— Я весь во внимании.

Её глаза метнулись к дивану, потом на меня. Упрямый характер. Если я хочу знать, то должен играть по её правилам. Я сел на диван, и она села напротив меня, сжимая бокал в руке.

— Что ты делал для Елены с тех пор, как она с тобой?

Странный вопрос.

— Я отправил её в SPA, водил на ужин…

— Когда ты водил её на ужин, ты упомянул что-нибудь о том, как она выглядит?

Закатив глаза, я сказал:

— Да, я сказал ей, что она выглядит великолепно.

— И всё?

— Господи Боже, — я начал вставать. — Что ещё я должен был сказать? Она выглядела прекрасно, я сказал об этом.

— Ты сказал, что хочешь её? — она нанесла встречный удар, и моя голова повернулась к ней.

— Я что?

Она усмехнулась и опустила руку на мою ногу, толкая меня к спинке дивана. Она сделала паузу и сделала глоток вина.

— Ну?

— Ты такой бестолковый. Все в доме поняли это, как только вы вошли в дверь. Ты хочешь Елену, и, если тебе нужна моя помощь, чтобы получить её, тебе лучше удержать свою задницу на этом диване и послушать.

— Ты понимаешь, что существует не так много людей, у которых есть яйца, чтобы разговаривать так со мной, верно?

— Прекрати своё дерьмо, Эштон. Я училась у лучших. Ты думаешь, твой отец хорош в обычных делах большого плохого парня? Ха! Я училась у вашего деда. Вот он был человеком, который никогда и ни от кого не станет слушать дерьмо. Дэвиду повезло, что папа скончался до того, как мы поженились. Теперь оставайся там, где сидишь, и не вставай, пока я не скажу.

Я откинулся на спинку дивана, ожидая дальнейших пояснений, моё молчание говорило красноречивее всяких слов. Когда она удовлетворилась им, то продолжила:

— А теперь вернёмся к моему вопросу, на который ты не ответил. Ты говорил ей, что хочешь её?

Я вздохнул и поднял глаза к потолку.

— Нет. Если она хочет быть в моей постели, то она окажется там потому, что хочет этого, а не потому, что делает это из-за долга мужа.

— Для умного парня, ты можешь быть абсолютным идиотом.

— Что? — проворчал я.

— Сегодня чуть ранее ты сказал ей, что считаешь поцелуй с ней ошибкой.

— Я не говорил, — ответил я быстро.

Её брови поднялись.

— Да неужели? Это не то, что сказала мне Елена.

Я потряс головой, ломая мозг и вспоминая точную фразу.

— Я думаю, что сказал… дерьмо. — Мои глаза сосредоточились на ней. — Я сказал: «мне не стоило делать этого». Но это не то, что я имел виду.

— Неважно, Эштон. Ты должен помнить, что последние пять лет она слышала, что непривлекательна, что ни один человек, кроме мужа, никогда не захочет её. Ты отстранился и сказал, что тебе не стоило делать этого, только подтвердив, что её муж говорил правду.

— Дерьмо. Блядь!

Моя голова пульсировала от этой дискуссии. Было так много вещей, которые я не мог сделать, или тех, что должен был сделать. Это было похоже на минное поле. Одно было ясно: подонок заплатит за всё, что сделал с Еленой.

— Я знаю, — она улыбнулась. — Ты можешь помочь ей больше, чем думаешь. Я понимаю ход твоих мыслей.

Тётя Вероника не до конца понимала в чём главная проблема. Если бы она знала мои вкусы, то, возможно, поняла бы мою осторожность. Елена уже через многое прошла, могу ли я реально подвергнуть её ещё более большему испытанию? Сможет ли она смириться с тем, от чего я получаю удовольствие?

— Ты должен показать ей, что она желанна. Я не знаю о муже Елены, но Дэвид зачастую редко выражал любовь. Подойди к ней, дотронься до неё, и не просто скажи ей, что она красивая, а покажи ей это. Ты хочешь, чтобы она была достаточно сильной, чтобы выбрать твою постель, значит, заставь её почувствовать, что она может крепко стоять на ногах. Она сидит весь день в твоём доме, ничего не делая, не так ли?

— У неё была достаточно трудная работа.

— И когда три месяца истекут, куда она пойдёт? Что будет делать?

— Я не думал об этом.

По правде говоря, я не хотел этого. Время с Еленой восстанавливало силы, но не было тем к чему я привык. Она умна и остроумна. Это ещё не всё: я был другим с ней. Человеком, которым всегда хотел быть. Она может быть сексуальной, как дьявол, но она не была пустышкой, как многие женщины, которых я встречал на протяжении долгих лет. Время, что нам предстояло провести вместе, стало казалось слишком коротким. Я не хотел, чтобы оно заканчивалось.

Тётя Вероника смотрела на меня, и, казалось, прекрасно слышала мои мысли. Она поняла, о чём я думаю.

— Елена никогда не бросит Доминика, если не почувствует, что может делать что-то самостоятельно. Она сказала, что познакомилась со своим мужем в старшей школе. Ты знаешь, что она изучала?

— Она говорила, что театр.

Глаза тёти Вероники вспыхнули.

— Ах, так умеешь ухаживать за женщинами, когда захочешь. У тебя должны быть связи в театральном бизнесе. Или готова поспорить, твоему отцу кто-нибудь задолжал услугу.

