– Хватит истерик, – холодно сказал Имс. – Если нет, то нет. Но наши отношения могут испортиться.

Он отпустил Артура, взял со стола пачку сигарет и вышел из комнаты. А Артур остался и только сейчас заметил, что по щекам у него бегут злые, отчаянные, жгучие слезы.

Куда ему было идти? Хотя, наверное, мог же он устроиться на работу, снять дешевое жилье… не пропал бы, не в средневековье же его закинуло…

Но готов ли он был расстаться с Имсом?

Артур не сомневался, что Имс выгонит его, если он откажется.

Ненависть душила Артура, но страх отлепиться от Имса был сильнее. Имс действительно сделал его своей собственностью – Артур уже не мог без него дышать, и никакая гордость, никакие ужасы не могли этого факта уничтожить.

Он сидел, привалившись спиной к креслу, и пытался представить, как это будет – с тем японцем. Тот не был отвратителен – бабушка бы даже назвала его импозантным, да и молодой еще был: лет сорок, наверное. Лицо красивое и бесстрастное, какие были, наверное, у самураев.

В какой-то момент Артур наравне с отвращением даже почувствовал возбуждение, когда представил, что незнакомый, опасный мужчина, да еще совсем чужой, непонятный азиат, так сильно его хочет, что выставил Имсу подобное условие. Но тут ему снова стало страшно: к чему его могут принудить? Насколько жесток, насколько извращен этот человек? Японцы – они ведь склонны к извращениям.

Он представил чужие руки, чужие губы, чужой запах, чужой вкус, и его передернуло. На всю ночь – это же ад. За ночь можно сделать с человеческим телом все, что угодно – да за полчаса можно сделать. Только ночь – понятие в этом случае в принципе бесконечное. Для Артура это было равносильно десяти годам, абсолютно идентично. Ночь показалась ему полярной.

Он сидел, и дрожал, и снова плакал, и снова представлял, и пару раз, при особенно ярких картинках, его чуть не вывернуло. Ему было так муторно, что он не мог подняться, ноги не слушались, руки не слушались, сердце билось невпопад, и эта противная обморочная слабость… Тело в который раз предало его, глупое трусливое тело, в котором, несмотря на отвращение, он ловил подлые, порочные, почти предвкушающие сигналы.

В конце концов, он поднялся и побрел к Имсу в постель. Тот не спал, просто лежал и смотрел в потолок, закинув руки за голову. Рядом с кроватью горел зеленоватый ночник, и лицо Имса в его неверном свете казалось лицом диковинного, жестокого, непозволительно красивого для чудовища подводного царя.

Артур сел на постель и долго молчал, потом сказал понуро:

– Хорошо.

И лег спиной к Имсу, и лежал, как обмороженная рыба, пока тот не вздохнул, не подвинулся к нему и не обнял, согревая.

– Вот и молодец, хороший мальчик, – прошептал Имс ему на ухо. – Сайто не посмеет причинить тебе вред – знает, что я этого не спущу. Все пройдет быстро – ты и не заметишь, как быстро.

Артур зажмурился и подумал, что лучше будет, если утром он просто не проснется. Если бы можно было запрограммировать себя на это, он был бы счастлив, кажется.

***

Встреча с Сайто была назначена на вечер: решили поужинать в одном широко известном в узких кругах ресторанчике близ книжного магазина «Уайльд» на Кристофер-стрит.

Пришли раньше – Артур угрюмо молчал, пялился в чашку чая с молоком, Имс молчал тоже, перекидывая из одного угла рта в другой уже основательно измочаленную зубочистку. Он надел сегодня вызывающе яркую рубашку, но при этом даже не побрился – хотя, в общем, какое это имело значение?

В баре наигрывали неуловимо знакомое диско, бывшее здесь и сейчас на пике популярности, но Артур даже не попытался разобраться, что это за песня и кто исполнитель.

Сайто – хотя Артур подозревал, что это не его настоящее имя – появился ровно в назначенное время, такой же органичный в этом маргинальном ресторанчике, как император при парадном облачении – в Макдональдсе. Краем глаза Артур успел зацепить безупречный синий костюм, сидевший на стройной фигуре как влитой, и крупные золотые часы: все это явно стоило сказочных денег. Лицо у японца было гладким и спокойным, как у бронзового божества, но глаза смотрели цепко, остро, пронзительно. Еще Артур обратил внимание, какие у него длинные, музыкальные пальцы и барски холеные руки, очевидно знакомые только с кремами люксовых марок. И запах он него исходил, едва уловимо, тоже очень дорогой – наверняка, какое-нибудь мыло ручной работы баснословной стоимости, которое тысяча и одна девственница лепила из лепестков черной розы.

Дойдя до этой мысли, Артур сморщился – ну что за бред лезет в голову! Хорошо хоть зубы не стучали, и на том спасибо. Он вцепился в чашку, как будто бы она оставалась его последним заслоном перед грядущим событием, последним предлогом замедлить время.

Дальше все виделось, как в тумане: Имс и Сайто быстро обсудили что-то по-японски, точнее, перекинулись всего несколькими словами, японец победно обнажил белые зубы, Имс кивнул и с отсутствующим видом сделал знак бармену.

– Артур, – тихо сказал он, не глядя. – Давай поднимайся, он ждет.

– Даже чай не дашь допить? – огрызнулся Артур.

– Ты цедишь полчашки уже минут пятнадцать, не тяни время.

Сайто молчал и вежливо улыбался, потом сказал:

– Артур, если вы хотите поужинать, то предлагаю вам составить мне компанию, я постараюсь удивить вас.

– Спасибо, я сыт, – буркнул Артур, резко встал из-за стола, запахнул куртку и хмуро кивнул – ни к кому адресно не обращаясь. Имс отвернулся, а Сайто чуть заметно коснулся Артурова локтя, направляя к выходу.

Артур усиленно старался думать о посторонних вещах, когда ехал в большом черном автомобиле. Сайто расположился на соседнем сиденье, но на Артура не смотрел и не касался – а места здесь было достаточно, чтобы для каждого нашлось личное пространство. Ход у автомобиля был поистине бархатным, словно бы они летели в космическом корабле, среди тишины и пустоты.

Артур думал, что теперь вся его влюбленность в Имса (а пора было уже в ней признаться самому себе) – жгучая, как кайенский перец, пьянящая, как старое вино, жаркая, как паровозная топка, и такая мучительно острая – превратится в призрак. Когда человек влюбляется, он инстинктивно ищет силы, которая бы его прикрыла в случае опасности, ищет защиты: руки на плече, колен, в которые всегда можно было бы уткнуться, рыдая, слов утешения в тяжелые дни. Он ищет того, кто его не предаст.

В случае с Имсом все оказалось совсем наоборот. Он не только не защитил Артура, он сам толкнул его в тяжелые лапы чего-то темного, дурного, больного. Вытолкнул его из дома, как куклу, дал поиграть почти незнакомому человеку в обмен на волшебные фантики. Имс даже не признал его своим, потому что своим – не делятся. Никогда. Ни в какой ситуации.

Пора взрослеть, сказал себе Артур: раз уж ты начал трахаться со взрослыми серьезными мужиками, то продолжай в том же духе. Или заканчивай эту историю совсем.