-Я знаю, что тебе все равно.

Когда тротуар вдруг сужался, а навстречу кто-то шел, Лара уходила вперед, не отпуская Ольгиной руки, и Ольга могла смотреть на ее спину – широкую спину, обтянутую красной тканью куртки. И большой черный ремень на поясе джинсов – чуть ниже.

И ей казалось, что не может быть большего счастья, кроме как сунуть ладони в карманы этих джинсов, и идти вот так – следом, путаясь ногами и спотыкаясь друг о друга.

У витрины какого-то магазина они долго стояли и смотрели на свое отражение.

-Я рядом с тобой выгляжу лесорубом, - смеялась Лара, туже затягивая на шее теплый шарф.

-Нет. Я так не думаю, - говорила Ольга.

В своих черных брюках, в сапогах на плоской подошве, в белом свитере и накинутом поверх полупальто она идеально подходила Ларе – будто полная противоположность, которая встала рядом – и картинка вдруг обрела гармонию.

Рыжие волосы свободно растрепались вокруг головы и по плечам, лицо блестело от солнца и запаха Парижа, и все в эти секунды казалось правильным и точным.

-Почему ты написала мне именно теперь? – Спросила вдруг Лара, отворачиваясь от отражения и нависая над Ольгой. – Почему не месяц назад? Или не через полгода?

И правда – почему? Потому что было много работы? Потому что я спала со Снежной Королевой и сама покрывалась коркой льда? Потому что после победы над Игорем из моей жизни ушел последний, самый завалящий, смысл?

-Потому что я не хожу на свидания, - слова пришли ниоткуда и Ольга испугалась, когда они вырвались. – А с тобой это было бы именно свидание.

Лара пожала плечами и крепче сжала Ольгину ладонь.

-Это ответ на вопрос «почему ты мне не писала», а не на тот, что я задала.

Ольга вздохнула и вытащила ладонь из ее руки.

-Для того, чтобы ответить, пришлось бы рассказать тебе всю мою жизнь, - сказала она. – А это невозможно.

Лара засмеялась, и вернула Ольгину ладонь на место. Более того – свободной рукой она стащила с нее перчатку и сунула в карман своей куртки.

-Тогда я тебе расскажу, - сказала она, практически таща Ольгу за собой по улице. – Будем идти по набережной и разговаривать. Почему нет, верно?

-Верно, - согласилась Ольга. – Только без интимных подробностей, ладно?

Лара вдруг толкнула ее к гранитному ограждению набережной и на мгновение прижалась к ней всем телом.

-Почему это без интимных? – Выдохнула она в Ольгины губы. – А если я хочу с интимными?

Засмеялась, и пошла дальше, в сторону музея д’Орсе. Ольга послушно плелась следом.

-Итак, моя жизнь. Про детство ты знаешь – я сменила семь разных школ, у меня было семь комплектов школьных друзей и семь первых свиданий – в каждой школе по одному. Потом медицинский – интернатура, ординатура, и все такое. Сплошная работа и диссертация.

Она на ходу глянула на сосредоточенно слушающую Ольгу и продолжила.

-Хочешь спросить, встречаюсь ли я с девочками? До двадцати пяти считала себя исключительно гетеросексуальной – институтские эксперименты не в счет. В двадцать пять влюбилась в анестезиолога из нашего отделения, роман был грандиозный и грандиозно же закончился. После этого – иногда ходила на свидания, иногда они чем-то интересным заканчивались, но как-то не складывалось.

Ольга только губы разомкнула, чтобы задать вопрос, но Лара не дала.

-Со мной очень трудно, - сказала она серьезно. – Это я тебя сразу предупреждаю, чтобы без иллюзий. Я своеобразный человек, девяносто процентов моей жизни занимает работа, а оставшиеся десять – саморефлексия. Для того, чтобы потеснить часть вышесказанного, нужно приложить немало усилий, и не факт, что получится.

Ольга оторопела. Господи, она что, серьезно? Серьезно предупреждает, что ничего серьезного у них не получится? Ей захотелось то ли смеяться, то ли плакать – не разберешь.

-Послушай, - сказала она, останавливаясь и отбирая у Лары руку. – Я всего лишь прилетела в Париж на несколько дней. Почему ты делаешь из этого такие странные… выводы?

Лара улыбнулась. Когда она улыбалась, у Ольги почему-то сердце замирало и тесно сжимались бедра.

