– И чем он обратил на себя твое внимание?

Мнению Эда я доверяла, как своему. Видно, сказывалось наше совместное становление как маршалов.

В глазах Эскильо появилась так хорошо знакомое озорство… Вот что значит мы опять были вместе!

Кажется, за последние полгода я об этом почти забыла.

– Давай ты сама на него посмотришь…

А голос! Прямо-таки патока!

– Ну-у-у-у, – протянула я, – готова уступить в обмен на кофе.

В его тяжелом вздохе было слишком много патетики, но… мне ее тоже не хватало.

– Вымогательница!

– Сам такой, – буркнула я, считая, что вопрос решен. Открыла следующий файл, от неожиданности даже присвистнула. Перечитала еще раз. Подумала. Посчитав, что я точно чего-то не понимаю, уточнила у Эскильо, выполнявшего мою просьбу. – Сколько меня не было?

Как оказалось, думала я слишком долго. Эд уже подходил к моему столу вместе с исходящими ароматом кружками. Одну подал мне, вторую поднес к лицу, вдыхая запах напитка.

– Полтора месяца.

Сделала осторожный глоток, лишь бы продлить паузу.

Ну, Ровер!

И он еще хотел, чтобы я вышла за него замуж?! Да никогда!

Ни одна из моих мыслей на лице не отразилась. Как там говорилось: «Месть – это блюдо, которое надо подавать холодным…»

Да хоть замороженным!

– А теперь давай с начала и поподробнее.

Что порадовало, хотя бы этот не стал убеждать, что все просто великолепно. Подкатив поближе кресло, плюхнулся в него, положив ноги на мой стол.

В другой раз схлопотал бы по шее, но сейчас ничего не оставалось, как просто не заметить. Уж больно загадочными выглядели на свежий взгляд некоторые пропущенные мною события.

*  *  *

Кабинет полковника был слишком мал, чтобы оказаться как можно дальше от сидящего за столом Шторма. Да и жест, которым тот предложил Шаевскому проходить, а не скромничать у двери, выглядел категорично. Не поспоришь.

– Господин полковник…

Продолжить Виктору не удалось. Взгляд вновь обретенного шефа стал многообещающим, как раз поперхнуться и замолчать.

– Где обосновался?

Шаевский ожидал привычного: в хвост и в гриву, но начало сбило настрой, заставив насторожиться. Пришлось перестраиваться, делая вид, что и не расставались.

Впрочем, где-то так оно и было. Все время, что значился сначала в рядах СБ, а затем и в Службе Маршалов, контактировали плотно.

Если не сказать, даже – слишком плотно.

– В офицерской гостинице.

Добрался Виктор до Таркана прошлым вечером. По местным меркам, конечно. Летел вместе с Валандом на приданном генералу Орлову крейсере. Тот подзадержался на Земле, словно как раз для того, чтобы их и забрать.

У подобного умозаключения были все основания. Им после опытов на выживаемость, через которые пришлось пройти в вотчине Дайриса Ханри, занимались лучшие врачи Главного военного госпиталя Союза. Да и Марку перевод оформили в рекордные сроки. Сразу видно, что все стороны были заинтересованы в скорейшем разрешении скользкого вопроса.

Сам бывший особист если и переживал по этому поводу, то лишь о расставании с группой. Но тут уж в любом случае непредсказуемо – постоянства от их службы ожидать не приходилось.

Но сейчас об этом вспоминать не стоило – разговор со Штормом всегда был сродни прогулке под прицелом снайпера. И знаешь, что не пронесет, но продолжаешь надеяться.

Вот и Виктор рассчитывал на денек-другой передышки – прибыли они раньше стоявшей в предписании даты, так что у надежды наличествовали все основания, но полковник вызвал уже утром. Причем обоих. Марк дожидался своей очереди в холле, предварявшем кабинет полковника.

– Все, как всегда! – удрученно, но как-то по-домашнему, бросил Шторм в пустоту и кивнул в сторону кресла. Дождался, когда Виктор присядет. – После разговора отправишься к Лисневскому, тот уже должен был приготовить для тебя дом в городке.

– Позвольте уточнить… – четко произнес Виктор, перебирая в уме возможные причины для подобного поворота событий. Такие, чтобы выглядели правдоподобно.

