– Не было лавины, – продолжал Куолен. – Вернее, она была, но погиб Дерек, один из моих людей.

– А что случилось с вами? – Ник посмотрел на молодую женщину, похожую на подростка с белокурым “хвостиком”, в шортах и футболке. – Не может быть. Да она моложе меня! Моей матери сейчас должно быть за 50.

– Ты не дослушал, – жестом прервал его Куолен. Они сели за столик рядом с Кристель, на отшибе. Для этого им пришлось согнать с насиженного места компанию Муса, но хулиганы не посмели спорить с Куоленом, которого откровенно побаивались. Лишний раз с этим американцем схлёстываться не хотели даже они.

Ник почему-то сразу, интуитивно, понял, что Куолен говорит правду. Но это… Невероятно.

– Нас перебросило во времени, – Куолен отодвинул стул для подошедшей Кристель, – и в пространстве. Мы перенеслись сюда из Колорадо месяца три назад…

Кристель все еще сомневалась в словах Эрика; слишком невероятно они звучали. Никки – офицер спецназа? Они с Эриком случайно встретились на “Исиде”? Но когда Кристель увидела молодого человека, ее сомнения рассеялись. Да, это был он, такой же рослый и крупный, как отец; черная футболка трещит на могучем торсе, а коротко стриженные волосы такие же темно-русые и густые, как у Эрика. И сидит за столом так же, слегка подавшись вперед и утвердив крепкие локти на столешнице. “Как будто Эрик копировал себя, – подумала Кристель, преодолевая волнение при виде Ника. – Они так похожи!”.

Но тут парень обхватил ладонями стакан минеральной воды и обернулся. Это был ее жест, ее зеленые глаза.

– Никки, – сказала она, чувствуя, как руки дрожат и чашка кофе сползает с блюдца.

Парень вскочил, забрал у нее чашку и поставил на стол.

– Садитесь, пожалуйста, – Ник впервые видел ее, но сразу узнал по фотографиям в альбоме бабушки Натали. Кристель была так же молода. Как на той фотографии, где она стоит на крыльце “Седарс” с голубым свертком на руках. 5 сентября 1991 года. И это был он. А сейчас его рука больше, чем он был тогда. А мать не изменилась.

– Мама? – спросил он, привыкая к этому слову.

– Тебе, наверное, странно так называть женщину ненамного старше тебя? – улыбнулась Кристель.

– Ты выглядишь еще моложе, – Ник всматривался в ее лицо. Да, это она – фотографии хорошо передали пшеничный оттенок ее волос, выразительные зеленые глаза под пушистыми ресницами, тонкое правильное лицо и открытую улыбку. Фотографий отца в альбоме не было, но Ник уже понимал, что Эрик Бертон – или Эрик Куолен – сказал правду и насчет этого.

– А как вышло, что вас перебросило? – спросил он. – Я думал, такое только в сказках бывает.

Кристель и Эрик переглянулись. Куолен кивнул жене: “Рассказывай как считаешь нужным!”.

***

– … Мы стояли по одну сторону вертолета, Трейверс – по другую. Он взял нас под прицел прежде чем мы успели среагировать, но выстрелить не успел потому, что в этот момент что-то блеснуло, ослепило нас, и мы перебросились – Эрик в порт, я – в лес на острове, – заключила Кристель, – мы только недавно случайно встретились на ОРКА. С тех пор для нас прошло три месяца, а для остальных – почти 25 лет. Но где в эти годы были мы, не знаю.

Куолен не сводил глаз с жены и думал, что плохо знает ее. Кристель ни слова не сказала о том, что он сделал, о тех выстрелах, за которые он теперь чувствует запоздалые угрызения совести. Но перед этим жена обдавала его презрением при каждой встрече. “Кристель-Кристель, я тебя не понимаю!”.

– Я тебя не понимаю, Кристель, – после долгого молчания сказал Куолен, когда они шли по коридору.

– Ник искал родителей, а не кровавую историю, – ответила она, вызывая лифт. – Только ради сына я покривила душой. Но ответь мне на один вопрос, Эрик, неужели ты ставишь свою профессиональную репутацию выше всего, даже выше Никки? И будешь вести дело к успешной развязке, что бы за ней ни последовало? Не знаешь, как ответить? Вот и подумай! – девушка скрылась в кабине прежде, чем Куолен успел сказать хоть слово.

