится охереть каким громким.

Две недели назад я устроился на вторую работу – на склад в местном супермаркете, на три ночи в неделю. Я знаю, что Заку это не нравится, хоть он и пытается это скрыть. Я знаю, что он пытается не давить на меня. Но еще я знаю, что он чувствует, будто я просто отнял у него три ночи, которые мы могли провести вместе.

И он, в общем-то, не ошибается.

Но благодаря этой работе птица три ночи в неделю молчит. Бывает, правда, что делать на складе особенно нечего, и меня отпускают. Вот и сегодня в час ночи мне разрешили уйти. Дома я подхожу к постели, где меня, кроме Гейши, никто не ждет. И понимаю, что хочу быть не здесь. Около двух я оказываюсь у Зака. Он, понятно, выдал мне ключ, и я сам открываю дверь и захожу в комнату, где он спит.

Раздеваюсь и только собираюсь забраться к нему в кровать, как он произносит:

– Ты пришел.

– Ты не против?

– Ну что ты. Я так рад. Вот бы ты был со мной каждую ночь.

Опять. Ему всегда надо большего. Внезапно я прихожу в такое раздражение, что жалею, что не одет. Иначе я бы встал и ушел. Не знаю, на кого сержусь больше – на него за то, что он вечно на меня давит, или, блин, на себя за то, что я такой трус. Повернувшись к нему спиной, я сажусь на краю кровати, утыкаюсь лицом в ладони и пытаюсь придумать, что же сказать.

– Что-то не так? – спрашивает он тихо, но в его голосе есть и раздражение.

Птица в моей груди начинает бить крыльями, и мне приходится опустить голову между коленей. Вдох. Выдох.

Он вздыхает, и я не знаю, досадует ли он на нас обоих или на меня одного. Он поднимается с кровати, садится на колени рядом со мной. Глядит на меня.

– Мне нельзя даже сказать о том, как мне хочется, чтобы ты был рядом?

– Всегда недоволен, да? – спрашиваю я с горечью. – Я никогда не стану достаточно хорош для тебя.

– Я не говорил этого.

– Но имел в виду.

– Нет, – говорит он, и я вижу, как он изо всех сил старается быть терпеливым. – Неправда.

– Похоже, Зак, не могу я быть таким, как ты хочешь.

Он качает головой.

– Анж, ты уже такой.

– Иногда так не кажется.

– Черт побери, Анжело, говорю тебе – ты уже такой! Из нас двоих ты один уверен, будто мне нужно что-то такое, что ты не хочешь мне дать. – Его голос звучит сердито, но он не кричит. Просто сидит в одних боксерах передо мной на коленях. – Анж, тебе надо остановиться. Не выискивай в моих словах скрытый смысл. Когда я говорю, что мне хочется, чтобы ты был со мной, это вовсе не обвинение в том, что тебя нет рядом. Я просто говорю тебе, что я чувствую.

Моя злость быстро угасает, и мне приходится ненадолго задуматься. Я никогда не думал об этом в таком ключе. Когда он говорит нечто подобное, мне всегда кажется, будто он злится. Будто пытается вынудить меня сделать по-своему. Но может за его словами и нет ничего лишнего. Как в моменты, когда он говорит, что любит меня.

– Анжело, у меня такое чувство, будто я хожу по яичной скорлупе. Мне нельзя просить тебя остаться у меня на ночь. Мне нельзя приходить к тебе. Нельзя говорить, что я по тебе скучаю. Я пытаюсь не заступать за проведенную тобой черту, но мне кажется, я никогда не научусь понимать, когда я давлю на тебя, а когда нет.

Я не нарочно. Я не хотел, чтобы он так себя чувствовал. Не задумывался, каково ему.

– Не знаю, почему ты меня терпишь, – говорю я тихо.

– Потому что я без ума от тебя, Анж. Но я так боюсь потерять тебя, что не знаю, что делать. Мне кажется, что стоит мне сделать один неверный шаг – и тебя здесь не будет. Ты словно какая-то прекрасная, безумная птица, которая в любую секунду может сорваться и улететь, и я никогда больше тебя не увижу.