Слушая ее, я почувствовала, как во мне закипает гнев против Грейс. Ее убили, к тому же она была сестрой Джерри — значит, мне следовало жалеть ее. Однако вместо этого я возмущалась ее жестокостью.

 —  Я была единственным человеком, Ли, с которым

Роберт был откровенен. И была без ума от него с той минуты, как он появился в Вентворте. Сознаюсь, что заставила, его зависеть от меня. Мы обручились, скорее, для порядка, так как и не собирались пожениться. Мне этого хотелось, но он, сам того не подозревая, не любил меня. Просто тянулся ко мне, потому что я была ему необходима, так же как спиртное, которое он глотал все в больших и больших количествах, чтобы как-то забыться. Он дошел до такого состояния, что превратился в настоящего алкоголика. Но мне все же удалось убедить его отправиться в санаторий доктора Виллера.

—  Доктор Виллер? Вы говорите о друге семейства Хау, у которого Грейс обычно проводила каникулы?

—  Да, он один из лучших специалистов в стране. У него есть загородный санаторий, где пациенты живут в индивидуальных коттеджах. Доктор обследовал Роберта и заявил, что тому придется пробыть на лечении минимум месяц. Я побоялась оставить его одного, назвалась миссис Хаднатт и приехала к нему как его жена. Однажды во время прогулки мы наткнулись на Грейс. Это случилось вскоре после самоубийства ее отца. У Грейс сдали нервы, друзья пригласили ее пожить у себя и подлечиться. Получилось весьма неловко.— Тень улыбки мелькнула на ее губах.— Быть уличенной в «греховной связи» одной из своих студенток... Я понимала, что посыплются разные вопросы, и, ожидая их, решилась на необдуманный поступок: рассказала Грейс о Роберте, объяснила, почему мы оба находимся в этом санатории, об автомобильной аварии и ее последствиях. Более неверный шаг трудно было сделать, но тогда я этого не понимала. Грейс отнеслась ко всему очень сочувственно и даже как будто бы все поняла. Мне и в голову не приходило, что она так подло воспользуются моей доверчивостью.

Я никак не могла понять, чем руководствовалась Грейс, решившись на такие злобные, недостойные поступки. Мерсия не спешила взять у меня письмо.

:— Теперь ты все знаешь, Ли. Сегодня утром я сказала, что наши жизни в твоих рука. И у Роберта, и у меня были все основания убить Грейс Хау. Ты понимаешь, что подумает Трент, если прочтет это письмо и узнает, что мы оба уезжали на машинах из дома примерно в то время, когда произошло убийство. Уверяю тебя, что мы оба невиновны. Ты должна принять решение. Если ты считаешь необходимым передать письмо полиции, я не стану тебе мешать.

Не раздумывая, я взяла коробку спичек, дрожащими пальцами зажгла одну из них и поднесла ее к письму. Пепел упал на пол, и я придавила его каблуком.

Мы обе молчали.

Мне удалось заснуть лишь под утро, и поэтому проснулась я только в час дня. Элейн Сейлор принесла мне много газет и завтрак в постель. От нее я узнала, что Норма не упустила возможности сняться в очень эффектной позе для газеты и сообщить репортерам, что она ни капельки не удивилась бы, если бы выяснилось, что Грейс попала в скверную историю, но от этого ее отношение к Джерри Хау не изменится. Возмущенная Пенелопа Хаднатт отчитала ее за столь возмутительное поведение и предупредила, что если кто-то из студентов вздумает сделать заявление прессе, он будет тотчас же исключен из колледжа.

Когда я наконец вышла из комнаты, кампус был сравнительно спокоен. Наверпое, предупреждение Пенелопы возымело действие. Газетчиков нигде не было видно. Однако же студенты, которых я плохо знала, сердечно приветствовали меня, ибо в газетах мое имя упоминалось и было сказано, что мне наверняка известны все тайны убитой Грейс, о которых пока рано говорить. Естественно, каждому хотелось первым узнать эти захватывающие дух секреты.

Как только занятия окончились, я отправилась в больницу, надеясь повидаться с Джерри, но медсестра меня не впустила. Оказывается, у Джерри находились декан, Большой Эппл, и мистер Эппл-старший, который специально прилетел из Нью-Хэмптона на важное юридическое совещание. Очевидно, для получения страховки Джерри придется преодолеть немало трудностей. Медсестра сообщила мне и хорошую новость: колено Джерри почти зажило, и врач собирался его выписать, если не сегодня, то завтра наверняка.

Меня страшила неизбежная скорая встреча с лейтенантом Трентом, которому мне нужно было многое сообщить, а еще больше — утаить.

Вспомнив маленькую записную книжку Трента, я решила подготовиться к предстоящему испытанию по его же методу. Отправилась в библиотеку, взяла листок бумаги, разделила его чертой на две половинки и озаглавила правую:

 Записей на левой половине было больше.

Потом неохотно, только ради Джерри, я добавила:

Я с беспокойством просматривала свой список, когда за спиной услышала тихий голос:

— А не начать ли вам с того, что вы должны сообщить лейтенанту Тренту?

Я скомкала листок и обернулась. Детектив стоял возле полок с пыльными фолиантами. Сегодня он был в сером костюме и соответствующих рубашке и галстуке. Он держал руки в карманах и слегка улыбался.

—  Мне нравится, что вы переняли мой опыт, Ли Ловеринг. Самый надежный способ, «отделить баранов от козлищ».

Он ткнул пальцем в листок, взял меня под руку, провел в небольшую комнатку, занимаемую одним из библиотекарей, и закрыл дверь.

С бьющимся сердцем я ждала, что лейтенант потребует мой листок, но он подошел к письменному столу и стал просматривать пожелтевшие страницы подшивки местной газеты. А заданный мне вопрос казался совсем не относящимся к делу:

— Вы когда-нибудь одалживали свои вещи Грейс Хау, до этой шубки?

— Да. Но Грейс не любила одалживаться. В прошлом она была достаточно богатой — ей было неловко и стыдно что-то просить у меня. Если она и брала какие-то вещи, то возвращала их как можно скорее.

Он поднял глаза от подшивки.

— Наверное, вам интересно узнать, что мне удалось сделать за это время. Я не нашел ни владельца красного плаща, ни вашу шубку, но в фойе театра «Кембридж» видели, как Грейс писала письма во время второго действия. Странное занятие для театра, не правда ли? Видимо, она написала те три письма, судьба которых так туманна. Видели также и то, как она ушла из театра с рыжим морским офицером.

Помолчав, он добавил:

— Этот таинственный моряк не может оказаться курсантом?

Я покачала головой.

— Он слишком стар для этого, да и золотых нашивок у него чересчур много для курсанта. Нет, у него какой-то большой чин.

— Странно, я разговаривал в морских ведомствах Нью-Йорка и Филадельфии. Мы проверили буквально все и всех. Выходит, что в это время в Нью-Йорке не было морского офицера, соответствующего вашему 'описанию.

— Но я же его видела! Нельзя ли найти его через почту и посланные Грейс заказные письма?