Ведь из-за Горизонта впервые возвращался пилотируемый корабль! С живым пилотом!
Понятное дело, Институт вкупе со своим куратором сенатором Майерсом держали все в строжайшей тайне, но Аладьев тоже был не лыком шит, обзаведясь кое-каким связями в их стане.
Не самыми достойными, так скажем, связями, но все же.
– Господин Савельев, это объект повышенной опасности, – начальник станции в белом халате и с таким же белым лицом пытался поспеть за широко шагающим сенатором. Было видно, что они вовсе не ожидали его здесь увидеть и совсем не рады его присутствию.
– Бросьте, профессор, – Савельев отмахнулся от представителя Института, остановился возле окна, из которого наблюдались прозрачные боксы биолабораторий. – Я инспектировал объекты с таким уровнем опасности, что ваша погремушка покажется санаторием.
– Но, право, чем обязаны? Нас не предупреждали…
– И не должны были предупреждать! – Савельев выразительно посмотрел на профессора. – На то они и сенаторские проверки, чтобы быть неожиданными. Демид, подойди.
Аладьев, который топтался в обществе смурного Коли чуть позади, словно на крыльях понесся к сенатору. Он даже не старался скрывать победной улыбки.
– Да, Адам Павлович, – Демид застыл подле сенатора с развернутым для работы планшетом.
– Посмотри, – Савельев указал в окошко. – Не такие же боксы мы забраковали на заводе спецпласта?
– Нет, Адам Петрович, другие. У тех вентиляционные блоки сбоку были, здесь – сверху.
– Ну да, ну да… Коля, метнись, на всякий случай, перепиши маркировку.
Демид бросил через плечо насмешливый взгляд на своего «товарища» – тот заметно приуныл как от мелочности задания, так от объема работы – боксов было порядка тридцати штук.
– Туда без костюмов нельзя! – заблеял профессор.
– Вот и организуй костюм. И проследи, чтобы не вляпался ни во что, а то у него ума как у ящерицы.
Аладьев позволил себе в голос рассмеяться над шуткой босса, с наслаждением наблюдая, как униженно удаляется Коля.
Профессор раздраженно бросил указания своим подчиненным, столпившимся в конце коридора.
– Пойдем, профессор, покажешь, что у тебя там, – повелительно указал Савельев. – Демид, будь рядом.
«Буду!» – чуть было не воскликнул Аладьев.
Вот он, час триумфа!
Пока сенатор приснопамятным тайфуном инспектировал помещения исследовательской станции, доводя до сердечного приступа персонал, Демид выкроил момент и отошел в сторону, где, в темном закутке его ждали.
– Здравствуй, Куржа.
– Здравствуй, Демид.
Выглядел Куржа лучше, чем некоторое время назад, в клубе. Именно там они и познакомились, когда к столику респектабельных господ, среди которых был и Аладьев, подсел униженно улыбающийся парень в темных очках. Мелко дрожащие губы, холодные как лед пальцы, зуд в разных местах – все выдавало в нем наркомана в поисках дозы. А употреблял Куржа не абы что, а «слезу», высококачественную синтетику. Такое водилась только у «золотой молодежи».
Из-за стола его, само собой, прогнали. Но Демид, набравшийся ума у сенатора, что-то такое рассмотрел в пареньке. И помог чем мог. Не прогадал – Куржа оказался избалованным ребенок отца-профессора, занимающего не последний пост в Институте изучения дальнего космоса. А гулял отпрыск научного деятеля по причине своей «принудительной» отправки на дальнюю станцию Института. Так сказать, от греха. Потому гулял как в последний раз.
Савельев всегда учил, что нельзя связываться с наркоманами, проститутками и теми, в ком порок сильнее стыда, однако Куржа оказался полезен. И полностью отработал вложенные средства, сообщив Демиду о выжившем пилоте исследовательского судна.
– Есть чего? – с простотой наркомана осведомился Куржа.
– Нет, конечно! Я с собой такое не вожу.
– М-м, жалко… Ну, доволен?
– Я-то доволен. Но где сам подарок?
– Подарок? – не сразу уловил Куржа. – А, ты про это… Я только что из стыковочного – там уже всех трясет. Говорят, объект в пределах визуального контакта. Минут через двадцать будут в поле притяжения станции.
– Ясно. Ладно, я побегу.
– Но наш уговор в силе? – торопливо осведомился Куржа, будто Демид хотел его обмануть. – Как договаривались?
