—       Постой, храбрый человек! Вода размывает плотину. Я останусь без риса, и семья умрет с голоду. Помоги, ты человек храбрый. Ты не боишься даже тигров!

—       Да. Я не боюсь тигров,— сказал охотник,— но я боюсь Равнодушного. Он так накажет, что сам не рад будешь.— И, опустив голову, охотник прошел дальше.

«Никто не поможет мне,— схватился за голову Пальмовая Кора.— Останутся мои дети голодными».

Крестьянин пошел дальше по поселку, но не решился постучать ни в одну хижину. Он знал, что его там ждет такой же ответ. А тем временем разрушается плотина... И в этот момент он увидел рыбака, который, неся на плечах сети, шел к морю.

—       Постой, приятель, постой. Будь другом, помоги!

У меня плотину размывает вода. Одному мне не починить, не справиться.

—       Я бы помог,— печально сказал рыбак,— да боюсь.

—Ты храбрый рыбак. Ты не боишься ни морской бури, ни ветра, ни грома. Ты моя последняя надежда,— уговаривал его, хватаясь, как утопающий за соломинку, крестьянин,— неужели ты побоишься устроить плотину?

—       Да,— опять так же печально сказал рыбак, опустив голову.— Я не боюсь ни морской бури, ни ветра, но боюсь тигра. Бросят меня к тигру. Уж меня-то тигр не помилует.

«Петрушка! Вот кто может помочь мне,— мелькнула мысль у Пальмовой Коры.— Он ничего не боится. Только где искать Петрушку?»

А Петрушку и искать не надо было. Он насвистывая шел по поселку. Колокольчик на его колпаке нежно позвякивал.

—       Петрушка,— остановил его Пальмовая Кора.— Спаси мою семью от голода. Помоги мне починить плотину.

—       Какой голод? Какая плотина?—сначала не понял его Петрушка.

А Пальмовая Кора, привыкший к отказам, подумал, что и он не хочет ему помочь.

—       Ты не отказывайся. Ты моя единственная, последняя надежда. У меня плотину размывает вода. Смоет весь рис. Пропадет урожай.

—       Так что же мы стоим! — воскликнул Петрушка.— Бежим быстрее.

Он взял лопату и побежал к реке. Пока Пальмовая Кора просил о помощи, отверстие стало больше, поток бурлил сильнее, и Пальмовая Кора подумал, что теперь-то уж, наверное, и действительно трудно остановить поток воды. Но Петрушка быстро сообразил. Он втянул голову в плечи и всем телом втиснулся в отверстие в плотине. Не успел Пальмовая Кора и глазом моргнуть, как Петрушка почти весь исчез в плотине. Из отверстия торчали только

его ноги.

—       Петрушка, Петрушка погиб! — ахнул Пальмовая Кора и попытался выручить его, но поскользнулся и упал.— Петрушка...— Почти ползком по скользкой глине он добрался до ног мальчика и схватил их.— Вылезай сейчас же!

—       Носи скорее землю, пока я тут щель закрываю,— глухо донесся голос мальчика, и, чтобы было убедительно, Петрушка взбрыкнул ногами. Удар пришелся как раз по

подбородку Пальмовой Коры. Удар как будто отрезвил Пальмовую Кору. Он понял, что Петрушка решил остановить воду, и стал орудовать лопатой. А силой его природа

не обидела. Тяжелые комья мокрой земли летели на плотину, и вскоре рядом с трещиной выросла уже гора земли.

Все! Теперь осталось только завалить отверстие. Петрушка выбрался из него, и они вместе с крестьянином залепили промоину прочным слоем земли.

—       Спасибо тебе, Петрушка! Ты спас мой урожай.

—       Ничего,— говорил Петрушка.— Мы все должны помогать друг другу. Только тогда и можно будет жить хорошо.— И он стал сушить на солнце свою вымокшую одежду.

ЧИТАЙ-ЛИСТАЙ

Беззаботно жилось на свете Читай-Листаю. Обедал он во дворце Равнодушного, одежду ему давал Равнодушный, и вечером, когда он приходил домой, ему было просто нечего делать. Он скучал, а ночью вдруг начал сочинять стихи. Сочинит какое-нибудь стихотворение и повторяет его про себя: хорошо ли звучит? Но Читай-Листай никогда не говорил об этом. Он боялся, что люди будут смеяться над его увлечением.

