шапке нельзя приходить и без шапки нельзя. По дороге пусть не идет и по бездорожью нельзя.

Отец говорит дочери:

— Как же мне явиться к хану? Он приказал мне придти к нему в унтах, но чтобы казался как

будто без унтов; чтобы был без унтов да казался бы в унтах; в шапке, но должен казаться

голоушим; чтобы был голоушим, а казался бы в шапке; идти не по дороге и по бездорожью

нельзя; ехать по бездорожью, но должно казаться, что по дороге.

Через три дня отец стал собираться в дорогу. Дочь говорит ему:

— Иди без унтов — в одних норках, без дэгэла— в рубашке одной, без шапки, но в платке.

Одной ногой ступай по середине дороги, другой иди по ее обочине. Доберешься до хана,

перешагнешь через порог одной ногой и спросишь:

— Хан-батюшка, можно зайти в дом?

Так и сделал старик. Добрался до хана, перешагнул через порог: одна нога и рука в доме,

другая — на улице.

— Хан-батюшка, можно зайти в дом? — спрашивает.

— Можно, можно, — отвечает тот.

Скоро принесли ему одежду, поставили перед ним еду и расспрашивают:

— Из какого ты рода? Сколько у тебя сыновей да дочерей? Сколько лет сыну? Сколько лет

дочери?

— Сына нет у меня, только дочь одна. Скоро ей исполнится двадцать три года.

Накормили старика вкусной едой и еще изюмом, ягодой. Затем хан говорит ему:

— Дня через три я приду к тебе. Подои быка и сделай из его молока тарак, из золы сплети

веревку.

Надели на старика дэгэл, дали разной еды, нагрузили на него много добра, спросили, куда

ехать, и проводили его до дому.

— Что же это дали мне? Можно есть или только сидеть да смотреть на то, что мне дали, —

говорит отец.

— Это изюм, это мучное, — говорит дочь, все угадывает и разъясняет ему.

Тем временем старик все думает да печалится, как добыть ему бычье молоко и сделать из

него тарак, как сплести веревку из золы. Так проходит три дня. Дочь говорит отцу:

— Привези сухой травы.

Привез старик траву. Из нее сплели веревку, разложили на кривом бревне и сожгли. Сухая

трава сгорела, а на бревне осталась веревка из золы.

— Укройся потеплее и ляг в постель, — советует дочь.

В это время приехал хан звать старика на улицу. Крикнул раз — никто не выходит. Еще раз

крикнул — никто не выходит. Потом вышла девушка: один гутал на ноге, другой — в руке, один

рукав надет, другой — нет. Платок свой держит в руке.

— Как ты посмела выйти в таком виде?

— Хан-батюшка, ведь три раза вы громко позвали. Выскочила я, не успела ни одеться, ни

обуться. Потому гутал у меня в руке. Не успела надеть дэгэл, натянула только один рукав.

— Отец-то дома?

— Дома.

— Я велел ему сплести веревку из золы, — говорит (хан).

Она показала ту веревку на бревне.

— Я приказал ему сделать тарак из бычьего молока. Почему отец твой не выходит?

— Отец лежит, разрешиться должен.

— Мужчины разве рожают детей?

— Хан-батюшка, а где же вы видели, чтобы быка доили, а из молока его делали тарак?

Хан не нашелся, что ответить. Посылает он к (старику) человека. Приехал тот человек и

говорит:

— Хан просит вашу дочь быть его невесткой. Сколько скота и золота просите за нее?

— Скотом и табуном, золотом и деньгами наполните мой дом, тогда и сговоримся, —

ответил (старик) по совету дочери.

А сам перерыл холм, на котором стоял дом, чтобы скот и табун, золото и деньги уходили

через это отверстие на ту сторону (горы).

Пригоняют да пригоняют от хана скот и табуны. Все это уходит через отверстие в холме.

Золото и деньги привозят — все уходит туда же. Никак не могут наполнить дом. Старик

говорит:

— От хана-батюшки уже третий раз пригнали скот, как же сказать, мало или хватит.

Все это делалось по совету дочери. Вскоре она стала женой ханского сына. Им отвели

отдельный дом.

Однажды хан взял в дорогу своего сына.

— Пошевели-ка хвост коню, — говорит он ему.

