– Пройдет, – ответил Имс, совсем не ощущая этой уверенности.

Повернулся на бок, насколько позволяла капельница и заснул.

***

На окончательное избавление от последствий алконаркотической интоксикации, которую себе так изобретательно устроил Имс, ушло еще около недели. Кобб носился с ни, как нянька, а с тех пор, как надобность в услугах медсестры отпала, так и вообще чуть ли не переселился к Имсу, являясь с утра и болтаясь в квартире до вечера. Он бы, возможно, и на ночь оставался, но тут уж Имс потерял терпение и даже некоторое время орал. Недолго, потому что запал быстро кончился, но Коббу и этого хватило. Больше остаться ночевать он не пытался, но, вваливаясь в дверь утром, придирчиво обходил комнаты, шевеля бровями и дергая носом. Наверное, вынюхивал недопитый виски и не всосанный до конца кокаин.

Имса это развлекало. А еще ему нравилось, что в доме присутствует кто-то посторонний, потому что это создавало у него иллюзию неодиночества. Шорохи, которые производил Кобб, разговоры, которые он заводил с Имсом, обсуждая текущие планы, нытье насчет здорового питания и вреда курения здорово маскировали от Имса пустоту, повисшую замком внутри грудной клетки. Вечером Кобб уходил, предварительно впихнув в Имса пригоршню витаминов, и тогда Имс поднимался в спальню или же ложился прямо на тахту внизу, раскрыв окна. Он все еще надеялся, что весенний сквозняк выдует цепи, стискивавшие ему ребра, и высвободит застрявшую там пустоту, но надежда эта таяла все больше и больше с каждым закатом, с каждым очередным синим вечерним небом, расчерченным небоскребами.

Погода испортилась. Теперь вечером, как по заказу, около восьми часов начинался ливень, и последние пару дней Имсу даже казалось, что где-то далеко, за пределами домов и дорог, к городу подбирается еще юная неловкая гроза, с робкими раскатами грома и неуверенными молниями. Дождь, однако, хлестал без всяких оговорок, дробно гремел по жестяной крыше и пожарной лестнице, капал на подоконники.

Имс расположился на тахте с «Братством кольца». Через полчаса такого чтения, да еще под шуршание воды снаружи, можно было смело рассчитывать на то, что сном накроет мягко и незаметно. Имс мимолетно пожалел, что так и не купил нового пледа взамен старого: пока он лежал в отключке под капельницей, Доминик выкинул старое покрывало, а до покупки нового руки так ни у кого и не дошли.

На площадке перед дверью заскреблись. Кобб, верно, не смог поймать такси и решил вернуться за зонтиком, подумал Имс, поднимаясь на ноги. Крошечная лампа на кронштейне у изголовья тахты освещала только маленький уголок, отчего тени в комнате становились как будто еще гуще. Имс чуть ли не на ощупь пробрался к двери и, сказав: «Погоди, сейчас открою», провернул ручку замка.

Он едва успел увернуться, торец двери чуть не приложил ему в лоб. Имс отшатнулся назад и машинально поймал свалившееся ему прямо в руки тело. Если бы это был Кобб, они бы рухнули на пол, но Кобб и не рвался бы в квартиру так, чтобы терять равновесие.

А вот Артур рвался.

И тут же в темноте вцепился в Имса так, словно тонул, тонул уже безнадежно, пропадая в черной стылой воде, и вдруг нежданно-негаданно нашел опору. Он хватал мокрыми холодными пальцами Имса за шею, тыкался ледяными губами в лицо, не разбирая куда, целовал и тут же шептал что-то неразборчиво-торопливое, жадное, истерическое. Что-то вроде «...мой-мой-мой… а все же сумел, блядь, у меня получилось!.. сдохнуть можно, получилось, это какой-то пипец, обалдеть, сам себе не верю…» Хлюпал носом, гулко сглатывал, вис на Имсе, пытаясь зацепиться ногами.

Имс решил: хорошо, что напольная ваза уже разбилась. Иначе они своротили бы ее сейчас. Не сказать, что Имс оправился от своей эскапады окончательно, слабость еще давала о себе знать, но Артура он бы дотащил куда угодно. Хоть на край света. Не говоря уж о тахте, до которой было значительно ближе.

Они рухнули на нее клубком из рук и ног, как какие-нибудь игроки в американский футбол. На попытки Имса чуть-чуть отстраниться Артур реагировал неадекватно, цеплялся еще сильнее, Имсу даже показалось, что Артур вцепился зубами в его майку на плече. Пришлось тоже бормотать какую-то успокаивающую чушь, лишь бы заговорить зубы, дать себе возможность сдвинуться хоть на пару дюймов – Артур был весь мокрый насквозь, видимо, долго шел под дождем пешком. А еще он был холодный, и одежда противно липла к коже, да и самого Имса промочила.

– Дай хоть куртку сниму, да подожди же ты… Артур… – выговорил Имс между поцелуями.

Артур затряс головой, замычал протестующе, но Имсу все же удалось сесть на пятки. Артур тут же рванул за ним, но Имс уже тянул с него скользкую кожаную куртку. Артур, сообразив, видимо, что его никуда не гонят и ни отталкивают, а наоборот даже, раздевают, принялся решительно помогать.

– Господи, холодный, как лягушка… – пробормотал Имс, зарываясь с оставшимся в одних трусах и майке Артуром в подушки и покрывала.

Артур только бубнил, как заведенный: «не отпущу, не отпущу» и снова цеплялся так, как будто за ним гнался легион врагов.

Наконец Имсу удалось прижать буйного Артура так, что тому почти не удавалось больше трепыхаться. Артур еще немного подрыгался, посопел и расслабился, растекшись под Имсом мягкой тряпочкой.

– Ты не будешь спрашивать, где я был? – опасливо спросил он совершенно нормальным голосом.

Имс отчетливо слышал, как Артур вздрагивает, отчаянно труся в ожидании ответа.

– Плевать, – сказал Имс глухо. – Главное, вернулся.

Артур длинно выдохнул, подрагивая голосом, с явными перебитыми слезами в горле, и внезапно заснул, как будто его выключили.

А Имс так и остался лежать, спеленутый Артуровыми конечностями, в легком одурении размышляя о безмозглом молодняке, которому бы только с горящими глазами что-нибудь испортить, со всем пылом безоглядного идиотского максимализма разрушить весь мир до основания. А потом, рыдая, прибежать к какому-нибудь циничному взрослому дядьке вроде Имса, назначить его на роль няньки и жилетки и беззастенчиво требовать утешений. И никому никогда не приходит в голову, что старым циничным дядькам тоже может быть больно до визга от того, что им легкими движениями выворачивают наружу все внутренности, включая душу. И, что характерно, никто этого так никогда и не узнает. Потому что они той породы, что даже на плахе будет шутить и улыбаться, только чтобы никто не догадался…

На этой мысли Имс отрубился тоже, стиснув руки покрепче у Артура на талии, чтобы уж в этот раз…

Глава 10

Артур благовоспитанно дождался, пока официант заберет меню и удалится, чинно разгладил на коленях салфетку, поправил нож, чтобы лежал симметрично, и отодвинул узкогорлый хрустальный стаканчик с одинокой веточкой фрезии – вазочка мешала ему смотреть на Имса.

– Почему это мне лимонад? – недовольно поджав губы, спросил он.

– Потому что кому-то точно нет двадцати одного года, – объяснил Имс.

– Ты все равно не знаешь, сколько мне лет, – брякнул Артур. – И, между прочим, утром, когда… – тут Артур все же оглянулся по сторонам, удостоверяясь, что его никто не слышит, – … утром тебя это не остановило.