«У нас нет намерения, — заявляют они, — поднимать цену на товар “икс” выше её естественного уровня. Это было бы несправедливо в отношении потребителей. Но мы обнаружили, — заявляют они, — что товар продаётся по цене, значительно ниже её естественного уровня. Вы же видите, что это так, раз производители не могут ничего заработать. И если мы не вмешаемся, они лишатся своего дела. Мы не можем себе позволить ждать действия так называемых рыночных сил, и ждать, пока они исправят ситуацию. Мы обязаны, — говорят они, — постоянно корректировать эти сильные, бессмысленные колебания цен».

Итак, «мы цены не завышем, мы их стабилизируем». Один из наиболее часто используемых приёмов — правительственные займы фермерам, чтобы они могли придержать свой товар и не выставляли его на продажу.

От Конгресса требуют предоставления таких займов, приводя доводы, которые большинству слушателей кажутся весьма правдоподобными. Весь фермерский урожай поступит на рынок как раз в период жатвы, а это именно то время, когда цены — самые низкие. Спекулянты воспользуются моментом, скупят весь урожай для себя и придержат его до времени высоких цен, когда продовольствие будет опять в дефиците. Но разве не фермеры должны пользоваться преимуществом более высоких цен?

Эта аргументация не подкрепляется ни теорией, ни практикой. Столь бранимые спекулянты не являются врагами фермеров, более того, они незаменимы для повышения их же благосостояния. Кто-то должен принимать на себя риски от плавающих цен на фермерскую продукцию: в наше время эти риски в основном и принимают спекулянты, а их прибыль — вознаграждение за риск.

В целом, чем более компетентно действуют спекулянты, тем больше они помогают фермерам. Ибо они обслуживают свои интересы настолько, насколько они способны предсказывать будущие цены. И чем точнее они их прогнозируют, тем менее сильными будут колебания цен.

Даже если бы фермерам пришлось бы поставить весь свой урожай пшеницы на рынок в течение одного месяца, цена в этот месяц не будет ниже, чем в любой другой. Поскольку спекулянты, узнав о действиях фермеров, в это время будут совершать наибольший объём закупок. Они будут покупать до тех пор, пока цена не достигнет уровня, при котором, с их точки зрения, исчезнет возможность получения прибыли в будущем. И если цена будет продолжать расти — они начнут продавать, как только увидят перспективу будущих убытков. Спекулянты не только не раскачивают рынок, но и сдерживают цены на товары в течение всего года.

Именно поэтому и существует профессиональный класс спекулянтов: они принимают на себя риски, освобождая от них фермеров и мельников. Последние могут выпустить в обращение контракты и отправить их на товарный рынок. Забрав деньги у спекулянтов и оставив им контракты, они оставят им и риски: спекулянты будут держать контракты, чтобы ко времени появления настоящих товаров переуступить их по более высоким ценам. Спекулянтам не нужен товар: они получают свою прибыль от изменения цен. Но раз фермеры и мельники ничем более не рискуют, то их прибыль будет зависеть от их квалификации и усердия в фермерстве или мельничестве, а не от рыночных колебаний.

Как показывает опыт, средняя цена на пшеницу и другие сельскохозяйственные культуры долгого хранения остаётся неизменной в течение всего года. В некоторые годы рост цен после сбора урожая оказывается недостаточным даже для того, чтобы оплатить складские расходы, и спекулянтам приходится субсидировать фермеров (это, конечно же, не входит в их планы).

Та же тенденция, как ни странно, относится и к предпринимателям: как класс, они иногда, вопреки своим планам, субсидируют потребителей. Во многих своих начинаниях они действуют, как участники лотереи, рассматриваемые в целом — и теряют деньги потому, что каждый из них надеется выиграть один из немногих призов. Аналогично, было подсчитано, что общая стоимость труда и капитала, выброшенных на разведку месторождений золота или нефти, иногда превосходит общую стоимость добытого золота или нефти.

