Глава 1

Ботинки Буна сминали следы от шин, застывшие посреди переулка, его мощное тело неслось по грязному городскому снегу, воздух попадал в легкие холодным и вырывался обратно горячими клубами пара, словно из трубы локомотива. В правой руке он держал двенадцатидюймовый зазубренный охотничий нож. В левой – цепь.

Впереди него в тридцати футах несся лессер, летел так, словно его жизнь–после–смерти зависела от этого спринта. Позади него стелился шлейф из характерной тошнотворно–сладкой вони, именно его уловил Бун семь кварталов тому назад. Убийца был неуклюжим на обе руки и обе ноги, и, судя по насыщенности запаха, наверняка ранен.

Командир Братства Черного Кинжала Тормент, сын Харма, установил для Братьев и солдат подконтрольные территории, разбив центр города на квадранты, в которых полагалось выслеживать врага. В целях безопасности новобранцев, вроде Буна, ставили в пару с опытными бойцами – из числа Братьев или членов Шайки Ублюдков… особенно с учетом новой угрозы, появившейся в городе.

Теневые сущности. Убивающие невинных гражданских из числа вампирской популяции.

Бун оглянулся через плечо. Сегодня он работал с Зайфером. Из ублюдка вышел отличный напарник, жесткий здоровяк отличался учительским терпением и взглядом, улавливающим все слабые моменты.

Ему полагалось дежурить с Сином. Слава богу, не срослось.

Син, он… другой.

Любимчик Буна – это, бесспорно, Рейдж. Но у Братства сегодня другое дело. У всех до одного.

Именно Бун подрядил их на эту миссию, и он надеялся, что ночь не закончится смертью.

В частности, смертью его отца.

Год спустя, после ссоры из–за разорванной помолвки, они с Элтемером придерживались политики разрядки. Делали вид, что все в порядке – ничего сложного, учитывая их натянутые и поверхностные отношения, но Бун подвел черту и, несмотря на все угрозы, получил в ответ былую неприязнь.

Наверное, ему следовало съехать, но как бы мелочно это ни было, он наслаждался тем, что последнее слово оставалось за ним. Особенно когда он вступил в учебную программу Братства – он знал, что отец это не одобрит. «Сын» Элтэмэра – солдат? Сражается в войне? Как это по–скотски. По сравнению с этим десятилетия, что Бун провел за чтением, – детский лепет.

Но он любил вызовы и чертовски преуспел в этом деле… а когда началась новая жизнь в новом ритме, они с отцом стали вообще редко видеться.

Но потом пришло приглашение: в этот вечер его отца и мачеху с удовольствием ждут в доме одного аристократа. Судя по стопке карточек, было очевидно, что другие члены Глимеры так же попали в список гостей.

Общественное мероприятие? Возможно. Вероломное нарушение запрета Рофа на собрания Совета Глимеры? Более вероятно.

Впервые за целый год Бун говорил с отцом о чем–то существенном. И разве мог он не попытаться уговорить отца остаться дома? Серпентарий из аристократов уже пытался свергнуть Рофа, и если они планируют очередной заговор?

В учебном центре Буна в подробностях научили всему, что Братство способно сделать с теми, кто перешел им дорогу. Он мог и не любить отца… и в этом суть. Инстинкты кричали ему об измене, и если бы он не попытался удержать отца подальше от вечеринки, то чувствовал бы себя виноватым в смерти Элтэмэра.

Порой он сам хотел его прикончить, поэтому жить с такой виной он не собирался.

Его отец ожидаемо не воспользовался мудрым советом. Поэтому Бун отправился непосредственно к Братьям, поэтому и работал в паре с членом Шайки Ублюдков в эту прекрасную, морозную зимнюю ночь.

Фокусируясь на охоте, он прибавил скорости, бедра начали гореть, икры одеревенели, в больной лодыжке чувствовались предвестники будущих проблем. Все это – шум на заднем плане, на который не обращаешь внимание.

Просто дыши, сказал он себе. Чем больше кислорода закачаешь в легкие, тем больше его поступит в кровь, а это топливо для его мускул, скорость его тела.

Сила.

И, вот так внезапно, расстояние сокращалось. Проблема? Он все больше удалялся от Зайфера, который устроил пляски с собственным лессером в трех кварталах отсюда… уже в четырех.

Самое время.

Соблюдая протокол, Бун нажал на сигнальный маячок на плече, уведомляя остальных о том, что собирается вступить в бой. А потом он закрыл глаза.

Дематериализация как правило требовала от вампира спокойствия и концентрации. Бун же приучил себя находить это место в своей голове, даже преследуя врага на крейсерской скорости. И благодаря тренировкам его физическая форма расщепилась на молекулы, устремляясь вперед, мимо лессера.

Он принял форму перед врагом, твердо становясь ногами, вскинув нож в руке и держа цепь внизу наготове.

Убийца изо всех сил пытался остановиться, размахивая руками, скользя подошвой по льду. Но инерция была не на его стороне. В отличие от тощих новичков, этот был сложен как футболист с толстой шеей и огромной грудью, и его тяжелая туша словно булыжник летела с горы, только вперед и ни шагу назад.

