— Но не можете ли вы, Дуг, взять его по обвинению в попытке совершить убийство, потому что...

Селби отрицательно покачал головой:

— Для того чтобы была возможность совершить убийство или покушаться на убийство, должен существовать живой человек. А после того как человек убит, он становится трупом.

Сильвия недоверчиво взглянула на Селби.

— Как все запутано,— проговорила она.— Но послушайте, Дуг, в вашу пользу есть одно очко. Выстрел, который произвели через костюм, должен быть первым. Следовательно, смертельный выстрел был произведен, когда этот человек был одет.

Селби усмехнулся.

— Все это верно, а из какого пистолета стреляли? — спросил он.

— Ну... почему... а... А вы не можете судить об этом по размеру отверстия?

— Отверстия одного размера.

— Послушайте, Дуг, вы хотите сказать, что у вас есть доказательства, что этот Риббер стрелял в труп?

— Это зависит от некоторых обстоятельств. Но я собираю доказательства.

— Послушайте, Дуг, вы должны так же хорошо, кай и я, знать, что это работа Альфонса Карра. Он единственный, кто может придумать нечто подобное, единственный, кто достаточно хорошо знает законы и может помешать вам.

— Похоже на то,— согласился Селби,— хотя не надо распространяться об этом.

— Что вы собираетесь делать?

— Пусть Ларкин делает то, что хочет. А я выжду, немного и сам побеседую с Карром.

— А кто-нибудь еще знает об этих отпечатках?

— Шериф.

— Ну, с ним все в порядке. Вы сможете сохранить это в тайне от Ларкина еще на пару часов? Если «Блейд» узнает об этом, они выпустят экстренный номер. Для Ларкина это будет прекрасно...

— Нет необходимости говорить ему об этом в ближайшие два-три часа,— согласился Селби.

— Этого достаточно. Благодарю вас, Дуг. Я пошла.

Она улыбнулась и торопливо вышла. Дуг Селби долго вслушивался в затихающий звук ее шагов. Затем наступила тишина, после чего он услышал низкий голос и шум : приближающихся шагов двух человек.

Раздался осторожный стук в дверь, так обычно стучала Сильвия Мартин. Селби встал и открыл дверь.

На пороге стояла Сильвия с мужчиной лет. шестидесяти. У него были седые волосы и такие же белые брови.

— Добрый вечер, мистер Хендрикс,— приветствовал его Селби.— Почему вы не заходите?

— Я сказала ему, что все уже закрыто. Но потом подумала, что можно зайти к вам,—объяснила Сильвия.— Вы позвоните мне, если что-нибудь произойдет?

Он кивнул.

— Входите, мистер Хендрикс и присаживайтесь.

Абнер Хендрикс, отец миссис Артрим, медленно вошел в кабинет и опустился в кресло.

— Чем могу быть вам полезен? ;— спросил Селби.

— Я насчет своей дочери.

Селби кивнул.

— Я не знаю, что вам известно из истории нашей семьи,— начал Хендрикс.

— Не очень много,— ответил Селби.

— Рита,— продолжал Абнер Хендрикс,— одна из тех женщин, которые стремятся вести эту дикую современную жизнь. Она доставила много беспокойства своей матери и мне.

Селби внимательно слушал его, изредка кивая головой.

— Она вышла замуж, когда ей было двадцать два года. Мы не одобряли этот брак, но надеялись, что она немного угомонится. Но получилось наоборот. Она связалась с молодым типом из Голливуда. Он пил и играл.

— Она развелась? — спросил Селби.

— Да. Через два месяца после развода она вновь вышла замуж за Джеймса Артрима. Он был страстный игрок.

— Он попал в автомобильную катастрофу и погиб?

— Да. Его отец, Френк Артрим, управлял машиной. Насколько мне известно, Френк Артрим не смог справиться с машиной, а сын был сильно пьян. Машина перевернулась и загорелась. Отца отбросило в сторону, а [жеймс остался под машиной. Отец повредил спинной мозг, и с тех пор потерял память.

— Вы имеете в виду амнезию? — спросил Селби.

— Так говорят врачи. Он не. может вспомнить ничего, что было до катастрофы. Он даже не помнит своего имени, ничего не знает о себе.

— Это очень интересно, мистер Хендрикс,—сказал Селби,— и я знаю, что вы не пришли бы сюда, если бы не считали это важным, но будет лучше, если вы сначала скажете мне, что привело вас ко мне.

