Если метафора может развертываться в притчу, то метонимия в своем развертывании дает пример. Уснащение речи примерами из жизни (парадигмами) суть использование «больших» метонимий, точнее синекдох.

Произнося обвинение против изготовителей фальшивых бумаг, А.Ф. Кони говорит, что в судебном зале нет пострадавших, страдает все общество. Но само по себе выражение «страдание всего общества» сухо, и оратор, не прибегая к развернутому примеру, все же вносит в речь элементы парадигмы: «Но это происходит оттого, что потерпевшим лицом является целое общество, оттого, что в то время, когда обвиняемый сидит на скамье подсудимых, в разных местах, может быть, плачутся бедняки, у которых последний кусок хлеба отнят фальшивыми бумажками».

И.Л. Солоневич рассуждает об устойчивости социальной жизни:

«Для того чтобы нация могла создать что-то ценное, нужна устойчивость власти, закона, традиции и хозяйственно-социального строя. Если этой устойчивости нет, невозможно никакое творчество, почти невозможен никакой труд».

Далее рассуждение прерывается парадигмой:

«...вот засел Лев Толстой лет на пять за «Войну и мир». Какое «мировоззрение» окажется победоносным к моменту окончания книги? Будет ли новым властителям приемлема «Периодическая система элементов», или появится какой-то новый Лысенко, который найдет у Толстого, Менделеева, Павлова, Мичурина и прочих антисолидаристический уклон и, будучи профессиональной бездарностью, станет травить всяческий русский талант. А ведь никакой талант никогда не сможет творить «по указке партии», какой бы то ни было партии. Тем более в том случае, если «указка партии» будет меняться так же, как меняется «генеральная линия» ВКП(б). Вы начали работать над «Войной и миром», «Периодической системой элементов» или «Жизнью за царя». Или над вашим хутором. Или над вашей мастерской. И вы не знаете, что из всего вашего труда завтрашние «властители дум» – (и полиции) – сделают послезавтра».

Такова вторая группа тропов – тропы смежности.

Употребление слова в прямо противоположном значении (с соответствующей интонацией или в контексте, позволяющем это понять) называется антифразисом. Можно, например, дурака назвать мудрецом. Механизм действия антифразиса основан на том, что слова могут ассоциироваться не только по сходству и смежности, но и по контрасту.

Антифразис делает речь ироничной. Собственно, ирония это и есть развернутый антифразис. В статье, посвященной «грязным» избирательным технологиям в Ставрополье, есть такие слова:

«А вот пример «поэтических» предвыборных технологий.

...Стасик песенку поет,

Обещая русский край

Превратить для черных в рай!»

Слово «поэтический» не случайно взято в кавычки: автор имеет в виду, что стихи в избирательной листовке, отнюдь не поэтичны, это проявление иронии.

Близок к антифразису прием, называемый литотой. Он состоит в том, что вместо обычного утверждения дается отрицание с противоположным по смыслу словом – антонимом. Например, «небогат» в значении «очень беден», «он не бедствует» в значении «он богач». В последнее время распространилось сленговое выражение «мало не покажется». Это тоже литота. Так же, как и антифразис, литота содержит иронию, но в более сглаженном виде.

Особый вид антифразиса – астеизм. Астеизм – это похвала в форме порицания, часто насмешки.

«Стоит настоящему патриоту только еще начать оплакивать судьбы родины беззаветной, а тут уже один олигарх – раз! – и независимое телевидение создал, другой – бац! – и лучшую футбольную команду страны на баланс принял. Так и норовят Россию угробить. Единственно кто еще борется против них, это наша доблестная Генпрокуратура, которая время от времени открывает против супостатов уголовные дела, насылает на них шмоны, объявляет в розыск». Автор этого иронического отрывка, журналист «Общей газеты» Юрий Соломонов, использует и собственно антифразис «доблестная Генпрокуратура», «настоящий патриот», и астеизм: «норовят Россию угробить», «супостаты».

К тропам контраста можно отнести и гиперболу, основанную, однако, не только на контрасте, но и на сходстве. Гиперболой называют заведомое преувеличение

Чаще всего приводят примеры гиперболы из художественной, особенно из поэтической речи. В самом деле, в риторике заведомое преувеличение, сигнализирующее об условности речи, может, казалось бы, принести только вред. Но это не так. Вот довольно типичная для судебного красноречия гипербола из речи Робеспьера:

«Никогда еще преступление не было установлено такими многочисленными доказательствами; никогда преступление не могло иметь столь опасных последствий; никогда ваш долг не был так ясно намечен. Вы должны мечом закона покарать этих чудовищ».

Троп, обратный гиперболе и содержащий заведомое преуменьшение, называется мейозисом. Мы используем его в устойчивых выражениях, когда говорим «Это стоит копейки», «В двух шагах отсюда», «Дело займет всего одну минуту» и т.п.

Мы рассмотрели тропы смежности и тропы контраста. Остается еще один вид тропов – троп тождества, а именно перифразис.

Перифразисом называют замену слова описательным выражением. Например, Москву можно назвать «первопрестольной столицей». В перифразисе как тропе тождества нет ни наложения, ни смежности, ни контраста образов. Просто в одном и том же предмете могут быть выделены различные признаки. Перифразис и есть определение предмета через выделенный признак. Таков признак «первопрестольности» в определении Москвы или нахождения на Неве в определении Петербурга – «город на Неве». Но тот же Петербург можно назвать и «колыбелью русской революции» (перифразис осложнен метафорой: «колыбель» вместо «начало», «исток»), и «городом Ленина», и «криминальной столицей». Пушкин назвал его «градом Петра». Все эти примеры ясно показывают риторические функции перифразиса: выделять в объекте те свойства, которые нужны говорящему.

Перифразисы выполняют в языке эвфемистическую и дисфемистическую функции. Первая состоит в замене грубого слова приемлемым выражением. Вторая, напротив, – в замене обычного слова более грубым, сниженным. Вместо нейтрального «Она беременна» можно высказаться деликатней: «Она в интересном положении». Или, напротив, совсем грубо: «Она ходит с пузом» и т.п. Эвфемистические и дисфемистические перифразисы – мощный рычаг создания приподнятости или сниженности стиля. Кроме того, следует отметить, что эвфемистические перифразисы могут применяться иронически. Так, в газетном сообщении о гибели преступника в перестрелке может встретиться перифразис «он покинул сей бренный мир». Впрочем, подобные глумливые перифразисы далеко не всегда производят хорошее впечатление и могут повредить репутации самого говорящего.

Вот пример нагнетания дисфемистических перифразисов из речи А. Проханова:

«С Березовским – другая статья. Недавний повелитель России, кремлевский постельничий, думский стряпчий, семейный окольничий, создатель партий, гроза губернаторов, любовь чеченцев, патрон Невзорову, кум Лебедю, идеолог, астролог, черкес, – бедолага издалека скалит мелкие желтые зубки, хватает пустой воздух чужбины, тщась укусить пролетающий самолет Президента Путина».

А вот пример более обычного употребления перифразиса из речи Максимилиана Робеспьера, произнесенной в Конвенте:

«У республики не оставалось другого средства, кроме усилий народа – просвещенного друга свободы, – который своим восстанием сумел подавить все заговоры аристократию).

Перифразис «просвещенный друг свободы» дан в форме приложения к слову «народ» и изображает народ с выгодной для оратора стороны. Народ – не просто друг свободы, но ее просвещенный друг. Отметим, кстати, что перифразис «друг народа» и антонимичный ему «враг народа» возник именно в годы Великой французской революции.