Но дело выглядит иначе, когда в него вступает государство, либо само покупая фермерский урожай, либо предоставляя фермерам займ, чтобы те придержали товар. Это иногда осуществляется под предлогом поддержки «самых обычных зернохранилищ», как их называют. Но история цен и ежегодных переходящих остатков показывает, что эту функцию, как мы уже видели, прекрасно выполняют и обыкновенные товарные рынки. Когда в дело вступает правительство, то самые обычные зернохранилища становятся самыми политизированными зернохранилищами. Так как политики хотят обеспечить себе голоса фермеров, инициаторы такой политики или претворяющие её в жизнь бюрократы устанавливают «справедливую» цену на фермерскую продукцию выше рыночной цены. Это ведёт к снижению числа покупателей — и таким образом, самое обычное зернохранилище превращается в самое необычное зернохранилище. Чрезмерные запасы урожая переносятся на следующий год, и в дальнейшем продаются дешевле. Так что искусственное создание дефицита в этом году означает искусственный избыток в следующем году. И кому-то в итоге приходится платить за придерживание части урожая вне рынка.

Мы уйдём слишком далеко от рассматриваемой темы, если станем в деталях описывать, что происходит при применении таких программ. Достаточно вспомнить историю с ценами на хлопок в 50-е и 60-е годы [009]. Если кратко: вывоз хлопка был запрещён. Америка оставила на хранение урожай за целый год. Таким образом правительство стимулировало рост объёмов производства хлопка в других странах. В итоге цены начали падать из-за перепроизводства хлопка. И когда это стало известно, бюрократы отвечали, что это произошло из-за «действия рыночных сил».

И в краткосрочной, и в долгосрочной перспективе, политика предоставления кредитов приводит к уменьшению объёмов производства: вначале из-за сдерживания, затем из-за снижения цен. Потребители будут пользоваться товаром в меньшей степени, чем могли бы, если бы ограничений не было. А пока они будут вынуждены платить за него более высокую цену, у них будет меньше денег, чтобы покупать другие товары. «Правительственная поддержка» в одной области означает потери в других областях.

Сторонники ограничений говорят, что падение производства в любом случае происходит при рыночной экономике, и не всё ли равно, когда это произойдёт и с кем. Но, как мы видели в предыдущей главе, существует фундаментальное различие. В условиях конкурентной рыночной экономики с рынка уходят производители с высокой себестоимостью производства, и в данном случае это были бы наименее компетентные фермеры, а также те, у кого хуже оборудование и кто работает на худшей земле. Тогда наиболее умелым фермерам на лучшей земле не пришлось бы ограничивать объём выработки продукции — даже более того, они могли бы расширить объём производства. Потребители их товаров были бы обеспечены ими так же, как и ранее. А их расходы по другим направлениям обеспечили бы высокий уровень занятости в других сферах — в том числе и там, где бывшие малорентабельные фермеры нашли бы себе работу…

Но вмешательство государства ограничивает производство равномерно и повсеместно. Это означает, с одной стороны, что лучшим производителям с низкой себестоимостью не позволяется пускать в оборот весь объём произведённой ими продукции. А с другой стороны, это означает, что худшие производители с высокими затратами поддерживаются правительством и остаются в бизнесе. Малорентабельный производитель, искусственно удерживаемый в данной сфере производства, продолжает мешать более прибыльному производителю. Но он также продолжает мешать более прибыльному использованию земли, рабочей силы и капитала, будь они задействованы в другой сфере.

Случай, когда предпринимается попытка сохранять высокой цену на сельскохозяйственную продукцию и не вводятся никакие искусственные ограничения на объём производства, имеет ещё более разрушительные последствия. Товары продолжают накапливаться до тех пор, пока рынок не обрушится гораздо сильнее, чем если бы программу регулирования не применяли вообще. Или же производители, не охваченные программой ограничения, стимулируемые искусственным ростом цены, расширят производство в огромных масштабах. Так случилось с английской программой по каучуку и американской — по хлопку. В обоих случаях коллапс цен в итоге достиг небывалых размеров, чего никогда не произошло бы, не будь применена схема ограничений. План, так храбро стартовавший с целью «стабилизации» цен и условий, принёс несравненно бóльшую нестабильность.