Я: Отлично.

Мои мысли вернулись к Елене: от выражения её лица, когда мы приехали в SPA, к её застенчивости, когда я предложил ей выбрать фильм. Интересно, она всегда была скромной, или это было навязано ей мужчиной, который снова и снова просил её быть той, кем она не была? Потом я вспомнил, как она выглядела, когда стучалась в дверь моего кабинета, и мой член моментально стал твёрдым. Дерьмо, эта женщина доводит меня до того уровня сексуального расстройства, которого я не испытывал с юности.

Сделав последний глоток, я потащил свою задницу вверх по лестнице. Я честно пытался пройти мимо, но остановился напротив её комнаты. Света из-под двери видно не было. Скорее всего, она уже спала. Когда я обнаружил, что задаюсь вопросом, что она надела в кровать, я понял, что пора тащить свою задницу дальше по коридору.

Мой член был по-прежнему твёрд, словно сталь, но я знал, что ни один холодный душ в мире мне сейчас не поможет. Я сделал воду горячее и снова разделся. Если так продолжится, я буду самым чистым ублюдком в штате.

Я бросил одежду на пол, положил очки на их обычное место на раковине и забрался под душ, позволяя воде покрыть мою кожу прежде, чем обхватить член и провести по нему рукой.

Давление в моих яйцах нарастало весь вечер. Взяв с полки гель для душа, я выдавил немного в руку и поддался искушению. Плотно обхватив член, я начал двигать ладонью, медленно скользя по всей длине. Образы Елены поглотили мои мысли, что заставляло руку работать быстрее, а напряжение усиливаться, когда я представил её на коленях и как она своими невинными оленьими глазами наблюдает за тем, что её прикосновения делают со мной.

Мысль об её маленькой, нежной руке на месте моей заставила меня схватиться за стойку душа для опоры. Я сделал глубокий вдох, и, могу поклясться, ощутил запах лаванды. Никогда не почувствую этот запах снова, не подумав о ней. Я выгнул шею и упёрся лбом о стену, чтобы охладить пыл с помощью холодного кафеля. Вода била сверху по спине и голове, пока бёдра рвались вперёд, быстрее толкая член между пальцем.

Ощущая предательское покалывание в основании позвоночника, я больше не мог терпеть. После нескольких быстрых толчков в ладонь я кончил, хрипами разнося своё удовольствие по всей ванной. Чувствуя опустошённость, я рухнул вниз, скользнув телом по стене душевой кабинки. Не чувствуя ног и тяжело дыша, я не был уверен, могу ли двигаться. Никогда в своей жизни я не кончал от руки так быстро.

В течение нескольких минут я так и сидел. Недостаточно долго, чтобы вода остыла, но достаточно для того, чтобы прийти в себя и снова взять под контроль свои действия. Одну вещь я знал точно: если это продолжится, Елена Толли станет моей погибелью.

Я вылез из душа и вытерся. Слишком устав, чтобы искать пижаму, я упал в постель голым, мечтая о всех тех вещах, которые я хотел бы сделать с Еленой.

Глава 8.

Елена

Прошло почти две недели с тех пор, как Доминик решил отдать меня в уплату своего долга. В самом начале я думала, что моя задача в качестве жены — делать всё, что он попросит, но Эштон считал своим предназначением убедить меня в обратном. Каждый день он показывал мне что-то новое, чего я считала себя недостойной, потому что не заслуживала этого. Часть меня всё ещё задавалась вопросом, а что если я действительно заслуживаю кого-то лучшего, чем Доминик? Конечно, я не была достойна такого мужчины, как Эштон. Я знала, что реальная причина почему он уделял мне столько внимания, — его ненависть к действиям Доминика. Эштон тот тип мужчин, который может получить любую женщину, которую захочет. Но я не глупая. Я не была ему нужна, и он не хотел видеть меня в своём будущем.

Первые сутки можно было описать словом «неловкость». После двух моих срывов, которые были совершенно неловкими, я не ожидала, что он поцелует меня в макушку. Да, это могло означать, что он хотел успокоить меня, но снова-таки, я и предположить не могла, что простой поцелуй ускорит наплыв охвативших меня чувств. Утонув в них с головой, я выбежала из комнаты, словно идиотка. После этого инцидента не было никакого шанса, что Эштон снова прикоснётся ко мне. Не то, чтобы я думала о повторении, конечно.

О, кого я обманываю?

Конечно, я думала о повторении. Мой мозг был заполнен мыслями о его губах на моих. Моё воображение разыгралось, как и тогда, когда я была молодой девчонкой. Могу ли я выдержать то, что с каждым днём мне всё больше и больше становится очевидно, насколько он сексуален?

Но с этими мыслями пришло и осознание вины. Вины из-за того, что на такие мысли у меня не было права. Моим мужем был Доминик. Было неправильно так страстно желать другого мужчину.

Ни разу за две недели Эштон не упоминал об инциденте, произошедшем тем вечером, и не пытался повторить его. Я иногда думала, что отношение Доминика ко мне было ошибкой, и сомневалась, что наберусь храбрости чего-то уверенно потребовать, когда вернусь домой. Но я впитывала всё, что давал мне Эштон, зная, что его внимание — лучшее, что я получала.

