Ее челюсть окаменела.

– На что вы намекаете?

– Ни на что. Просто рассуждаю, может кто–нибудь по чистой случайности посмотрел на часы или телефон во время разговора с вами, чтобы мы смогли выяснить временной интервал.

– Я ни с кем не разговаривала. И никогда не разговариваю.

– Тогда зачем вы пришли сюда?

Во взгляде Элании вспыхнул гнев.

– Я – совершеннолетняя женщина, не изолированная семьей. Я могу ходить туда, куда мне заблагорассудится.

– Мне жаль. – Бутч положил руку на сердце, как бы извиняясь. – Я неправильно выразился. И я не хотел сказать, что ты могла причинить ей вред.

– Мы закончили?

– Конечно, на этом можно закончить. – Брат перевернул страницу и что–то записал. Оторвав листок, он протянул его Элании. – Возьмите мой номер. Я буду на связи, надеюсь, вы тоже. Насколько я понимаю, номер, с которого вы звонили в службу поддержки, ваш... мы сможем связаться по нему?

Элания наклонилась, чтобы взять листок, и ее узкое запястье показалось в широких рукавах плаща.

– Да, это мой номер. И да, можете звонить на него.

– Я звонил вам несколько раз этим вечером.

– Я была в клубе, телефон на беззвучном режиме.

Бутч кивнул.

– Дайте знать, если вспомните что–то еще.

Элания спрятала бумагу в полках плаща. А потом она встала со стула, Бутч поднялся следом, и они обменялись парой фраз. Поднимаясь, Бун не следил за разговором. Он был слишком охвачен желанием почувствовать снова ее взгляд на себе.

И она посмотрела.

Цитрины. Ее глаза напоминали солнечные драгоценные камни, загадочные, непостижимые... манящие. Было так просто потеряться в этом взгляде.

– Меня зовут Бун, – выпалил он. Как тупо. Словно он не представился раньше. Дважды. Или даже три раза, ради всего святого.

Она просто кивнула. Или ему показалось. А потом Элания накрыла капюшоном свои невероятные волосы и скрылась в пространстве клуба, ее тело растворилось в толпе.

Она должна была уйти, подумал Бун. Не возвращаться в этот клуб.

– Пошли, – позвал его Бутч. – Сейчас едем к Хэйверсу. Перед рассветом навестим твоего кузена.

Бун не сразу смог заставить себя отвернуться, и когда они вышли из клуба, он чувствовал себя так, словно оставлял позади что–то невероятно важное. Он едва смог перебороть желание развернуться.

Он сказал себе, что, по крайней мере, она умеет пользоваться пистолетом.

Они были на полпути к машине... и да, Бутч оказался прав, R8 стояла там, где они ее оставили... когда Брат остановился посреди улицы. Бун прошел дальше на пару шагов и развернулся, решив, что Брат собирался проверить телефон на пропущенные СМС или звонки.

Неверно.

Ореховые глаза смотрели прямо на Буна.

– Сынок, будь осторожнее. Она может быть замешана в этом, частично или полностью. Ты не знаешь.

– Что? – Бун нахмурился. – Она сообщила нам о теле. И ты сам сказал ей, что ее не подозревают.

– Все что я сказал там, я сказал с одной целью – разговорить ее. Не путай допрос с искренностью, даже если человек, с которым мы разговариваем, так его и воспринимает. Первое правило в расследовании убийств – не доверять свидетелям, заинтересованным лицам или подозреваемым, пока не соберешь подтверждение или доказательства правдивости их версии. И неважно, кто и как выглядит.

– Но зачем ей сообщать об убийстве, если она замешана в этом?

– В настоящий момент перед нами этот вопрос не стоит. Мы должны придерживаться фактов. – Бутч кивнул рукой за свое плечо. – Эта женщина позвонила в службу экстренной помощи в ночь, когда нашу жертву подвесили к потолку как говяжью тушу, вероятно – на мясницкий крюк. И это – единственное, что нам известно сейчас...

– Она этого не делала.

Бутч бросил на него избавь–меня–от–детских–заявлений–взгляд.

– Откуда тебе это известно? Из–за цвета ее волос? Или ее глаз, в которые ты так жадно заглядывал?

Топнув ногой по снегу, Бун выругался, и Бутч покачал головой.

– Слушай, я тебя не отчитываю. Ты впервые оказался в такой ситуации, поэтому тебе не хватает опыта. Я просто хочу, чтобы ты не терял голову. Я на этом дерьме собаку съел, в отличие от тебя. И я тебе настоятельно рекомендую последовать моему совету... а если нет? Без обид, но я отстраню тебя от этого расследования. Мы поняли друг друга?

Бун открыл рот, собираясь указать на страх Элании. Ее очевидный шок. Ее...

...потрясающе красивые цитриновые глаза и волосы, к которым так и тянутся руки.

Закрыв рот, Бун молча выругался.

– Хэй, каждый может потерять фокус, – сказал Бутч. – Особенно, когда занимаешься этим впервые. Мне просто нужна твоя свежая голова, ладно?

Когда Бун кивнул, они продолжили свой путь. И, затолкав руки в карманы кожанки, он решил, что в одном точно уверен относительно Элании. Помимо того, что она сто процентов никого не убивала.

Он увидит ее снова.

Так или иначе.

