Оглянув довольными взглядами чистый зал, мы выключили свет и поставили дверь на сигнализацию. Джексон потянул меня в сторону центра, решив подышать свежим воздухом и пройтись пешком.

— Будешь хот–дог? — спросил он у очередного киоска, который мы почти прошли мимо.

— Нет, — проскулила я, — Мороженое давай. Я сейчас расплавлюсь.

Моя одежда прилипла к телу; а чёлка начала раздражать без меры. Если бы я знала, что под ней лоб обливается потом, я бы сделала её зимой, а не летом. Или вообще бы не сделала.

— Окей, жди здесь, — Джексон нырнул под козырёк, оставив меня стоять на тротуаре в гордом одиночестве.

Я глубоко вздохнула и вытянула руки вперёд, разминая затёкшую спину; и заодно освежая потные подмышки дуновением воздуха. Мне посигналила проезжающая мимо машина, и я вскинула голову, чтобы посмотреть ей вслед. Она показалась мне подозрительно знакомой, но разглядеть её я не успела.

Мой мобильник взвизгнул, и я наклонилась к сумочке, чтобы найти его в её недрах. Уколовшись о спицу, я чертыхнулась; но всё–таки вытащила телефон, который продолжал разрываться на всю улицу дикими воплями.

На экране высветился номер Артура. Мне пришлось сделать успокаивающий вдох, перед тем, как снять трубку:

— Да.

— Привет.

— Привет, — ответила я, разглядывая подходящего ко мне Джексона.

Он протянул мне стаканчик ванильного мороженого, покрытого шоколадной глазурью, и желудок скрутило тугим узлом. Я толком не ела за день, перехватив только бутерброд с утра, и выпив около десяти чашек кофе.

— Хорошо выглядишь, — донеслось из телефона.

Так неожиданно, что я чуть не выронила трубку. Я залюбовалась пальцами Джексона, которыми от обхватил свой хот–дог; а затем его губами, на которых осталась горчица, когда он откусил приличный кусок хрустящей булки с сосиской.

— Спасибо. Это ты сигналил?

— Да. Куда идёшь? — спросил Артур.

— С каких пор я должна перед тобой отчитываться? — прижав динамик к груди, я тихо сказала Джексону, — Иди вперёд, я догоню.

Он стянул сумку с моего плеча и закинул её на своё. Развернувшись, он зашагал уверенной походкой впереди; периодически наклоняя голову с длинными прядями, связанными в огромный тугой узел, чтобы откусить хот–дог.

— Кира? — донеслось из трубки, когда я поднесла её к своему уху.

— Да, я здесь.

— Я тебя отвлекаю?

— Не то, чтобы да, — я запнулась, глядя на удаляющуюся спину Джексона, — Есть немного. Так что ты хотел?

— Просто увидел тебя и позвонил.

— Это странно, не находишь?

— Нет. Я не могу тебе звонить?

— У нас была договорённость, — я откусила верхушку мороженого, и мои слова получились невнятными.

— Я не могу передумать? — произнёс Артур со смешком, — Что кушаешь?

— Мороженое, — ответила я, впиваясь зубами в спасительный холод.

— Вкусно?

— Очень.

Он снова замолчал. Я тоже не нашла никаких слов для поддержания беседы, поэтому просто облизывала свой стаканчик, ожидая, что он заговорит снова.

— Какой–то глупый у нас разговор, — вздохнул наконец–то Артур, — Как будто подростки.

Я фыркнула в трубку, и снова лизнула пломбир.

— Ты издаёшь сексуальные звуки, ты в курсе? — насмешливость в его тоне заставила меня улыбнуться.

— Я не менее сексуально облизываю этот стаканчик, ты знаешь.

— Ну почему ты такая вредина? — простонал Артур, и мои щёки чуть не треснули, — Зачем ты издеваешься?

— Я вообще ничего не делаю, это ты мне позвонил.

— Не хочешь, не буду звонить, — буркнул он недовольно.

— Не хочу.

— Ну и ладно, — Артур повесил трубку.

Я покачала головой, и ускорила шаг, чтобы догнать Джексона, но мой телефон завизжал снова. Машинально сняв трубку, я протянула:

— Да–а–а?

— Я передумал. Я буду тебе звонить, — злобно произнёс глубокий голос.

Я, не выдержав, расхохоталась:

— Ты ведёшь себя, как мальчишка. Чего ты хочешь?

