– Ты ведь там обкончался весь, дрянь, я же знаю! Сколько раз ты кончил под ним, сучка ебливая?!

Артур истошно орал в голос, надрывая грудь, вцепился Имсу в волосы и рвал их безжалостно, захлебываясь слюнями, соплями и слезами.

Имс отпустил его, отпихнув так, что Артур съехал с тахты вместе с пледом и кучей подушек прямо на пол. Сам Имс тоже чуть не свалился с другой стороны, в последний момент зацепившись рукой за изголовье. Странное дело, но Артур тут же перестал завывать, хотя и шмыгал носом, и полез обратно. Наверное, в атаку. Имс стоял на четвереньках на тахте, расставив руки, сипло дышал и смотрел, как Артур поддергивает стянутые до колен штаны, как утирается рукой и так же, на четвереньках, ползет ему навстречу. Имс смотрел исподлобья, ожидая броска Артура, но тот, подобравшись вплотную и вздохнув со всхлипом, протянул руку, положил ее Имсу на шею и потянул на себя.

И тянул до тех пор, пока Имс не впечатался в его рот своим, а тогда уж Артур опять повалился на спину, почти в точности повторяя позу, в которой они только что побывали. И, все так же всхлипывая, судорожно екая чем-то в груди, начал истово вылизывать Имсу губы, толкаться языком, еще умудряясь что-то причитать в промежутках на вздохи. Имс едва разбирал болезненно-торопливый горячечный шепот:

– …хочу, хочу, хочу тебя, боже, боже, о боже мой, хочу, сделай, быстрее, ну же!.. ничего не было, ничего-ничего не было, хочу, чтобы только ты… бля-адь, Имс, быстрее, выеби меня, чтобы мне память отшибло, люблю, ничего не хочу… а-аххх… по-помни-нить… еще, еще, еще!.. хочу под тобой сдохнуть, Имс, хочу тебя, люблю, не могу… Имс…

Имс был не уверен насчет «чтобы отшибло память». Ему едва удалось опять сдернуть вниз резинку штанов Артура, так что веревочки с завязанными кончиками неприятно царапали яйца, и непослушными пальцами расстегнуть болты на джинсах, да и хватило-то его всего на пару фрикций, хотя поначалу, в первое мгновение, он даже не понял: то ли его все еще колотит, то ли уже накрывает оргазмом. Главное, что он почувствовал, как вздрагивает у него на лобке Артуров член и как щекотно елозит уже по влажной скользкой коже.

После этого Имс сразу отрубился, и никакая иерихонская труба не смогла бы его разбудить. Сколько он проспал, было неизвестно, а проснувшись, обнаружил, что квартира все так же затоплена сумерками, темная и серая, как не сфокусированное черно-белое фото. И в этой серой дымке он был в квартире один-одинешенек.

Артур пропал.

Глава 8

Ничего не изменилось.

Ровным счетом ничего – и Canon лежал на столе, вот он, родной и знакомый до мельчайшей детали, и полосатые носки валялись у кровати – сейчас они показались Артуру совсем детскими.

Внезапно навалилось впечатление, что Артура взяли двумя пальцами, как оловянного солдатика, и поместили в центр старой выцветшей фотографии. Ну, то есть, цвета вокруг были, и звуки, и запахи, но все какое-то чужое – не то, не то.

Как раз то, устало подумал Артур, снова ложась на спину и закидывая руки за голову. Это вот – оно как раз и есть, не чужое, близкое, и, что самое главное, нормальное, не вывихнутое. Не будет он больше глупостями заниматься. Добудет у матери снотворных под предлогом нервного переутомления – хотя, какое, к черту, переутомление, если сейчас рождественские каникулы и еще несколько дней назад его самого можно было смело снимать в рекламе бодрости и апельсинового сока! Но сейчас им владела полнейшая апатия, он даже шевелиться не хотел. И анализировать ничего – не хотел. На удивление, он воспринял очередной переход без шока, без изумления, как в тот, первый, раз, но, пожалуй, так было еще хуже.

