— Святое дерьмо, Эштон, ты не говорил, что она чертовски великолепна.

Малколм дал Миллеру подзатыльник.

— Следи за речью.

— Прости, пап, но посмотри на неё.

Миллер указал на меня, и, не зная, что сказать, я просто стояла там, онемев. Я была настолько погружена в то, что происходило вокруг, что пропустила, как Эштон приблизился ко мне сзади.

— Что я тебе говорил? — прошептал он, и его горячее дыхание, коснувшись моего уха, заставило меня сдерживать стон. Я подавила дрожь и сосредоточилась на Малколме, который знакомил меня с женщиной с длинными светлыми волосами.

— Елена, это моя сестра, Вероника.

Женщина улыбнулась и, перешагнув через все формальности, вышла вперёд и заключила меня в объятия.

— Я так рада знакомству. Я бы хотела позже пообщаться с тобой.

— Конечно, — я не могла представить, о чём она хочет поговорить. Она была тётей Эштона, и, находясь в доме его родителей в качестве гостя, было бы грубо допрашивать её.

Она указала на мужчину рядом с ней.

— Это мой муж, Сэмюель.

Я протянула руку, и он сжал её своей.

— Приятно познакомиться. Эштон, рад снова тебя видеть.

Эштон обнял тётю и пожал руку Сэмюелю прежде, чем спросить:

— Мама на кухне?

Малколм рассмеялся.

— А где, ты думаешь, она ещё может быть?

Эштон слегка коснулся моего локтя.

— Всё будет в порядке, если я уйду помочь маме на кухне с ужином?

Что я должна сказать? Я знала, что Эштон любит готовить и его еда сказочная.

— Конечно.

— Она будет в порядке, — заговорила Вероника, — мы не кусаемся.

Эштон покачал головой, проводя языком по своим белым зубам. От воспоминаний, как этот язык касался моего в машине, колени начали подкашиваться.

— Я буду там, если понадоблюсь, — он указал на двойные белые двери, ожидая моего ответа.

— Всё будет хорошо. Идите.

— Елена, садись рядом со мной. — Вероника повернулась к Малколму: — Ты нальёшь нам по бокалу «Шардоне»?

— Для вас, дамы, всё, что угодно. — Малколм тотчас направился за нашими напитками. Было нетрудно понять, где Эштон научился манерам. Это, должно быть, семейная черта.

Пока мужчина ухаживал за нами, я осознала, что Малколм не соответствует ни одной модели поведения, которые я представляла себе во время поездки сюда. С тех пор, как мы приехали, он был на редкость любезен со мной, но у меня возникло подозрение, что в глубине скрывался мужчина, с которым лучше не связываться. Он менял манеру поведения в зависимости от того, что хотел получить. Он защитит и отстоит то, что принадлежит ему, независимо от того, чего это будет стоять.

Не желая обидеть Веронику, я заняла место около неё.

— Сэмюель, мне нужно просмотреть с тобой некоторые счета. — Я оглянулась на голос Миллера, наблюдая, как он поворачивается к Малколму. — Пап, мы можем воспользоваться твоим кабинетом?

— Конечно, — бросил тот из-за плеча. — Дайте мне закончить с напитками для дам, и я присоединюсь к вам.

Извинившись, Сэмюель встал и пошёл за Миллером в другой коридор, как раз, когда вернулся Малколм и вручил нам наши бокалы.

— Спасибо, — сказала я и взяла бокал за ножку, счастливая, что у меня не трясутся руки. Я сказала Эштону, что в порядке, но это не значит, что нервы не напряжены до предела.

— Если вам понадобится что-то ещё, просто крикните.

Малколм повернулся и пошёл туда же, куда ушли его сын и свояк, оставляя меня наедине с Вероникой. Я сделала глоток вина, изо всех сил обдумывая, что сказать. К счастью, Вероника не была такой нерешительной.

— Итак, Елена, расскажи мне о себе.

— Я мало что могу рассказать о себе, — сделала ещё глоток. Сухой приятный вкус вина определённо привлекал меня. Я напомнила себе, что надо замедлиться. Будет не очень хорошо, если я опьянею.

— Я думаю, мы о многом можем поговорить.

Мои плечи ссутулились. Как много она знала?

— Предполагаю, вы говорили с Эштоном.

Она опустила руку на моё колено, мягко сжав, и тихо проговорила:

— Нет. Я говорила с братом. Он рассказал мне, что случилось во время игры, после которой ты осталась с Эштоном, но мне не нужно знать, чтобы увидеть тебя насквозь. Это легко заметить, если побывал на твоём месте.

Мой взгляд метнулся к ней, а глаза округлились.

— Мой муж словесно измывался надо мной на протяжении многих лет.

— Сэмюель? — мой голос слишком заскрипел, и я поняла, что мои брови взлетели вверх.

Она засмеялась.

— О, Боже, нет. Этот человек и мухи не обидит. Сэмюель — мой второй муж. Мой первый муж был мудаком, который не мог контролировать приступы гнева, но мне потребовалось время, чтобы понять это.

Я покачала головой, чувствуя, что должна встать на защиту своего мужа.

— Доминик не имеет в виду то, что говорит.

— Нет, имеет. — Я вздрогнула от её прямолинейности, но она проигнорировала это и продолжила: — Он имеет в виду каждое слово, потому что это помогает ему контролировать тебя. Каждый раз, когда он унижает тебя, ты всё больше и больше веришь в дерьмо, которое он говорит. Ты волнуешься, что недостаточно хороша, что он достоин лучшего, чем ты можешь дать. И бам! Ты его рабыня. Знакомо что-то из сказанного?