Тот тут же спрыгнул с коня и стал трясти хвост коню. Хан слез (с коня), поколотил сына и

уехал. А тот со слезами вернулся домой к ночи.

— Ты ведь ханский сын, что с тобой стряслось? — спрашивает (жена).

— Отец приказал пошевелить хвост коню. Я исполнил его приказ. Тогда он слез с коня и

поколотил меня, — отвечает муж.

— Вперед его поскакал бы ты рысью, так, чтоб конский хвост развевался, — говорит жена.

На другое утро (хан) опять взял с собой (сына).

— Пошевели-ка хвост коню, — говорит отец.

Сын рысью поскакал перед ним.

— Суур дорожный затяни-ка, — говорит (отец).

Сын тут же спрыгнул с коня, сорвал дорожный суур, стоит и теребит его.

Отец опять поколотил его и оставил там.

На другой раз отец снова взял сына с собой.

— Пошевели-ка хвост своему коню, — говорит (он).

Тот поскакал рысью перед ним.

— Тяни-ка суур дорожный, — говорит.

Сын запел.

Потом добыли козу. (Отец) обращается к сыну:

— Сделай деревянный котел.

Тот срубил одно дерево и стал из него делать котел. Отец опять поколотил сына, оставил его

там и уехал. Со слезами вернулся ханский сын в полночь домой

— Почему ты плачешь? — спрашивает жена.

— Деревянный котел отец велел сделать. Я срубил дерево и стал делать из него котел. Он

опять побил меня, — отвечает тот.

— Надо было заострить палку, нанизать на нее мясо и прожарить на огне, — говорит жена.

На другой день отец с сыном снова отправились.

— Пошевели-ка хвост своему коню, — говорит отец.

Сын рысью поскакал впереди.

— Дорожный суур затяни-ка.

Сын запел.

— Сделай деревянный котел, — сказал отец.

Сын заострил палку, сделал вертела и показал отцу. Возвращаются они домой, отец увидел

на дороге перекати-поле.

— Поди, спроси имя, откуда и куда путь держит? Если не узнаешь, голову оторву, —

пригрозил отец и поехал дальше.

Парень идет за тем перекати-полем, спрашивает:

— Как тебя зовут? Откуда идешь и куда путь держишь?

Все напрасно, спрашивал, спрашивал — так и не получил ответа. Бросил он растение на

кочку и опять со слезами пришел домой.

— Почему плачешь? — спрашивает жена.

— Увидел отец что-то перекатывающееся на дороге и приказал узнать имя, откуда и куда оно

идет. Если не узнаю, то голову оторвет.

— А где же ты это оставил? — спрашивает жена.

— Расспрашивал я, но ответа не получил, бросил на кочке и ушел, — отвечает тот.

— Зачем же ты оставил там? Надо было мне показаться, — говорит, жена.

Вышла (она) посмотреть — а там перекати-поле, во все стороны развевается на ветру.

Увидела это жена и говорит мужу:

— Велело перекати-поле сказать тебе: «Из хорошего семени выросло, из-за плохого корня

высохло, безликое я».

Тут же ветром его унесло. Так передали отцу. А тог хмыкнул и уехал.

Три года прошло с тех пор. Никто не знает, куда он уехал. Оказалось, его схватил Гахай

Бодон-хан и привязал к железной телеге. Так он там и лежал.

Прошло еще три года. Гахай Бодон-хан стал собирать свои войска. Лежавший на привязи

хан спрашивает:

— Зачем войска собираете?

— Кто против нас, тех убьют. Кто за нас. тех приведут. Для этого мы собираем людей, —

говорит Гахай Бодон-хан.

— Жаль! Если бы я приготовил бумагу да отправили к моим трех человек, сразу бы сами

прибыли сюда, — говорит (Реби хан).

— Какую бумагу хотел написать? Пиши, — говорят ему.

Принесли бумагу и все, что нужно.

«Здравствуйте, — пишет хан, — все мои люди! На Родине Гахай Бодон-хана три года я играл

в шахматы. Играя в шахматы, выиграл кое-что, где могут разместиться все мои подданные.

Здесь места очень красивые, полным-полно еды. Приезжайте все. Рогатый скот гоните впереди,

безрогие пусть позади идут».

Получили это письмо, созвали всех в ханский дворец и стали совет держать. Потом