— Тебя, — спокойно ответил он, хлопнув дверцей машины на заднем фоне.

— А из доступного?

— А ты недоступна?

— Ты обещал, что ты отвалишь, — я начала раздражаться, и это засквозило в моём голосе.

— Я не из тех, кто держит свои обещания, — бросил Артур, — Я позвоню позже.

Он отключился в тот момент, когда рядом с ним раздались голоса и женский смех. Я удивлённо посмотрела на телефон, и приподняла брови.

Что он вообще о себе думает?

Выключив мобильник, я засунула его в карман джинсов и поджала губы.

— Кто звонил? — спросил Джексон, когда я поравнялась с ним.

— Неважно.

— Твой музейный экспонат? — не унимался он, комкая бумагу от хот–дога, и бросая её в урну на нашем пути.

— Неважно, — резко сказала я.

— Фу, ты чего такая злая?

— Просто… — я перевела дыхание и мысленно посчитала до пяти, — Он меня бесит.

— Почему?

— Просто бесит. Он обещал, что не будет звонить; и звонит. Говорит гадости, а потом извиняется. Бесит, — в сердцах выпалила я, выбросив недоеденное мороженое прямо на тротуар.

Оно мгновенно растеклось белой лужей на раскалённый асфальт. Прохожие одарили меня осуждающими взглядами.

— Ему сколько лет? — серьёзно спросил Джексон, когда мы снова зашагали по улице, после моего небольшого выступления.

— Не знаю. Лет тридцать, наверное.

— Судя по описанию — тринадцать, — он звонко рассмеялся, а потом обхватил меня свободной рукой за плечи, — Хочешь, мы с ребятами набьём ему морду? Уверен, он не сможет долго отмахиваться от толпы голубых мальчиков, — прижав меня к себе, пропел Женька.

Я вспомнила несколько фраз, брошенных Артуром; то ли ненароком, то ли специально. Потом вспомнила его лицо, перекошенное от ярости, когда он бил того парня из клуба. Отрицательно помотала головой и ответила:

— Неважно.

17

Натали ждала нас, растянувшись на диване и расписывая свой гипс чёрным маркером.

— Привет, — задумчиво произнесла она, старательно выводя какие–то каракули на бинтах.

— Чем занимаешься? — спросили мы одновременно.

— Пишу автографы. Хотите? — подняв голову, она протянула маркер, — Я попрошу, чтобы его сняли аккуратно, и оставлю на память.

— Давай, — Джексон подпрыгнул к дивану и перехватил у неё маркер.

Подняв ногу, Ната позволила ему сесть на диван. Джексон обхватил несчастную конечность Наташки рукой, и начал старательно выводить что–то на гипсе, высунув язык и ехидно ухмыляясь.

— Что ты пишешь? — вырвалось у меня, пока я вытаскивала из сумки краску для волос и футляр с инструментами Джексона.

Посмотрев на недовязанную шапку, я вытащила и её вместе с клубком ниток, решив воспользоваться возможностью её доделать; всё равно они будут заняты.

— Увидишь, — голос Жени был полон энтузиазма, пока он карябал что–то на Наташкиной ноге.

Плюхнувшись в бабушкино кресло, я вытянула ноги и начала обмахиваться рукой:

— Боже, эта жара невыносима.

— Возьми у меня халат, — сказала Натали, с интересом наблюдая, за действиями Джексона, — В ванной.

Я покачала головой и продолжила сидеть, развалившись на кресле.

— Готово, — взвизгнул Женька.

Натали приподнялась на руках, чтобы разглядеть его творение.

— Ну ты и скотина, — прошипела она, — Всю задумку испортил. Я вазу хотела сделать, — проскулила она.

Поднявшись, я подошла к дивану и наклонилась над гипсом, чтобы прочитать надпись. Мне пришлось извернуться, ведь распознавать текст вверх тормашками я не умею.

«Самая сладкая киска на свете;)».

— Браво, Джексон, — вырвалось у меня, — Ты — гений.

Джексон расхохотался, и ущипнул Наташку за бедро. Она взвизгнула и пихнула его в плечо, отчего он рассмеялся ещё громче.

— Жень, а ты вообще знаешь, какие киски на вкус? — вдруг спросила я, усаживаясь на кресло.

— Неа, — протянул он, вытирая слёзы смеха, — Зато я знаю на вкус кое–что другое.