«Дуче» — это был псевдоним Сергея Шпигельгласа, одного из руководителей иностранного отдела. Шпигельглас часто выезжал в Европу, чтобы непосредственно руководить наиболее важной агентурой. Шпигельглас ценил Скоблина и сам им занимался.

Разоблачитель знаменитых агентов охранки эсэра Азефа и большевика Малиновского известный журналист Владимир Львович Бурцев, еще до революции перебравшийся в Париж, теперь неутомимо искал в среде эмиграции агентов Кремля.

Бурцев был человеком «своеобразным и каким-то несуразным», как описал его Дмитрий Мейснер, некоторое время сотрудничавший в его газете «Общее дело».

«Вскоре мне пришлось побывать в Париже, — пишет Мейснер, — и увидеть Бурцева дома, тогда уже старого, высохшего человека. Жил он в крохотной комнатке третьеклассной гостиницы, у него было холодно, бедно, грязно, неустроенно…

Бурцев издавал вначале ежедневную газету, ставшую потом еженедельной; позже он перешел на журнал, еще позже на маленький журнальчик, выходивший от случая к случаю, когда заводились деньги. Бурцев был тщеславен, но бескорыстен. Он предпочитал голодать, но от своей фантастической «миссии» отказаться не мог…

Я и сейчас помню его комнатку, кипы газетных вырезок на двух стульях, которые он тщетно стремился разгрузить, чтобы посадить гостя и сесть самому».

Бурцев был невероятно возмущен пассивностью французской полиции в борьбе с большевистскими агентами в Париже. Особенно его поражало нежелание французов искать советский след в похищении генерала Кутепова.

— Ясно же, что генерал был похищен большевиками! — горячо говорил Бурцев своим знакомым. — Начали следствие, были многочисленные допросы, исписали груды бумаги. Но никто из большевиков не был привлечен к делу. Не только никого не арестовали или обыскали, но никого даже не осмелились допросить в качестве свидетеля! Что же удивляться, — кривя губы в улыбке, заключал Бурцев, — что большевики могут и похищать людей, и убивать их, и сухими выходить из воды. Похищение генерала Кутепова так и осталось нерасследованным, дело сдали в архив.

В феврале 1935 года в парижскую квартиру Владимира Львовича Бурцева пришел генерал Павел Павлович Дьяконов из РОВС, как он выразился, «для совершенно секретного разговора». Генерал и журналист познакомились давным-давно и были друг с другом откровенны.

— Что вы имеете против генерала Скоблина, Владимир Львович? — спросил Дьяконов.

Бурцев был готов к вопросу.

— Я, как и все, прочитал заметку в «Возрождении» о существовании провокатора в руководстве РОВС, — ответил он. — Честно говоря, сам факт проникновения агента большевиков в РОВС меня не удивляет. Это естественно, что они пытаются заполучить там своего человека. Редакция журнала «Семь дней» обратилась ко мне с просьбой дать статью по этому поводу. Я написал ее, опираясь на те общего характера данные, которые мне известны. Эта история меня очень заинтересовала, и я решил подробно в ней разобраться. Видите ли, считаю виновными прежде всего генералов Миллера и Шатилова, которые провоцируют своих подчиненных на ведение двойной игры с большевиками, полагая, будто в этой игре они выиграют. У меня на этот счет иное мнение.

П.Дьяконов

В данном случае, — продолжал Бурцев, — люди, завербованные Советами, меня не интересуют. Я хочу доказать, что игра с агентами ГПУ в принципе недопустима и преступна, потому что лица, вступающие в отношения с большевиками, не могут не сообщать им весьма важные сведения. А что они получают взамен? Ничего кроме денег.

— Что же вы намерены предпринять? — поинтересовался Дьяконов.

— Я прежде всего обратился к полковнику Гурскому и попросил его разыскать полковника Федосеенко, на которого сослался журналист из «Возрождения». Гурский мою просьбу выполнил и привел сюда Федосеенко. По-моему, полковник был искренен, хотя в его рассказе есть неточности и преувеличения. Но последнее не так важно для меня. Я не сомневаюсь, что Федосеенко в своей игре с большевиками зашел слишком далеко и сам испугался. Теперь он бросился разоблачать Скоблина, который тоже явно ведет такую же игру с большевиками. И я уверен — с ведома и согласия Миллера.

Бывший полковник Федосеенко, видимо, был не особенно доволен приглашением Бурцева и сначала держал себя очень странно, но затем, после заверений Бурцева, что тот преследует только одну цель: осветить это дело всесторонне, причем считает основными виновниками позора не Федосеенко и Скоблина, а руководителей РОВС — генералов Миллера и Шатилова, начал откровенничать и рассказал Бурцеву все, прося защитить его от нападок.

Федосеенко сообщил, что в связь с большевиками вошел по предложению и через посредство полковника Магденко, который заверил его, что в борьбе с большевиками все средства хороши. А потому необходимо использовать имеющуюся возможность установить с ними контакт, чтобы, во-первых, выманивать у них деньги, а во-вторых, постараться получить сведения, которые могли бы оказаться полезными для борьбы с Советами.