Но было и то, от чего я не хотела отказываться по возвращению домой. Например, уборка после ужина, или пропуск нового фильма, потому что Доминик не захотел взять меня с собой. Я становилась более независимой. «Наберись храбрости» — так говорил Эштон. Мелочи, вроде выбора блюда на ужин, или фильма, который мы будем смотреть, давались легче, чем раньше. Эштон даже взял меня на ужин в один из его ресторанов и познакомил со своими сотрудниками.

Моим первым чувством была паника. Доминик без проблем мог объявить о своём недовольстве нашим совместным ужином на весь ресторан. Если на то пошло, я изо всех сил пытаюсь вспомнить время, когда мы ели не спеша. Доминик всегда сидел от меня настолько далеко, насколько это было возможно, уделяя больше внимания официанткам, чем мне, и не стеснялся этого. Нередко флиртовал с ними, даже просил номер телефона, а иногда оставлял им свой. Это смущало их и заставляло задаваться вопросом, кем ему прихожусь я, хоть я и сидела напротив с таким же обручальным кольцом на пальце, как у него. Я никогда не заказывала еду сама. Если мне не понравилось заказанное им блюдо, я знала, что надо сидеть тихо. Однажды, вскоре после того, как мы поженились, я совершила ошибку, высказавшись, и в ответ он посыпал перцем всю мою еду и заставил меня съесть это. Мне удалось проглотить лишь около четырёх кусочков прежде, чем извиниться и выйти в туалет. Там меня вырвало, за что я была наказана, когда мы вернулись домой.

Тем не менее, в своём собственном ресторане, в окружении людей, которым он доверял и уважал, глаза Эштона кричали о гордости. Я не привыкла к такому. Это было чуждо для меня. Всё в этом мире было для меня ново. К тому времени, когда нам принесли первые блюда, я расслабилась. Возможно, виной тому была пара бокалов вина. Весь вечер был приятным до мозга костей. Большую часть Эштон говорил, а я слушала. Я многое узнала о нём, и мне это понравилось.

Поначалу Эштон находился дома весь день, иногда выезжая на поручения или чтобы забрать бумаги, но большую часть времени проводил со мной. Безусловно, это не могло продолжаться долго, и он вернулся к привычному графику. Меня больше не пугало, что придётся остаться дома одной, когда он уходил на работу. Правда, я чувствовала себя виноватой в том, что не вношу вклад в ведение домашнего хозяйства. Но как только я пыталась помочь, Эштон отшивал меня, утверждая, что я проделала достаточно работы на протяжении последних лет, и заслужила отдых. Потом он показал мне тренажёрный зал в подвале и предложил выпускать пар здесь.

В тот момент, когда слова сорвалась с его губ, я вспомнила, что ни разу не делала упражнений с тех пор, как ушла от Доминика. Даже когда я была дома, физическая нагрузка всегда, хотя бы немного, присутствовала в моей жизни, — пускай это была всего лишь быстрая ходьба на работу и обратно. Добавьте тот факт, что здесь я ела больше, — и еда была сытнее, — и я почти могла почувствовать лишний вес на животе и бёдрах. Меня сжало холодными тисками, когда я осознала, что Доминик заметит это, и непременно выскажется.

Возражение Эштона всё ещё плясало в голове: «Тебе не надо худеть. Не для этого я привёл тебя сюда. Прекрати позволять идиотским комментариям Доминика влиять на твою самооценку. Остальной мир видит тебя иначе».

Сегодня вечером мы направляемся на ужин к его родителям. От одной мысли об этом меня мутило, отчасти потому что я не понимала, почему меня пригласили. Я была временным неудобством для Эштона. Знакомство с родителями точно не входило в программу для временных гостей.

Стоя на кухне и глотая воду после пробежки на беговой дорожке, я услышала звук открывающейся двери гаража, и через минуту вошёл Эштон. Увидев его, я практически проглотила язык. Я бы многое отдала за то, чтобы быть той сексуальной женщиной, к которой он бы возвращался домой каждую ночь, и такой сексуальной, чтобы мужчины сходили с ума только от мысли о ночи со мной. Я давно поняла, что такие мужчины, как Эштон Хоуз, не были предназначены для кого-то столь простого и невзрачного, как я. Но это не означало, что ожог от разочарования был менее болезненным каждый раз, когда оно поднимало гадкую голову.

— Готова к вечеру?

Его вопрос застал меня врасплох, и, пытаясь выиграть немного времени, я вытащила ленту из волос, позволяя им упасть на плечи.

— Вы уверены, что хотите познакомить меня с родителями? Вам стоит признать, что наша ситуация необычная.

Он шагнул вперёд, вторгаясь в моё личное пространство, и сложил руки на груди. Его взгляд был мрачен.

— Елена, мы проходили через это. Мои родители уже знают о ситуации. Речь идёт не о знакомстве с ними. Дело касается необходимой помощи тебе.

— Я уже поняла, что Доминику нужно относиться ко мне лучше. Вы помогли мне это понять.