кафтанами за едва заметными выпуклостями угадывались

еще неоформивпшеся женские груди.

Ха, ха, ха! Как ловко ты придумала их нарядить!

Ха, ха, ха!

—      Я только последовала твоему примеру, мой друг,—

шутливо оправдывалась Зубейда. — Ты, говорят, вместо

прелестниц завел евнухов. А я вот рабынь решила

представить мальчиками К Правда, они от этого не потеря¬

ли своих качеств. Можешь сам убедиться. Я дарю тебе ю?.

—      О, такой родительницы, как ты, не сыщешь во всем

мире! — пылко воскликнул юноша. — Аллах отличил тебя

и положением в халифате и непревзойденной щедростью.

Заливаясь от радости румянцем, Зубейда опустилась

па подушки, набитые страусовым пухом, и подала знак,

чтобы рабыни-подростки, одетые под мальчиков, удалились.

Глава XXXVI

РОДИТЕЛЬСКИЕ СОВЕТЫ

СЫНОВНИЕ ХИТРОСТИ

-— А теперь расскажи, как ты провел вчерашний

день! — предложила Зубейда. Выражение лица у нее

стало серьезным. Улыбка исчезла.

—      Милостью аллаха, как только ты могла бы поже¬

лать,— почтительно ответил первый престолонаследник.—

В удовольствиях, дорогая родительница, как всегда в удо¬

вольствиях!

—      Чем еще заниматься в твоем возрасте! — вырвалось

у Зубейды, и она тут же, лукаво взглянув на сына, спро¬

сила: — А что ты делал прошедшей ночью, мой друг, один,

без рабынь и рабов, которые бы тебя развлекали?

Аль-Амип был удивлен.

—      О, Сейида халифата задает щекотливый вопрос!

Оказывается, ей известно, как я провожу время, и даже

с подробностями! —воскликнул ои, подвигаясь к матери.—

Откуда, позволь спросить?

—      Из надежного источника, мой друг,— торжествующе

ответила Зубейда.— Но не подумай, что я уподобляюсь

тем матерям, которые имеют тайных людей в домах своих

отпрысков. Отнюдь нет. Просто мой нарочный беседовал

с твоими слугамп, а они у тебя недопустимо болтливы.

Опытный добытчик новостей быстро узнает, что ему надо.

Но прости, я и не предполагала, что твои ночные бдения

являются тайной...

—      Только не от тебя, дорогая родительница,— сразу

нашелся аль-Амин.— Тебе я расскажу все без утайки. На¬

рочного ко мне, надеюсь, ты послала не с единственной

целью обвести вокруг пальца моих евнухов? Они же глу'

пеныше...

—      Недурно сказано, мой друг! — похвалила Зубейда и

цровела ладонью по его подбородку и щекам.— Я вызвала

тебя, чтобы сообщить приятную весть. Скоро мы избавим¬

ся от ненавистного вольноотпущенника.

Аль-Амин знал, что мать не бросает слов на ветер.

—      Рад слышать такую весть из уст Сейиды халифа¬

та! — воскликнул ои, думая: «Посмотрим, у кого повостей

побольше»,— и спросил: — Случаем, твоя весть не касает¬

ся Аббасы?

—      Ах, вот что, птенчик уже оперился! И оп может

кое-что прочирикать про свою тетушку? — в свою очередь

удивилась Зубейда. — Ты делаешь успехи, мой друг, — она

повысила голос.— Но тайны-то каковы? Распространяются

быстрей, чем обычные новости. Получив известие и,

кстати, недешево заплатив, радуешься, что ты его един¬

ственная обладательница. Куда там! В таге называемую

тайну посвящены уже все заинтересованные лица. Вот

к чему привела система круговой слежки. Я тут, право,

бессильна...— она развела руками.— Ну да выкладывай,

что у тебя, мой друг. Может, я и дополню...

—      Мне кажется, дорогая родительница, история с те¬

тушкой мало что нам даст,— проговорил аль-Амин и, ре¬

шив усилить произведенное впечатление, добавил: — Да¬

вай лучше я расскажу об аль-Аляви.

—      Об аль-Аляви? — переспросила Зубейда.—Это еще

что за птица? А, припоминаю... Так что же с ним приклю¬

чилось?