— Это связано с Ритой, а я не собираюсь вмешиваться в ее дела,— голос его дрогнул,— Но она моя дочь, мой единственный ребенок...

Селби ждал продолжения.

— Деньги, которые у нее есть, это деньги игрока,— продолжал ^Хендрикс.— Она сказала, что получила деньги от страховой компании, но я говорю, что это деньги игрока. Она хорошая девочка. Теперь она остепенилась. Она купила этот большой дом на Оранж Хейте, надеясь, что ее мать и я будем жить с ней и ее свекром.

— Пока я не вижу, к чему вы клоните,— перебил его Селби.

— Ну, я думаю, что старик чокнулся.

— Кто?

— Френк Артрим, ее свекор.

— Амнезия — обычное следствие шока. Клетки памяти, которые повреждены от шока, не влияют на умственные способности человека.

— Это не так,— возразил Хендрикс.— Видите ли, после катастрофы он не знает, кто он и где он. Рита рассказала ему все о его собственной семье. Джеймс — муж Риты — был пьян. Он собирался встретиться со своими приятелями в местном клубе. Дорога шла вдоль берега реки, Рита рассказывала, что он был сильно пьян и не мог управлять машиной. Поэтому он и усадил за руль отца. В клубе они не появились, и оттуда позвонили домой, чтобы узнать, в чем дело. Рита испугалась и поехала их искать. Она ехала медленно и смотрела по сторонам. Потом она почуяла запах горелой резины. Машина свалилась с обрыва. Ее муж оказался зажатым машиной, а свекор лежал в стороне. Она попросила кого-то помочь ей. У врача Френк Артрим пришел в себя, и Рита рассказала ему, что он правил машиной и убил своего сына. Она сообщила ему, кто он такой и кто был его сын. Я думаю, с тех пор он ее ненавидит.

— В чем, по-вашему, выражается его ненависть?

— Мне кажется, он хочет убить ее.

Селби удивленно взглянул на посетителя,

— Но он же калека.

— Я знаю,—отозвался Хендрикс.—Но он опасный калека и постепенно сходит с ума,

— Он может ходить?

— Нет. Он не может ходить на ногах, но руки и тело у него сильные. Я не понимаю одного: он может двигать ногами, но не может удержать равновесие. Кажется, это называют нарушением координации.

— Что наводит вас на мысль о его опасности? — спросил Селби.— Рита вам что-нибудь говорила?

— В прошлое воскресенье Рита пришла к нам,— рассказывал Хендрикс.— Мы больше не ходим к ней в дом. Иногда она сама приходит к нам. Она пришла не ко мне, а к матери. Она всегда приходит проведать мать. Мы с ней едва разговариваем.

— Хорошо,— быстро проговорил Селби, пытаясь понять Хендрикса и показывая, что он торопится.

— У нее на шее был синяк. Кто-то пытался задушить ее.

— Вы знаете, кто?

— Артрим.

— Это она так сказала?

— Нет. Она клянется, что никаких синяков вообще не было. Но они были. Рита носит платье с высоким воротником. Тогда ворот раскрылся и мать увидела синяки.

— Почему вы решили, что это Артрим?

— Я знаю, что она его боится. Он — единственный человек, который может это сделать и который может запугать ее и заставить хранить молчание.

— И вы только об этом хотели мне рассказать? — торопливо спросил Селби.

— Я хочу, чтобы вы присмотрелись к нему. Рита сама знает, что делать. Но она моя плоть и кровь, и я не могу сидеть и смотреть, как ее убивают.

— По соседству с вами произошло убийство,— сказал Селби.— И теперь я занят расследованием. Я рад, что вы рассказали мне обо всем, мистер Хендрикс, и я присмотрюсь к Френку Артриму, пока занимаюсь этим делом.

Хендрикс поднялся.

— Я хочу, чтобы вы присмотрели за ним,— сказал он й добавил извиняющимся тоном: — Я не сомкнул глаз за последние двадцать четыре часа. Ее мать тоже беспокоится,.. Вы же знаете, каковы матери. Я думаю, все женщины одинаковы. Если бы не я, Элизабет — это моя жена — жила бы на Оранж Сейтс с Ритой, Она говорит, что деньги уже пущены в ход и, хоть они нажиты на игре, возвращать их поздно. И вообще было бы глупо возвращать деньги страховой компании или совсем отказываться от них.