– Да, с обещанным бонусом. Ты появишься в Метрополии?
– Это хорошо, что с бонусом… Да, появлюсь на пару дней. Хочу проветриться, а то от этих высоколобых рож уже мутит.
– Тогда там и встретимся.
– Это хорошо, хорошо.
Сенатора со свитой Аладьев догнал возле складов с реактивами. Приблизился, коснулся рукава. Проговорил тихо:
– Адам Павлович, пора посмотреть стыковочный отсек.
– А покажи как мне, профессор, стыковочный отсек и карантинный сектор, – громогласно заявил Савельев.
Профессор сдавленно пискнул, заперхал. Но покорно побрел по коридору, указывая путь.
Все прогибаются перед властью сильных. Абсолютно все.
Черный шар исследовательского звездолета щерился во все стороны антеннами словно напуганный морской еж. Сотрудники Института магнитными полями перехватили управление корабля, осторожно, будто хрустальную вазу, подтянули его к раскрытому зеву шлюза. Там судно уже встречали ученые в скафандрах тяжелой защиты, торопливо разворачивающие медицинское оборудование и какие-то массивные устройства с раструбами и щупами.
Демид наблюдал за происходящим с высоты защищенной платформы стоя плечом к плечу с сенатором. Тот в последний момент отпустил рвущегося вниз профессора, милостиво согласившись удовлетвориться компанией одного из научных работников.
– А как определили, что пилот жив? – спросил Савельев.
– Мы получаем показания с монитора пилота, – сотрудник с козлиной бородой вывел на стекло разноцветные графики. – Есть еще датчики в кабине…
– Включите внутренние камеры.
– Нельзя, – ученый не поддался на повелительный тон Савельева. – Системы корабля могут быть нестабильными.
И добавил, словно оправдываясь:
– Мы не знаем, что может навредить. Сами понимаете, такой шанс!
Сенатор не стал настаивать – он понимал. Молча ждал, пока корабль-разведчик втянут в шлюз и мягко опустят на толстую аварийную подушку.
– Есть звук, – ожил ученый, бросив на стекло изображение динамика.
Демид сначала не понял что услышал, потом разобрал тяжелое дыхание, прерывистое, с хрипом.
– Кто пилот? – осведомился Савельев.
– Доброволец, – кратко ответил ученый. – У нас постоянный набор.
Шлюз закрылся, индикаторы показали заполнение объема дыхательной смесью. Сотрудники Института деловито засуетились возле корабля. Пока одни бродили вокруг с датчиками, другие длинными щупами снимали люк. К черному провалу двинулся спасательный робот, шевеля мягкими щупальцами.
Ученый молча бросил на стекло видео с камер робота.
Люк приближался, медленно проявлялось изображение внутри. В тесном помещении, полном экранов и датчиков, в кресле полулежал человек в серебристом комбинезоне. Его лицо обрамляли белые края подшлемника, желтоватая кожа обтянула острые скулы. Рот болезненно исказился, глаза не моргая глядели прямо в камеру.
Савельев подался вперед, словно мог оказаться рядом. Демид и сам затаил дыхание, осознавая важность момента.
– Глен, ты меня слышишь? – раздался голос профессора.
Губы пилота пошевелились, аппаратура услужливо донесла голос:
– Меня нет…
– Что он сказал? – возбужденно переспросил Савельев.
– Он сказал…
Заботливые манипуляторы робота поднырнули под пилота и словно ребенка подняли его над креслом.
Пилот издал протяжный стон, его лицо вместе с ухом съехало на сторону, и он, словно гигантская медуза, оплыл на пол. Робот безрезультатно пытался подхватить грязно-розовое желе, но лишь все перемешал.
Демид гортанно вскрикнул, пятясь. Ему вторил многоголосый гомон ученых, яростно матерящихся и сыплющих проклятия. Нужно отдать должное, они быстро пришли в себя, не теряя времени, принялись собирать останки погибшего пилота.
– Насладился зрелищем, Адамчик? – раздался сзади издевательский голос с чуть заметным акцентом.
На пороге лифта, засунув руки в карманы дорогих брюк, стоял хмурый сенатор Майерс.
Демид находился в прострации, глядя сквозь граненую стопку на виски цвета разбавленного чая. Мысли в голове спотыкались и путались, словно пробирались по развалинам. Отчасти, так оно и было.