— Я точно знаю, кому позвонить.

Алан должен мне несколько услуг. После всего, что я сделал для него в течение нескольких лет, прослушивание для Елены не будет большим делом.

Она встала с пустым бокалом в руке и направилась к двери, придержав её открытой для меня, тихо сказала:

— Позвони. Я думаю, после этого всё встанет на свои места.

Я наклонился, чтобы поцеловать её в щёку, и она обняла меня за талию. Для такой маленькой женщины, она чертовски сильно это сделала.

— О, и в следующий раз, когда поцелуешь бедную девушку, не говори, что это было ошибкой.

Я снова улыбнулся ей в волосы, зная, что я наконец что-то сделал правильно.

— На один шаг впереди тебя.

— О, я знаю. Не думай, что мы, женщины, не можем заметить румянец на щеках. — Она подмигнула. — Теперь шевели задницей. Время покушать.

— Спасибо.

Она улыбнулась и прошла в столовую.

Блядь. Что за ночь? Я задержался позади, чтобы обдумать всё, что только что услышал, и собраться с мыслями, решая, в каком направлении двигаться дальше. Я направился к бару и налил бокал Glen Livet, нуждаясь в чём-то, что поможет всему дерьму улечься в моей голове. Первый глоток всегда обжигал, спускаясь по горлу. Второй успокаивал и помогал начать разрабатывать план. Даже если я никогда не трахну Елену, по крайне мере, я могу помочь ей уйти от этого мудака.

— Эштон!

Меня позвали из столовой. Насколько я знал свою мать, она уже достала замечательное вино для ужина. Я потащился по коридору и нашёл всех за столом, бокалы наполнены, взгляды обращены на меня. Оставляя свои мысли, я сел рядом с Еленой, которая выглядела лучше. Она взяла бокал, стоящий напротив неё, и сделала глоток. Я надеялся, что моя семья не заставила её делать это, и решил, что выясню, о чём они разговаривал в моё отсутствие, по дороге домой.

Домой. Как быстро я стал называть свою обитель и её домом тоже. Я уже не впервые размышляю о скорости, с который мы влились в рутину, и допускаю, что приятно возвращаться в конце долгого дня домой, где тебя кто-то ждёт.

— Всё в порядке? — прошептала Елена.

Глаза цвета расплавленного шоколада смотрели на меня из-под длинных чёрных ресниц, и Елена наморщила нос. Даже заботливый взгляд у неё получался сексуальным. Я взял её руку под столом, сплетая наши пальцы. Я чувствовал, как тепло расползается там, где наши руки соприкасаются, и как оно приближается к моей груди.

— Всё отлично. Давай насладимся ужином.

Краем глаза я заметил, что тётя Вероника наблюдает за нами. Она не выглядела спокойной, как я надеялся. У неё на уме было что-то ещё. Что бы там ни было, она сдерживала это в себе, и вокруг нас завязалась беседа, центром которой по большей части была Елена.

Мама произвела фурор: эта женщина могла бы и моллюска разговорить несколькими простыми вопросами. Она опустила вопросы о муже Елены или нашей договорённости в настоящее время, подбирая вопросы о детстве, вещах, которые она любит, её любимых воспоминаниях. Я думал, что Елена слишком застенчива для ответов, но она излучала свет, рассказывая историю о своём первом прослушивании. Она не говорила много о родителях, но это не удивило меня. Если Доминик был так похож на Дэвида, то, скорее всего, он предпочёл изолировать её от семьи. Намного проще заставить её потакать ему без вмешательства извне.

В конце концов, настало время прощаться. Тётя Вероника крепко обняла Елену и заставила её пообещать позвонить ей, если она захочет поговорить. Елене, казалось, понравилась эта перспектива, и они обменялись номерами. Наконец-то после нескольких попыток, мы вернулись в машину и отправились домой.

— Тебе понравился ужин? — Я начал c обычного разговора, в котором обычно лажал, но мои возможности были ограничены. Пока у меня был план, я собирался следовать ему, и после поцелуя в спальне я не знал, что ей сказать, чтобы у неё не создалось ложное впечатление. Было нелегко сосредоточиться. Всего лишь мысль о том, как её рот сливался с моим, заставляла меня незаметно поправлять штаны, что тяжелее, чем вы думаете, учитывая моё нахождение за рулем.

Елена по пути домой говорила больше, чем я когда-либо слышал.

— Твоя семья чудесная, — она сделала паузу, и в её голосе послышались печальные нотки, когда она прошептала: — Это заставило меня скучать по моим родителям.

Как я и подозревал.

— Когда ты в последний раз говорила с ними?

Я удерживал взгляд на дороге, боясь, что если увижу, как она плачет, то возьму её на руки и в конечном итоге разобью чёртову машину. Она молчала, и я подумал, что Елена проигнорирует вопрос, пока она не заговорила:

— Когда мы с Домиником сказали им, что поженились, они были не очень рады. Доминик подумал, что, возможно, для нас будет лучше поискать работу в другом штате.

— Ты не говорила с ними после этого?

Краем глаза я видел, как она ёрзает на сиденье, пальцы сжимаются на сумке, теребя застежку.

— Доминик говорил, что если бы они всё ещё думали обо мне, то писали бы сообщения. Мы не могли позволить себе вернуться обратно.

Я услышал хлюпанье носом и убрал руку с руля, чтобы положить на её колено.