Однажды он написал стихотворение, в котором рассказывалось о том, как теплое, ласковое солнышко всюду светит на острове, как приветливо шумит безбрежное синее

море и как растет на берегу стройная кокосовая пальма.

Ему очень нравилось это стихотворение, и он пробовал читать его дома, у себя в хижине, но тростниковые стены и крыша из банановых листьев как-то глушили его голос, и

стихотворение Читай-Листаю казалось лишенным простора. И тут он придумал: когда все спали, Читай-Листай выходил из хижины, останавливался на верхней ступеньке

крыльца и читал свое стихотворение. Голос его далеко разносился во влажном ночном воздухе, и от этого строки стихотворения казались еще глубже, еще значительнее.

Услышал это стихотворение, проходя мимо, рыбак Соленый Ветер. Слова ему чем-то понравились. Он остановился, прослушал стихотворение еще раз, и само собой стихотворение запомнилось ему. А на другой день, отправляясь в море, он придумал мелодию и запел ее на морском просторе. Песню подхватили и другие рыбаки, и она пошла гулять по острову. Услышали песню женщины, и они стали напевать ее своим малышам, укладывая их спать. Зазвучала песня и на рисовом поле, ее пели крестьяне, убирая урожай. Услышал Читай-Листай, как звучит его песня на острове, от радости прослезился и вытер ладонью слезу, выкатившуюся из его здорового глаза.

—       Я написал эту песню,— стал говорить он всем и каждому.— Я — великий поэт.

Узнал об этом Равнодушный. Узнал и рассердился.

—       Позвать ко мне Читай-Листая,— приказал он.

Читай-Листай явился.

—       Так-то ты на меня работаешь,— нахмурив брови, встретил его правитель.— Вместо того, чтобы принимать посетителей и записывать жалобы, ты пишешь стихи.

—       Нет, правитель,— ответил Читай-Листай, честным взглядом глядя в глаза Равнодушного.— На работе я записываю жалобы, а потом стираю их мокрой тряпкой. А стихи я пишу дома, когда мне не спится.

—       А почему я узнаю об этом после всех? — уже мягче спросил Равнодушный.— Ты должен придти и доложить мне, что можешь писать стихи.

—       Да. Я сочинил вот какую песню,— Читай-Листай отставил ногу в сторону, поднял вверх руку и глухим голосом пропел стихотворение про ласковое солнышко, про широкое синее море и про стройную кокосовую пальму. Он закончил его и скромно опустил голову, ожидая похвалы.

—       Плохая песня,— сказал Равнодушный.— О чем в ней говорится? О солнце — так оно и без песни ходит по небу. О море — так оно и без твоих стихов шумит. Про стройную пальму — так это и без тебя известно, что она стройна. Ни тебе, ни солнцу, ни пальме от песни ни жарко, ни холодно. А возьмем, например, меня. Я тебя кормлю, я

тебя одеваю, а ты не написал обо мне ни одной строчки.

Я тебе приказываю, чтобы ты немедленно сел и написал песню обо мне — мудром правителе.

Читай-Листай сказал всем посетителям, что сегодня принимать не будет, и пошел домой сочинять песню о Равнодушном. Он просидел от утра до вечера, но песня почему-то не получалась. Он сидел всю ночь, да так и уснул за столом, не придумав ни одной строчки. Утром он не пошел на работу, а все сидел и пытался создать стихи о Равнодушном. Наконец, к вечеру, когда уже зашло солнце, ему показалось, что он придумал хорошие слова, и он тут же побежал читать их Равнодушному.

— Я придумал,— радостно сказал он, входя в комнату Равнодушного.— Вот оно, стихотворение про правителя.— И, гордо выпятив грудь, он начал читать:

— Я спросил у солнца, Кто светлее всего?

И ответило солнце:

Равнодушный.

Я спросил у ветра,

Кто сильнее всего?

И ответил ветер: