Трудящиеся Подмосковья и воины-летчики ближайшего гарнизона на многолюдном митинге с огромным уважением отдали почести герою-летчику, павшему смертью храбрых в бою за Москву.
Останки славного сына украинского народа были доставлены на родину. Трудящиеся Запорожья на митинге почтили память своего земляка - советского воина, члена Коммунистической партии В. Ф. Пойденко и установили памятник в городе.
Не будь ордена на груди у погибшего летчика, так и не узнал бы никто, что случилось с В. Ф. Пойденко.
И это не единственный случай, когда юные патриоты оказывают большую помощь в уточнении мест захоронения воинов, имен и фамилий павших в боях за Советскую Родину. Большую работу в этом направлении проводит наша молодежь.
Мы, оставшиеся в живых, и подрастающее поколение должны сделать все зависящее от нас, чтобы имена тех, кто отдал жизнь за Родину, не были забыты.
Не могу не рассказать еще об одном памятном эпизоде. Пятеро тяжелораненых воинов-дальневосточников оказались в зоне, временно захваченной противником, близ д. Беззубово.
Они до последнего патрона удерживали важную высоту. А ночью их подобрал и перенес к себе в избу колхозник Савелий Евстафьевич Ревков. Ему помогала жена Татьяна Васильевна. Не страшась расправы врага, они 3 месяца укрывали, лечили и кормили красноармейцев Подсоскова, Кокорина, Евсикова, лейтенанта Гончарова и младшего лейтенанта Денисова. С приходом наших войск в Беззубово вылечившиеся дальневосточники снова вернулись и строй.
Подобный подвиг совершили жители сел Семеновское и Псарево, близ Бородино, - Анастасия Ивановна Бойкова, Любовь Илларионовна Дрозд, Анастасия Григорьевна Канаева, Мария Петровна Николаева, Василий Варфоломеевич и Анна Петровна Филипенковы, Григорий Сидорович Савченко и др. Они подобрали на поле боя около 150 тяжелораненых воинов 5-й армии, оказавшихся на территории, временно захваченной врагом, вылечили и спасли им жизнь.
18 октября после моего ранения в командование 5-й армией вступил генерал Л. А. Говоров.
Большую роль в последующих боях на этом участке фронта сыграли прибывшие в состав 5-й армии 50-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Н. Ф. Лебеденко (особенно 359-й стрелковый полк майора Е. Т. Марченко), 82-я мотострелковая дивизия генерал-майора Г. П. Карамышева и танкисты И. П. Ермакова.
Вскоре в 16-ю армию начали прибывать героические дивизии И. В. Панфилова, А. С. Грязнова и гвардейские минометчики капитана К. Д. Карсанова. Враг был остановлен. Несколько позже сюда прибыла полнокровная 78-я стрелковая дивизия А. П. Белобородова.
Бои 5-й армии на Бородинском поле были составной частью великой битвы за Москву. За мужество и доблесть, проявленные в этих и последующих сражениях, тысячи воинов, в том числе славный командир 32-й дивизии Виктор Иванович Полосухин39
, были удостоены государственных наград, а самой дивизии присвоено звание 29-й гвардейской.
Спустя более 20 лет после этого ожесточенного сражения, в 1962 г., когда отмечалось 150-летие Бородинской битвы, здесь, на поле русской славы, состоялся большой митинг. После митинга мы с бывшим командиром батальона 32-й дивизии Василием Алексеевичем Щербаковым и бывшим командиром батареи той же дивизии Николаем Петровичем Нечаевым поднялись на курган Раевского. Тут, неподалеку, в 1941 г. стояла батарея 76-мм орудий старшего лейтенанта Н. П. Нечаева. У Николая Петровича нет левой руки, он потерял ее в боях под Берлином.
С бывшего Шевардинского редута хорошо обозревалось Бородинское поле. Железная дорога, шоссе с вереницей автобусов, зеленые поля, по которым двигались цепочки пионерских отрядов, синеватая стена утицкого леса и словно взмывающие в небо бронзовые орлы памятников. Сейчас на этих полях раскинулось хозяйство колхоза «Бородино».