Она молча выслушала рассказ сына о бегстве халиф¬

ского узника и, глубоко вздохнув, сказала:

—      На этот раз ты превзошел меня, мой друг. Какая

радость! Но я скорблю, даже не могу передать тебе, как

я скорблю. Что это за власть, которую нам дарует аллах!

Разве она всесильна? Истинный халиф не твой отец. Ха¬

рун ар-Рашид — это символ, имя. Бразды правления дер¬

жит ненавистный нам перс.

—      Разве эмир правоверных должен взваливать себе

на плечи повседневные заботы о государстве? Это было

бы слишком! — возразил аль-Амин. — Другое дело, что за

его спиной должен стоять надежный слуга.

—      Привлекать способных людей надо, никто не

спорит, — поправилась Зубейда. — Но ьсе имеет свои

границы. Зачем предоставлять визирю слишком большие

права? Твой дедушка аль-Махди тоже опирался на Барме¬

кидов, но делал это с оглядкой, осторожно. И халиф аль-

Хади поступал подобным образом. Зачем, спрашивается,

Харун ар-Рашид разрешает визирю доступ в гарем? Это

что, помогает управлению халифатом?

—      Доступ в гарем? Что ты имеешь в виду, дорогая ро¬

дительница?

—      То, что ты слышишь, мой друг. Проклятый Джаа¬

фар ибн Яхья свободно входит к женщинам твоего отца:

рабыням, наложницам, сестрам и даже дочерям. Именно

потому так и случилось с Аббасой. Пустили слух, будто

халиф и визирь — молочные братья. А коли так, по ша¬

риату доступ в гарем дозволен.

—      И к тебе он тоже входил?

Кусочек амбры, который Зубейда собиралась положить

в курильницу, подвешенную к потолку, выскользнул из

дрогнувшей руки и упал на ковер.

—      Пусть бы только посмел! — возмутилась она.—

Пусть бы только зашел за ограду! В моем дворце доста¬

точно слуг, чтобы проучить персидского модника. А ты не

задавай глупых вопросов. Как-никак, я тебе мать. За¬

помни, я никогда не просила вольноотпущенника ни о ка¬

ких услугах и никогда не попрошу!

—      Недаром ты Сейида халифата! Ты истая хаши-

митка! — расчувствовавшись, похвалил мать аль-Амин и

поднял амбру.— Но как это моя тетка связалась с пер¬

сом? Видит аллах, Еыжила из ума!

—      Ума у нее никогда не было, мой друг,— возразила

Зубейда, сверкнув глазами.— А в женщинах, я вижу, ты

плохо разбираешься. Это последствия твоих увлечений

евнухами. Слушай, как рассуждала заблудшая дочь своей

матери: «Ах, визирь... Недурен, даже весьма. Красив,

строен, к тому же знатен и богат. Что еще нужно? От

него и пахнет по-особенному. Не мешало бы узнать, чем

он душится...». Овладеть Аббасой Джаафару, видно, ни¬

чего не стоило — огонь пожрал сухую ветку.

Она бросила амбру в курильницу и стала наблюдать

за тонкой, быстро таявшей струйкой дыма.

—      Визиря надо уничтожить! — воскликнул юноша и

чуть было не предложил подослать убийц.

.

—      Узнаю тебя, мой друг! Ты сторонник крайних

мер,— проговорила Зубейда, догадываясь, какие мысли не

решается высказать сын, и ласково положила руки ему

на плечи. — Обдумаем лучше, чего мы добьемся, расска¬

зав отцу о блуднице. Прости, что я вынуждена так назы¬

вать твою тетку, да воздаст ей аллах должное! Она это

заслужила. Даже мне опасно поведать халифу о постыд¬

ной связи. Представляю, как он будет взбешен! О, аллах,

сколько слетит голов! — Зубейда вытащила из-за пояса

сложенный вчетверо листок бумаги и протянула его аль-

Амину.— Ты советуешь начать с аль-Аляви? Может быть,

и стоит попробовать. У меня кое-что уже приготовлено.

В позапрошлом году перед Каабой вольноотпущенник на¬

нес мне оскорбление, которое невозможно забыть. И я ему

отомщу. Читай, мой друг, это обличительные стихи, они

написаны по моему заказу. Харун найдет их случайно.

Если и они на него не подействуют, придется заказать

похлеще...