Как его и учили, периферийным зрением Бун запечатлел в голове границы переулка и возможные укрытия. Его мозг также быстро оценил потенциальную угрозу, отмечая пожарные выходы, линию крыш, дверные проемы и окна, инстинкты перерабатывали информацию и давали оценку его собственной безопасности. Физически же он приготовился к столкновению.

И цепь в его руке начала вращаться.

Бун не давал своей руке конкретной осознанной команды, вот уже месяц это происходило произвольно. По словам Брата Вишеса, выделяли четыре уровня развития навыков: неосознанно неопытный, когда ты не представляешь, чего ты не знаешь и не можешь и в каких масштабах. Осознанно неопытный, когда начинаешь осознавать, сколько всего тебе нужно узнать. Осознанно опытный, на этом уровне начинаешь применять все, чему выучился. И, наконец, неосознанно опытный.

Здесь твое тело действует самостоятельно, не получая приказа к нападению от мозга. Когда обучение формирует базовый набор реакций в зависимости от того, где ты находишься и что делаешь, и ты даже не осознаешь, что происходят некие мыслительные процессы. Ты буквально попадаешь в «Зону», как называет это состояние Брат Рейдж.

Бун сейчас был в этом приятном месте.

Возле него раздавался тихий, но угрожающий свист цепи, рассекающей воздух, словно дыхание огромного зверя… и Бун понял, в какое мгновенье убийца собирался двинуться, потому что его рука поднялась, а бедра едва заметно сместились.

Нож, который убийца прятал в рукаве, полетел в сторону Буна… доказательство, что его подсознание просчитало не все варианты. Но рефлексы не подвели, торс дернулся в сторону, волна агрессии прокатилась по его телу так остро и приятно, почти возбуждающе.

Контратаку он начал с цепи. Метнув ее, он перекинул звенья через шею лессера, металлическая змея в два круга обхватила шею ублюдка. Петля затянулась, и Бун всем телом дернул цепь на себя.

Убийца носом полетел в снег.

И тогда Бун занес над плечом свой охотничий нож.

Вампир среди людей, притворяющихся вампирами.

И он такой не один.

Среди примерно двух сотен извивающихся, дрыгающихся тел в тусклом, пронизываемом лазерными лучами помещении старой текстильной фабрики, было всего четыре–пять истинных представителей вампирской расы, все остальные – подделки вводящей в заблуждение мифологии. Но в отличие от ряженных в костюмы и маски человеческих мужчин и женщин, что так отчаянно притворялись тем, кем они на самом деле не являлись, он сам и другие вампиры никак не обозначали принадлежность своей ДНК. Они просто влились в толпу, наблюдая… иногда – принимая участие.

Мужчина–вампир был на голову выше человеческих, что слонялись в черных плащах по открытому пространству заброшенного здания, и с мощью в его теле и бритвенно–острыми клыками, готовыми выступить из челюсти в любой момент, он всегда был готов к насилию. И стандартное оружие тут не при чем.

Стоя в стороне, он понимал, что сканирует толпу сквозь свои солнечные очки с вполне определенной целью, и это его истощало. Он устал от второй своей сущности. И если не дать волю своему тальмэну[8], его злой, пусть и не в полной мере, стороне, то приход сюда станет пустой тратой времени. Словно дразнить куском мяса монстра в железной клетке.

И в этом смысл. Ему нужно убедиться, что он все еще контролирует себя. Долгий период времени он не мог возобладать над собой, и долгое время последствия его слабого самоконтроля не имели значения. Но времена меняются.

Сейчас он жил в Новом Свете.

Сейчас он в союзе с Королем.

Поэтому здесь он испытывал себя. Ведь если он сорвется? Если монстр слетит с поводка его разума и… что–то… произойдет? То в этом клубе в опасности окажутся лишь люди да несколько вампиров. Кого волнует, если парочка попадется под горячую руку его плохой стороны. Важнее была собственная уверенность в том, что он способен пребывать среди доступных жертв и отвергать грызущую его тягу. Что сила воли сильнее соблазнов. Что он способен обуздать потребность убивать.

А если он не сможет удержать себя? Лучше выпустить пар в одном месте, чтобы другие составные его жизни остались в относительном мире и спокойствии. И, с другой стороны, лучше проблемы здесь, чем в любой другой части Колдвелла…

Толпа справа начала собираться плотнее, словно человеческие тела были клетками, и среди здоровых тканей спонтанно начала образовываться раковая опухоль. Началась какая–то потасовка, тусклый свет, черные костюмы и куча толкающихся тел не давала понять, кто был агрессором, из–за чего сыр–бор, действительно ли они дрались или просто выпендривались перед глазеющей толпой.

По крайней мере, эту информацию его мозг отметил. Его тальмэн, с другой стороны, был взбудоражен при физическом проявлении гнева, возбужден перед вероятностью кровопролития, воодушевлен перспективой преследования и ловли добычи.