Она не стесняется ударить по живому.

— Немного. Но я не его рабыня.

— О, нет? Не лги мне. Ты же знаешь, что всё это неправильно. Что тебе мешает признать это?

Не было никакого смысла пытаться отмахнуться. Возможно, Вероника какое-то время была в моём положении, но было понятно, что она больше не та женщина. Я сомневалась, что она примет что-то, кроме правды.

— Он единственный, кто хочет меня.

— Ты видела, как мои племянники смотрят на тебя? Особенно один?

— Эштон застрял со мной только потому, что мой муж задолжал ему денег и не может заплатить.

— Возможно, так вы познакомились, но поверь, когда я говорю, что этот мальчик хочет большего.

— Нет, не хочет.

Взяв прядь волос, я начала накручивать её на палец. Слова Вероники забегали у меня в голове, путая мысли, но я знала правду. Эштон не хотел меня. Он почти ясно сказал об этом в машине. Я отвела взгляд, раздумывая, не сошла ли я с ума. Рассказать об этом совершенно незнакомому человеку было безумием, но она должна была понять.

— Эштон целовал меня сегодня, но только мгновенье. Потом отстранился. Извинился, и сказал, что не должен был этого делать.

Она застонала.

— Пожалуйста, скажи мне, что это не то, что он сказал?

— Это именно то.

— Хмм… — она постучала указательным пальцем по подбородку. — Он сказал, что не должен был?

— Да.

— Он не хочет пугать тебя, — пробормотала она в бокал, её глаза были сосредоточены на чём-то вдалеке.

— Но он сказал, что не должен был...

— Совершенно верно, не должен не значит, что не хочет. Есть огромная разница, Елена. Я знаю своего племянника и на свете очень мало вещей, которые он делает не хотя.

Это была интересная теория, но меня она не убедила.

— Возможно.

— Елена, Эштон позвонил мне потому, что хочет, чтобы я попробовала помочь тебе. Он знает, через что я прошла, и организовал этот ужин, чтобы мы могли поговорить.

— Он сказал мне, что хочет, чтобы я что-то узнала сегодня вечером.

— Да. Он хочет, чтобы ты поняла, что тебе не нужно жить с дерьмом, что ты лучше, чем он, и заслуживаешь хорошего отношения.

— Вы действительно думаете, что я могу найти лучшего?

— Конечно, можешь. Я думала так же, когда была с Дэвидом, но он был неправ. Малколм помог мне это понять. Теперь расскажи мне о своём муже, и я смогу показать тебе почему всё, что он говорит, неправильно. Это помогло мне избавиться от влияния Дэвида.

Потребовался ещё один бокал вина и немало времени, в течение которого, как я заметила, ни один из членов семьи не вернулся в комнату, но я рассказала Веронике всё о Доминике, включая причину, по которой мне пришлось остаться с Эштоном. Моё горло горело, пока я пыталась сдержать эмоции, но слёзы всё равно вырвались из глаз. Всё это время Вероника держала меня за руку, предлагала платок, когда слёз становилось слишком много, и не торопила, выжидая, когда я продолжу. Этот разговор стал освобождением, если не сказать большего. С каждым признанием я начинала видеть то, как жила, с кем позволяла себе жить. Проливая свет на события своей жизни, я начинала понимать, что упускала до этого момента. Эштон и Вероника были правы. Я не заслуживаю жизни с Домиником. Я — хороший человек. А он — нет. И самое большое моё прозрение?

Я достойна большего.

Глава 9.

Эштон

Я вышел из комнаты, зная, что Елена не догадывается, чего ей ожидать. Миллер и папа проинформированы, и я уверен, что они найдут причину покинуть комнату, прихватив с собой Сэмюеля. Тётя Вероника не станет вести себя сдержанно, когда дело касается жестоких мужчин. После того, как она вышвырнула Дэвида из своей жизни и вновь обрела себя, она использовала своё время и энергию для помощи женщинам, оказавшимся в той же ситуации, что и она когда-то. Если кто-то и мог помочь Елене, то только тётя Вероника.

Я толкнул двойные двери и обнаружил маму у плиты, с деревянной ложкой в руке и очками на макушке.

— Привет, дорогой, — она улыбнулась, взглянув через плечо. — Что ты здесь делаешь?

Сняв пиджак, я бросил его на один из стульев.

— Помогу тебе, пока тётя Вероника говорит с Еленой. — Я поднял крышку со сковородки, а она шлёпнула меня по руке. — Какого чёрта?

— Не используй эти выражения при мне, — мама взмахнула ложкой, и я увернулся. — Не трогай. Я почти закончила. Иди, поболтай с братом и отцом.

— Я не могу пойти туда, пока они разговаривают. К тому же, мне нравится помогать.

— Я знаю, но сегодня позволь мне сделать всё самой. Убедись, что для бедной девочки есть всё. Не думаю, что Веронике будет легко приблизиться к ней.

Я вздохнул.

— Она должна это услышать, мам.

Она положила свою руку на мою.

— И ей понадобится чьё-то плечо, чтобы выплакаться, когда она поймёт, что это всё неправильно.

Я потёр руки и прислонился бедром к шкафу, наблюдая за маминой магией. Эта женщина действительно была гением на кухне. От ароматов, благоухающих от той еды, что она приготовила, мой рот наполнялся слюной, но я держал дистанцию. Не хочу заработать ещё один шлепок. Мы болтали обо всём, пока я не замолчал. Мама остановилась и посмотрела на меня, ожидая, пока я перестроюсь.