Советская разведка заинтересовалась полковником Федосеенко, его вызвали в Берлин на беседу, причем заранее прислали ему деньги на дорогу. В Берлине с ним долго беседовал советский разведчик, который дал ему первое задание и отправил назад в Париж.

Но его отношения с большевиками продолжались не очень долго. В какой-то момент Федосеенко, напуганный перспективой увязнуть в этой шпионской истории, решил рассказать обо всем генералу Миллеру, к которому и явился на прием. Однако председатель РОВС, выслушав его, не дал полковнику никаких указаний практического свойства, а только посоветовал немедленно прекратить всякие дела с большевиками. Миллер обещал при этом решительно никому об их беседе не говорить.

К большому удивлению Федосеенко, через несколько дней он был вызван к генералу Скоблину, который являлся его начальником как глава объединения офицеров корниловцев.

Скоблин сразу же заявил Федосеенко, что все знает от Миллера, но не только не советует бросать работу с большевиками, а, наоборот, очень рекомендует ее продолжать. Цель? Получать от московских агентов ценные для РОВС сведения.

Федосеенко сказал Бурцеву, что Скоблин, убеждая его, будто бы даже признался, что в этих целях и сам состоит в связи с большевиками.

Полковник Федосеенко решил было последовать совету Скоблина, но через несколько дней неожиданно получил по почте приказ по корниловскому объединению, которым он исключался из рядов корниловцев. Почти одновременно и большевики прервали с ним переписку.

Такое совпадение событий Федосеенко объяснял Бурцеву тем, что именно Скоблин и предупредил большевиков относительно двойной игры полковника.

В результате всего этого Федосеенко подал генералу Эрдели, начальнику 1-го отдела РОВС, письменный доклад с подробным изложением всей истории и с просьбой назначить расследование относительно и его самого, и генерала Скоблина.

О своем разговоре генерал Дьяконов немедленно сообщил в Москву. Генерал начал работать на советскую разведку еще раньше Николая Скоблина.

Павел Павлович Дьяконов был командиром полка в русском экспедиционном корпусе во Франции и получил офицерский крест Почетного легиона. После Февральской революции получил от Временного правительства назначение военным атташе в Англию, в 1920-м перебрался в Париж. Через четыре года Дьяконов предложил свои услуги советскому полпредству и начал работать на ОГПУ.

В иностранным отделе ОГПУ начался скандал. Парижский резидент рвал и метал: коллеги из Берлина подставили Скоблина под удар! Москва оправдывалась:

«Париж

резиденту

Подтверждаем получение ваших последних писем.

По основному вопросу — делу Федосеенко и Магденко — вы, конечно, совершенно правы Мы тщательно проверяем сейчас все это дело. Нужно указать вам, что по некоторым причинам мы не были в курсе весьма важных деталей этого дела, вернее, не были поставлены в известность своевременно аппаратом т. Артема. Отсутствие четкой оперативной отчетности и привело нас к создавшемуся положению.

Директивы по этому вопросу были даны немедленно телеграфно в копии вам и даются сегодня почтой.

Вместе с тем, учитывая, что Федосеенко не очень-то доверяют в штабе РОВС (данные ЕЖ-13) и что его переписка, несомненно, просматривается французами, мы предложили Берлину осторожно проработать вопрос постепенной его компрометации путем намеков на ряд якобы данных в прошлом заданий, которые Федосеенко своим хозяевам: объяснить не сможет.

Что касается предложенных вами еще некоторых мероприятий, то мы возражаем против длительной ликвидации связи с ЕЖ-13 (консервации), но предлагаем брать материалы только на месте, не писать писем туда и встречаться в ближайшее время как можно реже. Вместе с тем укажите ЕЖ-13 на необходимость в ближайшее время уменьшить свою активность и ни в коем случае не выпячиваться.

Центр».

Берлинская резидентура сработала плохо. Скомпрометировать Федосеенко не удалось, а имя Скоблина опять попало в эмигрантскую печать в сомнительном контексте. Причем полковник Магденко был арестовал в Берлине по обвинению в шпионаже на Советский Союз, но на допросах молчал. О Скоблине он знать не мог. Тем не менее теперь уже иностранный отдел предложил законсервировать ценного агента.

«Париж

резиденту

По поводу известного вам Федосеенко Берлином вновь допущена одна ошибка, о которой вас должен подробно ориентировать т. Алексей. Ошибка заключается в том, что послан совершенно несуразный и оперативно малограмотный ответ.

Поэтому для сохранения ЕЖ-13, которого, очевидно, сейчас французская полиция будет разрабатывать, мы предлагаем вам порвать связь с ЕЖ-13 месяца на два. Обеспечить его на это время деньгами, очень осторожно связаться с ним, получить материалы, успокоить его.