Наверное, зоркий глаз Массарского что-то во мне разглядел под складками жира, а может ему просто меня стало по-человечески жалко. Может он вспомнил свое трудное детство.

Занимались мы три раза в неделю по полтора часа: понедельник, среда, пятница. В понедельник у меня были занятия в техникуме, и я тренировки пропускал, за что получал выговор от Ивана Леонидовича. Но по каким-то гуманным соображениям, мне разрешали ходить в другие дни, в другую группу к Анатолию Семеновичу Рахлину, где тренировался Вова Путин, Вашкялис, Вася Шестаков и Толя Халевин. Тренеры разделяли ребят на пары, подбирая их по весу, чтобы не было преимущества и перенапряжения. В одной группе у меня спаррингом был Елкин, в другой Халевин. Если меня ставили в пару с Толей Малыгиным или Толей Беликовым, они со мной ничего не могли сделать, потому что были на десять килограммов легче меня, и я при падении мог их покалечить. Выяснилось, что крупные мальчики — это большая редкость, и когда мой партнер не приходил на тренировку, со мной в паре занимались тренеры Иван Леонидович и Анатолий Семенович. Они сами были действующими спортсменами и использовали это для себя как дополнительную тренировку, бросая меня, неумеху, по десятку раз и выколачивая моим телом пыль из борцовского ковра. За год тренировок тело приобрело какую-то форму, а когда я вернулся после отдыха в родной деревне, тренеры меня не узнали. Я был высок, крепок и строен. Большую часть времени в деревне я провел не на любимой рыбалке, а на сенокосе и заготовке дров для престарелых родственников. А работа эта требовала напряжения сил. Дерево надо было повалить в лесу, притащить к дому на телеге, распилить и расколоть. А махать косой по утренней росе оказалось полезно не только для бабушкиной коровы, но и для косых мышц моей спины.

В 1964 году летом мы поехали на сборы в Толмачево. Готовились к первенству центрального совета добровольного спортивного общества «Труд», то есть первенству «трудящихся» спортсменов всего Советского Союза. Жили мы в палатках на берегу реки Луги, играли в футбол, плавали и, конечно, боролись. Боролись без ковра на площадке с песком, увязая по колено. Придумал это Иван Леонидович, который вышел так из трудного положения необеспеченности, но тренировочный эффект этот прием имел колоссальный.

На сборах в Толмачево мы ходили по вечерам на танцы в Дом отдыха «Живой ручей». Натершись до красна телами, мы шли с тетеньками гулять в дремучий лес и падали в объятиях под елки. А потом в иголках, как ежи, разбредались по своим норам. Наутро возле наших палаток ходили тетеньки табуном и кричали:

— Мальчик, мальчик, позови Колю. Мальчик, позови Толю.

— Они на тренировке, — отвечали мальчики.

Соревнования проходили в городе Краснокамске под Пермью. Команду повез Александр Самойлович. Я в финале проиграл москвичу Толе Бореву потому, что опоздал на схватку. Лежу себе преспокойненько, настраиваюсь. Вдруг, слышу, по трансляции объявляют: «Вторично вызывается Лошадинин». Массарский подбегает:

— Коля, это тебя.

Как так? Выхожу. За опоздание штрафное очко. От стресса руки трясутся, мысли в разные стороны. Толя, не долго думая, хоп — заднюю подножку и удержание. Получите, распишитесь. Я к Александру Самойловичу:

— Не честно. Они же мою фамилию переврали.

— Ну, чего теперь спорить, Коля.

А в Краснокамске я, походя, склеил девочку, пригласил ее на соревнования. Потом мы с ней погуляли, посидели на скамейке, поцеловались. Когда соревнования закончились, она собралась со мной в Ленинград. Александр Самойлович еле уговорил ее остаться. Сказал, что мест в самолете нет, а Коля скоро за ней приедет.

На первенстве «Труда» по юношам я уложил Халевина, Елкина и Баранова и стал чемпионом. Иван Леонидович в учебных схватках часто поддавался мне, давая почувствовать магическую силу хитроумных приемов и вырабатывая у меня уверенность и решительность атакующих действий. Это пришлось как никогда кстати. Шпана из нашей дворовой шайки решила меня наказать за непокорность. Встретили меня в узком переулке Репина, по которому я часто ходил, чтобы избегать встречи с ними. Костюмчик на мне был чистенький. Их было четверо со Славкой Рожновым во главе. Я знал, что в очередной разборке убили Сашку Шахмаметьева и боялся не на шутку. Дрожь в коленках и слабость в руках, желание поговорить и объясниться на словах, не доводя дело до ударов. Но тренировочные схватки с Иваном Леонидовичем научили другому. «Не жди, — говорил он, выставляя нарочно левую ногу. — Подсекай мгновенно. А то сам улетишь».

