– Дай сюда, – протянула я руку. Перехватила брошенный в мою сторону свернутый мячиком экран, растянула. Пробежалась по диагонали, кинула на Вано влюбленный взгляд. – Лазовски узнает, убьет обоих.

– Не узнает, – хмыкнул довольно наш гений. – Я для него другую версию сочинил.

Для Александра мы приготовили задание, которое сами относили к разряду сволочных: двойной выбор. Сначала на его комм должно было прийти сообщение с кодом доступа. Шифрование стандартное, так что подозрений не вызовет. А вот потом…

О том, что уровень инфы явно не его, он сообразит по шапке уведомления. По правилам (такое хоть и крайне редко, но происходило), он обязан был немедленно закрыть файл и доложить начальству.

Вот тут и вступала в действие закопанная внутрь провокация.

Начальства, то есть Эскильо, на месте не окажется, а речь в сообщении будет идти об опасности, которая грозит одному из свидетелей, находящихся под нашей защитой. На принятие решения и формирование модели действий у него будут считаные минуты. В роли свидетеля, на которого готовилось покушение, выступала Валенси.

Подобные проверки были неоднозначны тем, что любое его действие не будет являться идеальным, кроме одного, для которого он должен быть интуитивным аналитиком, в чем я его подозревала, изучив все материалы. К сожалению, этот уровень способностей тестировался только в спецслужбах.

– Ставь готовность на тринадцать тридцать.

Когда я посмотрела на Эда, тот дернул головой.

Принял. В это время достать его будет невозможно.

– По первому номеру без изменений? – вывернулся из-за экрана Вано.

Я усмехнулась.

– Если ты подтвердишь, что она обедает со своим другом…

Ярусь, когда я ему предложила поучаствовать в процессе отбора, согласился не задумываясь. Розыгрыши он любил, а уж когда безнаказанно…

Раскладка классическая, но от этого не менее действенная. Она, ее возлюбленный и… мой братец. Описано в куче специальной литературы, но когда в такую ситуацию попадаешь сам, память отшибает напрочь.

Ломать их с парнем отношения мы не собирались, после окончания тестирования наблюдающий агент должен будет всё и всем объяснить, но несколько неприятных минут парочке пережить придется.

Не очень приятный розыгрыш, но, к сожалению, без него не обойтись. Она должна подтвердить собственным поведением психологическую устойчивость и находчивость в экстремальных ситуациях. А когда дело касается чего-то столь личного, любая ситуация становится экстремальной.

– Обедает, – хмыкнул Вано. – Время и место без изменений.

Кивнув, что поняла, сбросила Ярусю голографию Эмилии. Вроде как добро на работу.

– Остались второй, пятый и шестой, – заметил Эд, намекая, чтобы мы не расслаблялись.

Никто и не собирался.

– Ко второму я подключила твоих будущих головорезов. И им тренировка, и нам помощь.

– Все-таки банк? – демонстрируя сомнения, протянул Эскильо.

Он и вчера был против столь жесткой проверки Юрия Сурикова, но я настояла.

Если судить по личному делу, он был самым перспективным из этой шестерки, да и нравился Эду. В отличие от меня. Мне оказалось достаточно только посмотреть на голоснимок, чтобы насторожиться. Вроде и без внешних причин: приятная наружность, открытый взгляд, но в душе шевельнулся червячок.

Еще бы знать, к чему он относился: к самому Юрию или к тому штабисту из встречающих нас с Приама, которого он мне напомнил.

– Да, банк, – твердо произнесла я, ставя точку в нашем молчаливом споре. – Охрана уже предупреждена.

Эд шутливо приподнял руки, принимая свое поражение. Раз уж взялась, я и отвечала за все последствия.

Про уже заготовленную пятому ловушку, о которой Эскильо еще не знал, я сказать не успела. Вано свистнул, привлекая наше внимание, тут же перевел копии на наши экраны.

– Шестая?

А то Эд и сам не видел, как Тина Юкоридзе спустилась на платформу подземки.

Вторая девушка в команде, и едва ли не единственная, которой я искренне желала достойно выйти из поединка, но в победу которой не верила. Несмотря на очень неплохие показатели, чувствовалась в ней какая-то хрупкость и беззащитность.