И некому было задать главный вопрос.

Да, впрочем, уже, наверное, все равно. Хватит. Дедушка Фрейд показал свое лицо во всей красе, но, блядь, не вся же жизнь расписана по правилам австрийского докторишки. Тем более что если мы знаем проблему, она уже наполовину решена – кажется, так завещал нам психоанализ? Ну вот и Артур признавал, что да – имелись у него тайные фантазии и подавленные желания, да – подсознательное его оказалось темным, с извилистыми тропами, с дремучими чащами, но, слава богам, у человека есть еще и эго, и супер-эго. Как-никак, Артур прекрасно знал основы психологии.

Однако он не мог проглотить поселившееся во рту горечью – и сразу ставшее таким застарелым – чувство, что его кто-то выкинул сюда – в мирную, тихую, полосатую, розоватую реальность – с места сильнейшего взрыва. Там было дико, и страшно, и порой неуютно, и опасно, но там кто-то сильный прикрывал его и поэтому все было на своих местах. А здесь он оставил его, оставил! Но сейчас ведь и не было никакой потребности в защите, вокруг – родительский дом, дружелюбный быт, всеобщая любовь и благополучие. Одни серебряные ложки.

Кстати, о ложках. Судя по времени на часах, попал он прямо в утро нового дня. И да, точно – через несколько минут в дверь деликатно постучали, и мама напевно сказала:

– Артууур, завтрак на столеее!

– Иду, мам, – хрипло отозвался Артур и схватился за горло.

Он не будет ничего вспоминать. Никогда.

А если и вспомнит вдруг, то посмеется. Надо уметь смеяться над собой, правда же?

Ну, был кто-то, шибанувший по мозгам, как первая сигарета, выкуренная натощак. Ну, был. Но лишь во сне же.

Странно только, что в солнечном сплетении болело так, словно от души ударили кулаком под дых.

И Артур еще долго, очень долго, забыв о завтраке, лежал на кровати и таращился в потолок.

***

Идея скататься в Атлантик-Сити на денек-другой принадлежала, конечно же, главному университетскому денди и зазнайке Роберту Фишеру.

Роберт воображал себя азартным игроком, богом покера и преферанса, хотя, как подозревал Артур, ни в одном по-настоящему крутом казино еще не бывал. И вот теперь, видимо, созрел.

В общем, Роберт сейчас даже мог себе позволить проиграть пару тысяч долларов – его отец, крупный медиамагнат, от такого расхода явно не обеднел бы. Так что на этот счет переживать не стоило. Но Артур не ожидал, что внезапный план начинающего игромана поддержит вся остальная компания: толстенький чернявый Юсуф, отец которого держал сеть аптек и, видимо, с генами передал сыну страсть к фармакологии, которая у того выражалась в нелегальных формах; Сара с губами сердечком; миниатюрная кудрявая Ариадна, которую можно было воспламенить легким упоминанием о любых памятниках архитектуры (а в Атлантик-Сити этого добра имелось в достатке, взять хотя бы их семимильную деревянную набережную). Ну и, конечно, аттракционы – только Артур и только сейчас мог начисто забыть про аттракционы Атлантик-Сити.

– Ты же любишь редкие вещицы, – добил его Роберт. – Не бывал ни разу в музее Рипли? Во-от, Артур. Там, между прочим, много занятных штук. Не узнал толком ничего, а уже кислые рожи корчишь!

– А я хочу покататься в слонихе Люси! – жизнерадостно сообщил Юсуф, дожевывая сэндвичи мамы Артура.

Девушки уже вовсю листали блоги фотопутешественников на айпаде, и Артур сдался. На него давили вовсе не из дружеской солидарности: везти великолепную четверку в одну из игорных столиц мира выпадало именно ему и его старому зеленому кадиллаку.