Рожнов был мелкий, но наглый. Ничего не боялся. Лез в драку всегда первый. Я помнил это по школьным дракам. Кто-нибудь из его шайки нажалуется, и он идет разбираться. Подходит, не здравствуй, как живешь, хряк, в нос кулаком. Кровь фонтаном. Рубаха залита. А он уходит, не попрощавшись. Эти трое меня уже не раз встречали, но дело заканчивалось только угрозами. Здесь я слов не ждал. Собрал волю в кулак и, когда Славка сделал шаг навстречу, влепил ему переднюю подсечку, на лету скрутив руки. Его вертануло как мельницу, и он рожей проехал по булыжной мостовой. Его дружки окаменели. Я выдохнул, расслабился, ну думаю все, победа. Нет. Рано радоваться. Славка вскочил, как пружинка из матраса, и бросился на меня, вытянув вперед руки. Я отошел на пол-оборота влево и повторно влепил переднюю подсечку. Его скорость прибавилась к моей, и он влетел головой в стену дома. С его лба мощной струей потекла кровь. Я резко повернулся к его дружкам. Они шарахнулись врассыпную. Славка сидел на мостовой, держась за голову окровавленными руками.

— Милиция, милиция, — завопил кто-то. Стала собираться толпа.

Я наклонился и дрожащим от волнения голосом спросил: «Еще хочешь?»

— Убью гада, — процедил Славка.

Я пошел домой, с каждым шагом ощущая упругость своей походки. Домой я ворвался, как сквозняк.

— Что такое, — встревожилась мама.

— Ничего.

— Что ты такой взъерошенный?

— На тренировке был.

— Ну и как?

— Здорово. Я победил.

— Молодец.

Мама даже не догадывалась все эти годы, какие я веду бои с шайкой, зачем я занимаюсь борьбой самбо. Я ей ничего не рассказывал, берег ее. Она так много работала, чтобы прокормить семью. Так мало было у нее радостей. Я не хотел ее огорчать. И с этого дня, я думал, что в этот омут мы больше не вернемся.

Я начал готовиться к первенству города по старшим юношам, где у меня было много должников с прошлого года. Я добавил еще один день к тренировкам и стал ездить в спортклуб Кировского завода, где тренировался мой соперник — тяжеловес Баранов. Его тренер Владимир Давыдович Малаховский принял меня с радостью, шутил, смеялся. Он мне очень напоминал одного из моих любимых киногероев Жана Габена из «Набережной туманов». Я был уверен, что он такой же честный и смелый и научит меня побеждать бандитов. Он действительно много со мной занимался, не обижаясь, что я так часто стал бросать его ученика Баранова.

Первенство города проходило на Зимнем стадионе. Ожидая свою схватку, мы болели за товарищей по команде. Победил Миша Семененко, Толя Беликов. На ковер вышел Юра Жиров. Начал атаку подхватом под две ноги. Противник устоял и навалился на него. Юра воткнулся головой в ковер и обмяк. Все забегали, засуетились. Юру увезли в больницу. На следующий день он умер от последствий перелома шейных позвонков. Мы были в шоке. Продолжать борьбу было трудно. Мерещилось страшное. Ко мне подошел тренер «Динамо» Александр Чернигин

— Ну что, Коля, сейчас тебе шею сломаем.

Сказал и пошел, «добрый» человек. Педагог и психолог. Я смотрел ему во след. Хорошо, что я не стал у него тренироваться. На первенстве города я победил Толю Павлова из «Динамо» и своего заклятого обидчика прошлых лет Герку Козлова из «Трудовых резервов» и стал чемпионом города. Об этом написали в газетах и сказали по телевизору. Встретив на улице свою шпану, я услышал одобрительное бормотание, но заговаривать и брататься не стал. Расслабляться с ними нельзя. Стратегию и тактику поединков я уже хорошо изучил.