Майор Лисневский являлся начальником службы безопасности координационного блока Союза и подчинялся лично Шторму. Связь между самим Шаевским и визитом к Андрею, с которым он был неплохо знаком, находилась без труда, а вот с домом…

– Позволить?! – оборвал полковник, не дав закончить. Превращение из доброго дядюшки в того самого Шторма было молниеносным; в голосе отчетливо звучали рычащие нотки. Опасное предзнаменование. – Семью, значит, решил на Земле оставить?

– Господин полковник…

– Молчать! – Шторм, резко поднявшись, двинул кулаком по столу. Вместо того, чтобы напрячься, на душе у Шаевского слегка отлегло. Так знакомо… И… так не хватало. – Салага! Ума только и хватило, что девку заделать!

– Господин полковник… – Шаевский догадывался, что не поможет, но попробовать объясниться стоило. Если не для полковника, так хотя бы для себя.

Когда родилась дочь, он поступил не только как велела совесть, но и по инструкции. В личное дело внес, но в ту часть, что по высшему доступу. Помнил о безопасности. Не своей – их. Семья и контрразведка – понятия мало совместимые. И пусть он на Анне так и не женился, но признанный им ребенок поставил на обоих клеймо уязвимости.

С довольствием он тоже определился – написал поручение в бухгалтерию на перечисление половины своего довольствия на счет матери Лауры. Был уверен, что заниматься денежными делами самому не получится, местом службы выбрал далеко не Штаб.

Ошибся только с одним, нужно было тут же обратиться с рапортом, чтобы выплаты проводили под прикрытием целевых, без указания его имени. Вот тут и сработало стечение обстоятельств. Не нашлось более опытного, кто бы подсказал.

Так и получилось, что сначала не знал, а потом просто все шло по накатанной.

Но все равно – виноват. С какой стороны ни посмотри.

Как Шаевский и предполагал, высказаться ему опять не удалось. Если только получить еще одно доказательство непредсказуемости своего шефа. Видеть Шторма в гневе ему приходилось не раз, а вот в бешенстве…

Чистыми, незамутненными сомнениями эмоциями било наотмашь. Не будь Виктор довольно стабильным эмпатом, да не умея защищаться, точно бы ушел вразнос. А так, только ощутил себя, как в десантном катере при неконтролируемом падении. Удовольствия мало, но шансы есть.

– Мне пох…… что ты подставил и себя, и меня. Добрались бы – нашли способ и отыграться, и взять приз. А девчонка с матерью?! Ты хоть раз пытался представить, что с ними могли сделать, лишь бы прихватить тебя за яйца?!

Резкий выдох Виктора выглядел красноречивее слов.

Какую именно комбинацию с его участием проворачивал Шторм последние годы, Шаевский догадался лишь на Маршее. Зачем подводил к грани, за которой он был вынужден принять решение уйти к Воронову, почему усиливал внешние признаки противостояния с СБ, для чего разыгрывал партию со Службой Маршалов.

Едва живой лежал в камере, готовился сдохнуть, уже не веря, что успеют вытащить, но продолжал в уме выкладывать схему действий полковника и удивляться, насколько был слеп, не сумев свести воедино собственное понимание сволочизма Шторма и происходившее с ним.

Видно, прав был полковник, называя салагой. Отслужить столько лет под его началом и не заметить очевидного?! Что тут можно было сказать… Кроме как в очередной раз признать извращенную изворотливость собственного начальства.

– Больше такого не повторится!

Не признание вины – скорее, попытка донести, что урок усвоен. Не тот – личный, в котором дочь, ее мать, и он сам. Другой, в котором даже патовая ситуация оборачивалась на пользу.

Полковник так не считал.

– Не повторится?! – взревел Шторм. Казалось, именно этих слов ему и не хватало, чтобы сорваться окончательно. – Кэтрин! – рявкнул он, без малейшего перехода.

Дверь открылась буквально через мгновение.

В кабинет не влетела, как можно было ожидать, грациозно вошла рыжеволосая барышня с нашивками старшего лейтенанта. Замерла на пороге. Внешне – бесстрастная, но глаза выдавали. Еще один… выкормыш, и, судя по подчеркнуто-отстраненному взгляду Шторма, из любимчиков.