Глава 17

Старший инспектор Нилл выглядел за своим объемистым письменным столом очень недоступным и важным, но Пуаро он встретил вежливо и указал ему на кресло. Но стоило только выйти из кабинета молодому сотруднику, проводившему сюда бельгийца, как манеры старшего инспектора резко изменились.

— За кем вы теперь охотитесь, скрытный вы человек?

— Что касается этого, то вы знаете не хуже меня!

— Да, конечно. И я, можете быть уверены, не поленился поднять данное дело. Боюсь только, что вам нечем будет поживиться. Знаете, вы мне всегда напоминаете хитрого кота, замершего возле мышиной норки в ожидании ее хозяйки. Поверьте, на этот раз чутье вас обманывает. Никакой мышки там нет. Конечно, кое-что сомнительное вы можете откопать.

Уверен, вы не хуже меня знаете, что представляют собой финансисты: рудники, концессии, нефть и все такое. Но фирма Джошуа Рестарика пользовалась солидной репутацией. Когда-то она была исключительно фамильным делом, но теперь уже не так. У Саймона Рестарика не было детей, а у Эндрю Рестарика всего лишь одна дочь. У Нормы Ресгарик имелась престарелая тетка по материнской линии. Девочка жила у нее после окончания школы, когда уже умерла ее мать. Тетка скончалась полгода назад от удара. Она была немножко помешанная, как я считаю, и принадлежала к каким-то многочисленным довольно странным религиозным обществам. Совершенно безвредным. Саймон Рестарик был типичным умным бизнесменом, женился он довольно поздно на девушке своего круга.

— А Эндрю?

— Эндрю с детства страдал жаждой странствий. Против него нет никаких фактов. Он нигде не оставался на длительный срок, изъездил вдоль и поперек всю Южную Африку и всю Южную Америку. Его брат уговаривал его возвратиться на родину, но он отказался. Ему не нравился ни Лондон, ни его бизнес, но, видимо, у него было рестариковское «умение делать деньги». Он увлекался минеральными ископаемыми, он не занимался ни охотой на слонов, ни археологией, ни поисками редких растений. Все его начинания имели деловой характер и всегда заканчивались успешно.

— Так что по-своему он тоже человек обычный?

— Да, пожалуй. Точно не скажу, что его заставило возвратиться в Лондон после смерти брата. Скорее всего — новая жена: он женился вторично. Хорошенькая женщина и намного моложе его. Сейчас они живут со старым сэром Родериком Хорсфилдом, сестра которого была замужем за дядей Эндрю Рестарика. Но мне кажется, что это только временно. Сообщил ли я вам что-нибудь новое?

— Большую часть я уже слышал. Скажите, в семье были случаи сумасшествия по той или иной линии?

— По-моему, нет, если не считать старую тетку с ее религиозными заскоками. Но это дело обычное для одинокой старухи, старой девы.

— Так что ваши сообщения сводятся к тому, что в семье много денег,— задумчиво произнес Пуаро.

— Очень много денег. И все вполне респектабельно. Часть из них в свое время Эндрю Рестарик вложил в фирму. Ну, а когда в полной мере начнут давать барыши южноафриканские разработки, шахты и концессии или же будут проданы, то состояние станет исчисляться миллионами.

— Кто его унаследует?

— Все зависит от того, как им распорядится Эндрю Рестарик. Решает он, но, конечно, в любом случае имеются явные наследники: его жена и дочь.

— Выходит, что в один прекрасный день они обе надеются стать миллионершами?

— Выходит, так. Ну, конечно, имеются разные накладные расходы, доверенности и прочие обязательства, характерные для бизнесменов.

— А нет ли еще одной женщины, которая может претендовать на эти деньги?

— Об этом ничего не известно. Я считаю это маловероятным. Ведь у него такая молоденькая и хорошенькая жена, новая жена.

— Молодой человек,— задумчиво проговорил Пуаро,— без труда мог все это уяснить.

— И жениться на дочери? Конечно, его ничто не может остановить. Правда, отец мог бы ее тогда лишить наследства.

Пуаро взглянул на листок бумаги, покрытый аккуратными буквами.

— А что вы знаете про Веддернбернскую галерею?

— Я удивился, как вы до нее добрались?.. Или к вам кто-нибудь обратился по поводу подделки?

— А они занимаются подделками?