В том же. году состоялась волнующая встреча с бывшими добровольцами. Зал Дворца культуры завода «Серп и молот» был переполнен. Послушать ветеранов боев за Родину пришли молодые металлурги, инженеры, техники, пионеры.
Когда на трибуну поднялся начальник цеха Виктор Григорьевич Григорьев, в зале наступила тишина:
- В 1941 г., в первые же дни войны, 180 рабочих, инженеров и техников нашего завода ушли в народное ополчение. У меня была бронь. В ту пору варить сталь было не менее важно, чем воевать. Но я решил идти на фронт. Ведь я воевал еще в гражданскую...
Ветеран, проработавший на заводе «Серп и молот» 35 лет, говорил о том, как 19-летним юношей в годы гражданской войны побрел на фронт, как встретился в армии с Михаилом Николаевичем Тухачевским. Григорьеву не было и двадцати, когда его избрали судьей полка. Немалый авторитет надо было иметь человеку, которого избрали на такую должность.
После гражданской войны Виктор вернулся в Москву. Здесь он встретился с Николаем Ильичом Подвойским - одним из ближайших помощников В. И. Ленина в октябрьские дни 1917 г. в Петрограде. «Стране нужны инженеры, обязательно идите учиться», - посоветовал Подвойский.
Виктор Григорьев окончил политехнический институт и пришел на завод инженером. Но в первые же дни Великой Отечественной войны инженер-капитан запаса Виктор Григорьевич Григорьев подает заявление с просьбой зачислить в народное ополчение.
Но вернемся к 1941 г.
18 октября меня отправили в госпиталь в г. Горький. Привезли туда поздно вечером. Вскоре выяснилось, что в здешних госпиталях мест нет, и повезли дальше на восток, в Казань.
Через 6 дней в госпиталь приехал первый секретарь Татарского обкома партии Алемасов. Он сообщил, что звонили из Москвы и просили узнать, в состоянии ли я добраться в обком для разговора по ВЧ. С помощью санитаров оделся и поехал.
В обкоме пришлось долго ждать. Наконец раздался звонок. Я взял трубку и услышал знакомый голос И. В. Сталина:
- Как себя чувствуете? -- Хорошо.
- Кость не задета?
- Немного.
- Спокойно лечитесь, слушайтесь врачей. Желаю скорейшего выздоровления и возвращения в строй.
На седьмой день позвонил Б. М. Шапошников и справился о состоянии моего здоровья.
- Скоро буду ходить на костылях.
- Ну, это уже благо!
- А что нового под Москвой?
- Наши войска упорно сдерживают врага. За последние дни его нажим заметно ослаб.
- Разрешите перевестись в прифронтовой госпиталь?
- Этого я решить не могу. Не моя епархия. Решать должны врачи.
Я был весьма тронут, что Сталин и Шапошников в эти тяжелые дни, когда шли бои за Москву, когда в Ставке была напряженная работа, нашли время для разговора со мной. Хотелось быстрее вылечиться и уехать на фронт. Когда в госпиталь прибывали новые партии раненых, мы с интересом расспрашивали их об обстановке на фронте. По всему чувствовалось, что положение под столицей опасное. Центральный Комитет партии и Советское правительство принимали чрезвычайные меры по защите Москвы. По поручению ЦК ВКП(б) секретарь ЦК и МГК партии А. С. Щербаков выступил по радио. Он говорил: «За Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови. Плены гитлеровцев мы должны сорвать во что бы то ни стало». Документом огромной мобилизующей силы явилось Постановление Государственного Комитета Обороны СССР от 19 октября о введении в Москве и в прилегающих районах осадного положения. В Постановлении ГКО было сказано: «Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100 - 120 километров западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову»40
.
Моя рана постепенно заживала. Я уже ковылял по палате сначала на двух костылях, а потом и на одном. Мечтал быть ближе к своей армии, внимательно читал корреспонденции в «Красной звезде» о сражениях под Москвой, и прежде всего о боевых делах воинов 5-й армии - ведь там сражались мои боевые друзья. Еще раз обратился к высшему командованию с просьбой перевести меня в любой подмосковный госпиталь. Через некоторое время начальник Тыла Красной Армии Андрей Васильевич Хрулев сообщил, что согласие на перевод во фронтовой госпиталь дано. Это меня очень обрадовало.