-Детеныш, - сказала она ласково. – Я хорошо разбираюсь в людях. Ты прилетела не в Париж. Ты прилетела ко мне. И не смей больше мне врать.

В полном молчании они дошли до музея, свернули в переулок и, не сговариваясь, зашли на летнюю веранду Caf'e de l’Empire. Заказали кофе, попросили пепельницу. Ольга немедленно закурила. Лара сидела напротив и молча смотрела на нее.

-Это глупо, - сказала Ольга. – Все это – очень глупо, ты понимаешь?

-Конечно, - согласилась Лара. – Врать – всегда глупо. Только время тратить.

Официант поставил перед ними две чашки кофе и улыбнулся доброжелательной французской улыбкой. Почему-то в Париже – Ольга не раз замечала – официантами работали исключительно мужчины за сорок – седые, стройные, в черных брюках и белых рубашках.

-Ладно, - решилась Ольга, сделав глоток кофе и махнув официанту, чтобы принес еще. – Что еще ты про меня понимаешь?

Лара усмехнулась.

-Тебе одиноко, - сказала она. – Тебе так одиноко, что ты готова пойти за первым человеком, к которому хоть что-то почувствуешь. Но проблема в том, что от одиночества ты убегаешь в секс, а это не работает.

-Почему не работает? – Улыбнулась Ольга.

-Потому что секс без близости – это акробатика. А ты все этапы, на которых близость может возникнуть, перешагиваешь. Вот сколько раз ты уже могла бы меня поцеловать? Раз пять, как минимум. Не поцеловала. Почему?

Ольга пожала плечами.

-Правильно, - согласилась Лара. – Потому что для тебя поцелуй – это так, прелюдия перед быстрым сексом. А я на это не согласна, и ты своим женским чутьем хорошо это чувствуешь. И знаешь, что поцелуй со мной будет чем-то совсем другим. И трусишь, детеныш. Просто трусишь.

-Глупости, - перебила Ольга, разозлившись. – Тебе не кажется, что я просто не хочу с тобой целоваться, вот и все?

Она не ожидала того, что случится дальше. Никак не ожидала, что Лара встанет, перегнется через столик, и коснется губами ее щеки. Что подышит горячо в ее ухо. Что губы потянутся ей навстречу, а веки сами собой прикроют глаза.

-Не хочешь, да? – Услышала она, а когда открыла глаза, Лары рядом уже не было – она снова сидела на своем кресле, невозмутимо закуривая сигарету из Ольгиной пачки.

-И что? – Спросила Ольга хрипло. – То, что я хочу тебя трахнуть, еще ничего не значит.

-Детеныш, - улыбнулась Лара. – Про «трахнуть» еще даже речи не было. Только про поцелуй. Чего ты так испугалась?

Ольга не стала отвечать. До вечера она вообще больше ничего не говорила. Молча гуляла с Ларой по Парижу, молча позволила проводить себя до отеля, молча кивнула на прощание и ушла в свой номер.

И только после душа, забравшись в кровать, позвонила Ксении.

-Поговори со мной, - попросила почти ласково, почти нежно.

-Будина, - услышала она в ответ злое. – Ты обалдела? В Москве два часа ночи. Какие, к черту, разговоры?

И – быстрые гудки в трубке.

Ольга несколько секунд глупо смотрела на экран телефона. А потом вздрогнула всем телом и расплакалась – словно маленький обиженный ребенок.

Глава 10. Не смогла. 

Улицу и дом она нашла легко. Больше часа кружила пешком по Парижским улицам и переулкам, радуясь, что не стала надевать сапоги на каблуках. Наконец, вышла на маленькую улочку с односторонним движением и желтыми невысокими домами.

- Rue du Docteur Roux? – Спросила у старенького продавца цветов.

- Oui, oiu, - дедушка обрадовался и залопотал что-то по-французски. Ольга улыбнулась ему дежурной улыбкой и пошла дальше.

Перед нужным домом толпилось человек двадцать. Они были одеты преимущественно в старые костюмы с засаленными рукавами, и выглядели как типичные ученые. Ольга тронула одного из них – по виду безумного профессора – за рукав и спросила по-английски:

-Простите, не подскажете, где мне найти Лару?

Спросила и поняла, что категорически не помнит ее фамилии. Профессор смотрел на нее и энергично мотал головой.