— Как сказать... Было одно довольно некрасивое дело. Один миллионер из Техаса с их помощью приобрел картину, за которую заплатил сумасшедшие деньги. Даже две: Ренуара и Ван-Гога. Рейуар — это маленькая головка девушки и в отношении ее возникло какое-то сомнение. У нас нет оснований предполагать, что Веддернбернская галерея сама не сделала промаха и не купила картину в святой уверенности, что им достался ранее неизвестный шедевр. Дело до сих пор остается незавершенным. Но это точно не Ренуар, а весьма ловкая подделка. Впрочем, для экспертизы вмешалось такое огромное количество специалистов и их мнения оказались настолько противоречивыми, что теперь и виноватого не сыщешь. Галерея не отказывается взять картину назад. В любом случае скандальная история взвинтила на нее цену. Ну, а миллионер тоже колебался, потому что полного единодушия нет. А вдруг это и правда неизвестный Ренуар? В полиции на этот счет сомнений нет, и поэтому галерея попала на заметку.

Пуаро посмотрел в свой список.

— А что в отношении мистера Бейкера? Вы не отыскали его?

— Это обычный подонок, такой, каких теперь много, они разгуливают бандами и врываются в ночные клубы. Всякие наркотики: героин, «Пурпурное сердце», «Кок». Девушки по нему с ума сходят. Они проникаются к нему симпатией, когда он красочно описывает, какие лишения он перенес в детстве и какой он гений. Его художественные опусы не ценятся. Ничего, кроме старого, доброго секса, если вас интересует мое мнение.

И новый взгляд на листок.

— Что вам известно о мистере Рис-Холланде, члене парламента?

— Политически у него прекрасная карьера. Великолепный оратор. Но вообще-то человек скользкий. Был замешан в нескольких сомнительных историях, из которых выходил незапятнанным. Сколотил приличное состояние, и снова есть некоторые сомнения в отношении его источников.

Пуаро подошел к последнему вопросу.

— Каково ваше мнение о сэре Родерике?

— Симпатичный старик, но почти что впал в детство. Знаете, Пуаро, меня просто поражает ваша способность всюду совать ваш нос. Нюх у вас потрясающий. Действительно, в Специальном отделе за последнее время много хлопот, во всем виновата повальная тяга писать мемуары. Один Бог знает, какие вещи выйдут на свет Божий. Все пожилые люди — и военные и гражданские — спешат осчастливить свет своими воспоминаниями о том, что не имеет значения, но иногда... вы сами понимаете... Кабинеты меняют свою политику и не хотят у кого-то возбуждать подозрительность... Вот мне и приходится умерять пыл некоторых ретивых старичков. Некоторые из них оказываются не в меру упрямыми. И вот беда: иногда важные документы не уничтожены. А у нас есть доказательства того, что некоторые державы кое-чем интересуются. Они не сделали соответствующих выводов и...

Пуаро шумно вздохнул.

— Разве я не помог? — спросил старший инспектор.

— Я очень рад узнать реальную обстановку из официальных кругов. Но нет, я не думаю, чтобы я извлек пользу из того, что вы мне рассказали.

Он вздохнул и потом сказал:

— Что вы подумаете, если кто-то между прочим вам скажет, что женщина носит парик?

— В этом нет ничего особенного,— сказал старший инспектор Нилл,— например, моя собственная жена надевает парик, когда мы путешествуем. Это избавляет ее от необходимости думать о своей прическе.

Когда мужчины уже прощались друг с другом, Нилл внезапно вспомнил:

— Полагаю, вы получили все данные в отношении того самоубийства, которое вас заинтересовало?

— Да, благодарю вас. Конечно, это всего лишь официальные факты.

— Знаете, в ходе нашей беседы что-то несомненно напомнило эту историю. Дело было печальное, хотя и весьма тривиальное. Веселая женщина, большая любительница мужчин, с достаточными средствами для бездумной жизни, много пила и все быстрее катилась под гору. А потом у нее возник пунктик в отношении здоровья. Вы знаете, как некоторые женщины-истерички вбивают себе в голову, что у них рак или что-то пострашнее. Они бегут к врачу, он их успокаивает, что у них ничего нет, но они не верят... Как я считаю, причиной этого является то, что они перестали быть такими привлекательными, как некогда, для мужчин. Именно это их угнетает. Да, такое случается во все времена. Они страдают от одиночества, бедные существа. Миссис Чарпантьер была одной из этих женщин. Не думаю, чтобы...