Медицинский центр расы располагался на другом берегу реки; подземный лабиринт из лечебных отделений был закопан глубоко под фермерскими полями, окруженными лесом по периметру. Было четыре входа в клинику: один в старом фермерский доме... который служил прикрытием для человеческого мира, и три других разбросаны среди сосен.

Материализовавшись у западного, Бун не мог сказать, что хорошо знал клинику. Будучи аристократом, до его вступления в учебную программу Братства, он привык к тому, что в случае необходимости Хэйверс приходил к ним домой. Сейчас же, как новобранца, его лечил личный медперсонал Братства, в их собственной клинике. К тому же, если он не ошибается, этот комплекс был новым, его открыли после набегов.

Бутч появился рядом с ним и ввел код на панели рядом с прочной стальной дверью. Когда щелкнул замок, они вошли в узкую комнату, которая вела в одно место – к дверям лифта.

– Ты готов? – спросил его Брат.

– Да, – ответил Бун, сомневаясь в этом.

Бутч нажал на единственную кнопку, вызывая лифт. Двери открылись, они вошли внутрь, и на время спуска можно было включать заставку из Jeopardy![22] В конце их небольшого путешествия к центру земли, они с Бутчем вышли в начищенный до блеска коридор. Посмотрев направо и налево, Бун увидел множество обозначений, и ни одно из них не вело в нужную им сторону.

– Нам сюда, – сказал Бутч мрачно. – Идти далеко.

Бун шел позади Брата, и они хранили молчание по дороге, заворачивая за углы и вышагивая по прямым коридорам. Не было причин спрашивать у Бутча, откуда ему известно местоположение морга, и тот факт, что это отделение находилось в стороне, казался подобающим, учитывая, что Хэйверс и его персонал оберегали жизнь. Также логично, что здесь не было указателей. В отличие от обозначений и указателей, ведущих в отделение радиологии, амбулаторную хирургию, отделение неотложной помощи и другие, здесь не было ни пометки о том, куда увозили и где хранили мертвых.

И в этих предосторожностях был смысл. Незачем напоминать пациентам и их семьям, что не все уходят из клиники через парадную дверь, образно выражаясь.

И, на этой ноте... останки его отца привезли сюда.

Его кремировали здесь. По просьбе Буна как близкого родственника.

Спустя примерно пять минут Бутч увел их в последний поворот налево, и тогда в воздухе появился слабый, искуственно–сладкий запах формальдегида. И да, впереди показались двойные двери, и Бун понял, что они пришли.

Когда они подошли к входу в морг, Бутч шагнул вперед, придерживая дверь. А Бун в свою очередь застыл на месте. И не мог себя сдвинуть.

– Что такое, сынок? – тихо спросил Брат. – Ты в порядке?

Было сложно выдавить из себя слова. Тем более перед мужчиной, которого он уважал.

– Это... это неправильно, что я не захотел видеть его тело?

Не было необходимости уточнять, о ком шла речь.

– Нет, Бун, в этом нет ничего неправильного. Некоторые вещи лучше не видеть.

– Я кремировал его здесь. – Он сосредоточился на Брате. – Я просто не хотел, чтобы он вернулся, понимаешь? Я не хотел... этого. Наверное, меня просто заедает паранойя, да? Ведь никто не воскресает повторно...

После того, как тебе всаживают в лоб пулю, наполненную водой из священного фонтана Девы Летописецы.

Но он не смог произнести это вслух. Хорошо, что Брат понял его без слов.

– Ты правильно поступил, – тихо ответил Бутч. – Правильно все, от чего тебе становится легче.

– Как выясняется, легче не становится. Не было легко при его жизни, и после смерти не проще. Моя детская фантазия, когда я был мелким и обновленным, реализовалась совсем иначе.

– Траур по человеку, с которым связывали сложные отношения, может быть тяжелее. Хочешь подождать здесь, пока я...

– Нет, я пойду с тобой. – Бун сделал глубокий вдох и собрался с силами. – Я буду вести себя как профессионал.

Зайдя в открытую дверь, он окинул взглядом комнату, устланную ковровым покрытием, обставленную в офисном, а не срань–Господня–сплошные–трупы–клиническом стиле: здесь стояли столы с ноутбуками, полки от пола до потолка с вертикальными папками, также был стол для совещаний с расположенными на нем фотографиями. Он отказывался на них смотреть.

В другой части комнаты располагались двойные двери... и, учитывая, что на них не было окон? Наверняка там хранили трупы.

– Он делает вскрытие самостоятельно? – спросил он. – Я про Хэйверса.

– Да. Делаю.

Бун обернулся. Бессменный терапевт расы вошел из коридора, его очки в роговой оправе, бабочка и белый халат напоминали о медицинском колледже Лиги Плюща[23]. С рубежа прошлого века.

– Рэксбун. – Мужчина подошел к нему и протянул руку. – Прими мои искренние соболезнования по поводу кончины твоего отца. Я был близко знаком с Элтэмэром, он был приятным собеседником. Нам всем будет его не хватать.

Бун встряхнул предложенную руку и пробормотал что–то подобающее в ответ. Ну, он на это надеялся. Вполне логично, что Хэйверс был высокого мнения об Элтэмэре. Целитель расы принадлежал к Глимере и был сделан из того же теста, что и его отец: богатый, хорошо образованный, знатного рода. Неудивительно, что они ладили.