26

Глаза Женьки поползли на лоб.

— Видел в «Инстаграме», — пояснил тем временем Слава.

Женя проглотила чуть было не сорвавшуюся с губ реплику с мнением о тех, кто втихую лазит по чужим профилям — сама-то ведь недалеко ушла! Но странички братца в соцсетях никогда не отличались обилием личных фото и информации о владельце, так, сплошная чушь ни о чём… Вместо этого она как можно беззаботнее поинтересовалась:

— И?

— Весьма, — коротко и ясно.

Евгения долго не могла решиться набить себе рисунок на кожу, и, наконец осмелившись, долго выбирала эскиз. И нежно любила свои колючки, начинающиеся на шее и спускающиеся между лопаток почти до середины спины. Да, именно колючки. Стилизованные переплетающиеся стебли чертополоха — древнего оберега от опасностей и дурных людей, а также символа сильного характера. Чёрные стебли, изящные и колючие, и несколько контрастно-сиреневых акварельных цветов на их фоне.

А ведь когда-то именно Слава первым назвал её Колючкой…

Интересно, помнит ли он сам? Конечно, прошло немало времени, но это прозвище, ещё тогда запав ей в душу, навсегда осталось там. И именно с тех пор Женька стала ассоциировать себя с чем-то таким, зловредным и колючим, внутренне сросшись с этим образом. Всегда называлась этим именем там, где требовались никнеймы, и даже татуировку выбрала под стать… Но ей не хотелось банальных шипов и роз, её колючки должны были быть другими, без гламура и пафоса. Ей хотелось чего-то уникального, интересного, неизбитого. Так и случился этот чертополох на спине. И Евгения на самом деле расстроилась бы, если Святослав, в художественном вкусе которого сомневаться не приходилось, сказал бы сейчас что-то другое, раскритиковал её выбор. Но, несмотря на немногословность, похоже, ему и вправду понравились эти колючки…

— Больше не хочешь?

— Нет. Пока нет.

— Тяжело остановиться, есть у тебя такое? — он снова глянул на неё. — У меня уже три.

— Ну… меру тоже надо знать.

— Это точно.

Вот и нашлась тема для разговора… А тут и дорога подошла к концу — Слава уже заруливал на парковку возле супермаркета, произнося последнюю фразу и соглашаясь с мнением Женьки.

А когда заглушил мотор, неожиданно одёрнул уже собирающуюся выходить Евгению:

— Постой, Жень.

Она, убрав руку с дверной ручки, снова откинулась на кресло и вопросительно уставилась на братца.

— Чёрт, — он знакомым жестом из прошлого взъерошил пятернёй волосы, явно собираясь с мыслями, чтобы озвучить что-то явно не имеющее отношение к погоде и рисункам на коже.

Так, стоп! Только этого сейчас не хватало! Неужели он всё-таки решился снести стену, что она так тщательно воздвигала все эти годы? Женя помотала головой, давая понять, что не хочет сейчас никаких разговоров. Но, кажется, Святослав не собирался отступать.

— Ты так меня и не простила, да?

Капитан Очевидность, блин! Конечно же, она его не простила!

— Что-то я не помню, чтобы ты извинялся, — язвительно заметила она.

— Извини.

— Серьёзно? — теперь уже Женьку начал разбирать смех. — Вот так просто — «извини»? А не поздно ли ты спохватился с извинениями?

— Лучше поздно, чем никогда.

— Пойдём за помидорами, брат, — устало вздохнула она, отворачиваясь.

— Нет, ну правда, Жень… Я виноват. И я это признаю. Просто хочу, чтобы ты знала. Мне это нужно. И мне жаль, что всё так вышло… Тогда мне казалось, что я поступаю правильно, что у меня нет выбора. Я не думал… тогда не думал, что для тебя всё так серьёзно…

— Светик! — рявкнула Женька, повернувшись и прерывая поток его слов. — Заткнись!

— Жендос! — настаивал на своём Слава.

— Давай просто забудем, сделаем вид, что ничего не было, окей? И вообще, у тебя свадьба на носу, думай о своей невесте и отстань от меня!

— Я просто хочу, чтобы ты меня простила. Да, возможно, поздновато я за этим обратился. Но… Чёрт, Жень, мне правда это важно.

Пустой трёп. Бла-бла-бла…

«Если бы тебе это было действительно важно, то ты бы не ждал долгие десять лет, тебя бы не испугали расстояние и моё нежелание тебя видеть…»

Нет, этого вслух она точно не произнесёт!

— Слушай, Светик, была б моя воля, я бы ещё столько же не любовалась на твою лощёную физиономию! — интонации Жени так и сочились ядом. — Но с общими родителями это не так уж и просто, не находишь? Хотя нам удавалось, и, по-моему, отец и Лара уже давно смирились с таким положением дел в семье. Дело не в том, что у меня какие-то обиды или что-то в этом роде. Мне давно наплевать. Забудь! Ну подумаешь, когда-то там трахнулись пару раз… Ты меня не вынуждал, я тебя тоже. Да, тогда мне действительно казалось, что всё серьёзнее, чем было на самом деле. Но делай скидку на то, что я совсем ещё малолеткой безмозглой была! Всё в прошлом. И меньше всего я хочу это прошлое мусолить. У тебя своя жизнь. У меня — своя. И более того, я даже благодарна тебе за урок. Ты раз и навсегда научил меня не доверять мудакам с мозгами между ног, — она на секунду замолчала, переводя дыхание. — Попытка извиниться засчитана. На вынужденное перемирие на время каникул — согласна. Но не жди от меня чего-то большего. Тем более, что никто, кроме нас двоих, до сих пор ничего не знает. Если ожидаешь от меня подвоха — зря. Можешь быть спокоен, твоя фарфоровая Лизонька не услышит ни намёка на то, что у тебя когда-то давным-давно были шуры-муры со сводной сестрой.

Хлёстко. Даже грубо. А чего братец от неё ожидал? Слёз и признаний? Нет уж, достаточно… Хлопнуть дверью — вот тот максимум, на который он сейчас может рассчитывать.

Враньё. Слава не поверил ни единому слову из весьма эмоциональной тирады Евгении. Её случайное «а вдруг уведу» было гораздо искреннее, он это чувствовал. Просто знал каким-то шестым чувством. А ведь всё сложнее, чем можно было представить… Здесь не просто обида. Далеко не просто обида… Твою ж мать! Он откинулся на спинку сидения и нервно забарабанил пальцами по рулю.

А чего он, собственно, ожидал? Что девчонка, столько лет избегавшая любой с ним встречи, при первой же попытке раскаянья, какой бы искренней она ни была, растечётся лужицей у его ног? Поймёт, простит и благословит на дальнейшие подвиги? Нет, только не Женька. Он действительно сильно её обидел, можно сказать — предал. Пусть под гнётом обстоятельств, пусть жалея об этом каждый последующий прожитый день… И она не забыла, не простила, и прощать не настроена. Ну что ж… попытаться стоило…

— Перемирие на время каникул, говоришь? — пробубнил себе под нос Святослав. — Где-то я это уже слышал…