– Допустим, я тебе верю, – после долгой паузы сказала Келлар, накручивая на палец прядку блестящих черных волос, выбившуюся из безупречного каре. – Обычно вы от нас удираете, как зайцы, и, если ты сама решилась на разговор со мной, значит, вас действительно что-то очень встревожило.

– Потому что я чувствую океан, – Нери говорила тихо, чтобы ее слышала только Линда. – Ему совсем плохо. А вы хотите отобрать у нас синхроним потому, что не знаете, как болен океан.

– Про злые и добрые руки я уже поняла, – нетерпеливо прервала ее Келлар, – из твоих слов вытекает, что, если я или доктор Хеллегран коснемся синхронима при активации, он получит негативный заряд, и сбудутся самые кошмарные прогнозы авторов дешевенькой фантастики, помешанных на Армагеддоне…

– Я не совсем поняла некоторые ваши слова, – озадаченно нахмурила брови Нери, – но, если синхронима коснется недобрый человек, океаны погибнут. А без океанов…

– Я поняла, – Келлар вздохнула, – и вижу, что происходит вокруг. Квинсленд сильно трясет, и я настояла на том, чтобы Дэнни вернулся в город… Мои соседи вынуждены были перебраться в мотель, когда крышу их дома проломило упавшее дерево. Выпуски новостей – один другого хуже. И если ваш синхроним – единственная надежда Земли, мы должны дать тебе возможность включить его самой. Верно? Но, черт возьми, как быть с нашими шефами, которые ждут, не дождутся синхронима? У них на него свои планы, далеко не такие благородные, как у тебя.

– А почему вы не объясните им, в чем дело? – удивленно посмотрела на женщину Нери; ей казалось странным, что Келлар не понимает таких простых вещей. – Разве они не согласятся?

Келлар чуть не расхохоталась над наивной девочкой. Эта малышка что, не понимает, что такую проблему нельзя решить запросто?

– Боюсь, что нет, – сказала она, подавив неуместный смех. – У них иной образ мышления, они придают значение только личным интересам, а все, что выходит за рамки их мира, считают малозначительным. Я знаю, о чем говорю, потому что я – дочь одного из них.

– Но разве ваш отец вам откажет, если вы его попросите? – еще больше изумилась Нери. – Или вы с ним тоже поссорились?

Слово “тоже”, означающее сравнение с Леной, покоробило Келлар, и ответила она довольно резко:

– Нет, мы не ссоримся. Но не все так просто! Я не могу просто так подойти к отцу и попросить отказаться от синхронима. Это для меня он – отец, а для остальных пятерых – компаньон. Его деловые интересы и семейная жизнь – две параллельные линии, которые, по закону Евклида, никогда не пересекаются.

– Поняла, – Нери провела пальцами по столу две воображаемые черты. – Но ведь если океаны погибнут, они потеряют все. И никто не спасется…

– Даже “золотой миллиард”, который уверен, что личный ВИП-статус оградят их и от черта рогатого, – передернула плечами Келлар. – Проклятье. Надо же было Джо… доктору Хеллеграну рассказать им о синхрониме так поспешно!

Пару минут обе молчали.

– А вы попросите помочь Эрика, – внезапно сказала Нери, – он ведь помогает вам. Кристель говорила, что он может почти все.

– Он уже думает над этим, – призналась Келлар. – Оказывается, у него тоже есть сын.

– Никки? – спросила Нери.

– Откуда ты знаешь его имя?

– Когда Кристель было плохо, она часто говорила во сне, об Эрике и о Никки. Она говорила, что Никки еще маленький, нужно его забрать, она его любит.

– Вот как… Я не знаю, каким образом, но ради наших детей нужно что-то придумать, – даже в сильном волнении Келлар не повысила голос помня, что в комнате отдыха они не одни. “Бомба мне не понадобится. Наоборот, нужно не мешать им найти и собрать синхроним… Нет, все-таки сегодня мне придется заночевать здесь. Хотя не знаю, смогу ли спать после того, о чем мы говорили…”.

– Помните, что без синхронима всем будет плохо, – Нери встала, видя, что женщине хочется остаться наедине с размышлениями. – Я была на рифе. Оттуда ушла вся рыба. И кораллы умирают. А прошлым летом они светились разными цветами целых три ночи и было очень много большой и маленькой рыбы.