С такими данными в оперативники лезть не стоило. Вот только, кажется, она этого не понимала, настаивая на своем.

– Субъект! – вырвал меня из раздумий Вано.

Пробежавшись взглядом по экрану, отметила девушку из учебки, которую мы частенько использовали для таких трюков. Выглядела она значительно младше своих двадцати семи лет. А уж как перевоплощалась…

– Сто метров. В зоне видимости.

– Не слепая, – буркнула я, на мгновение оглянувшись на Эскильо.

Похоже, удачи Тине желала не только я.

– Шестьдесят метров…

– Визуальный контакт… – Это был уже Эд.

Взгляд, в котором застыла обреченная решимость, маска вместо лица…

Даже я, точно зная, что это игра, почти поверила, что наша подстава уже попрощалась с жизнью.

– Сорок метров…

– Дай мне шестого!

Вано, исполняя просьбу, тут же вывел на экраны мозаику – картинку брали с нескольких точек.

– Сомнения…

– Вижу. – Голос Эскильо был удрученным. Наши пожелания девушке пока не помогли.

– Тридцать метров…

– Обязательно под руку, – буркнула я. Точку подсознательного принятия решения Тина уже прошла.

Почти без шансов… Почти…

– Пятнадцать метров…

Мое предупреждение на Вано не подействовало.

– Поезд…

– Семь метров…

– Готовность дублеру!

– По дублеру готовность, – отозвался Вано.

Эскильо выглядел спокойным, но… продолжал сжимать кулаки.

– Полный контакт. Решения нет…

Спустя десять секунд на платформе раздался крик, и дублер буквально в последнее мгновенье перехватил пытавшуюся «покончить с собой» девушку из учебки.

Номер шестой задание провалила с треском. Когда она все-таки кинулась к подсадной, было уже поздно.

Мне было жаль, но второго шанса ей никто не даст. Вердикт Лазовски в таких случаях бывал однозначным; полгода на бумажках и непрохождение аттестации.

Наша служба колебаний и ошибок не прощала.

*  *  *

– Мне известно, что у вас, господин Лазовски, с Приамом связаны не самые лучшие воспоминания.

С императором Тиашином Геннори встречаться не довелось, а вот с Льюасом – уже на третий день пребывания на Эстерии в качестве эксперта Союза.

Принимали его и Куиши, ставшего неплохим помощником в делах, в главном императорском дворце. Ходили слухи, что ночевать Льюас продолжал в своем, посчитав, что этот слишком велик и холоден, чтобы стать домом.

Лазовски готов был с ним согласиться – добираться до кабинета, где их ожидал новый глава сектора, им пришлось почти двадцать минут.

– К сожалению, это так, господин император, – склонил голову Ровер, помня, о чем его предупреждали. Льюас в общении предпочитал сдержанность и краткость. – Но это не значит, что я держу зло на весь народ Приама.

С одной стороны – формальные слова, с другой… так оно и было. И не только с Приамом. О Самаринии тоже осталось двоякое впечатление. Боль и… боль. Та, которую пришлось пережить самому, и та, которую испытывал, видя, что культ трех богинь лишь малая часть той жизни.

– Я рад это слышать, – с благосклонной улыбкой отозвался император, жестом указав на кресла, стоявшие в зоне отдыха.

Сев первым, дождался, когда его примеру последует Лазовски – Куиши продолжал стоять, как и полагалось сопровождающему, и лишь после этого продолжил:

– Насколько я понял из информации, переданной мне вашими дипломатами, мы теперь с вами будем… видеться.

Весьма уклончиво, но довольно точно…

Устрой подобное Шторм, Лазовски вряд ли согласился бы, но отказать Орлову, тем более после того, как тот со всей очевидностью продемонстрировал необходимость подобного решения, он не смог.

Штабисты заигрались. Не все, конечно, но тех, кто не только жаждал успеха, но и четко понимал, что именно стоит за удачно проведенной операцией, становилось все меньше. Их места занимали другие – молодые, амбициозные, плохо понимающие, что за цифрами потерь кроются непрожитые жизни, горечь родных, близких, друзей. Несложившиеся семьи, нерожденные дети, не случившееся… не произошедшее…