— Там должно было лежать письмо. С именем «Харлан» на конверте.

— Значит, ты виделся с женой Боба?

— Да.

— Ладно... Письмо-то как раз и исчезло.— Он протянул руку, и я дал ему еще одну сигарету.— На столе у Боба я нашел только пустой конверт.

— Что же, по-вашему, случилось с самим посланием?

— Понятия не имею. Корреспондент вполне мог попросту потребовать его обратно!.

— Конечно,— кивнул я.— Миссис Минноу рассказала мне, что в тот вечер Танкер известил прокурора о каком-то заказном письме на его имя,

— Верно.

— Где оно?'

— Дьявол! Откуда мне знать? Таккер взял его со стола и сунул в карман. Может, спрятал куда-нибудь?

— Найди это письмо, Линдсей! Обшарь все чертовы ящики в его кабинете и найди.

— Минуточку...

—- Ты же сам говорил, что мечтаешь отыскать убийцу. — Я смотрел на него очень холодно.— Я ведь не приказываю. Я только советую. Найди это письмо, повторяю.

— А ты что будешь делать тем временем?

— Выяснять, кто и зачем его написал.

Он молча докурил свою сигарету. Потом выкинул в окошко окурок и так же молча вылез из машины.

Через минуту позади меня взревел мотор, и «седан» Линдсея исчез за поворотом.

Итак, у меня оставалось семь дней. Немного,

Я оставил «форд» у самого подъезда, поднялся на лифте и позвонил в квартиру Серво.

На звонок никто не вышел. Я попытал счастья еще раз и, никого не дождавшись, спустился вниз к своему приятелю — управляющему.

Увидев меня, он радостно осклабился.

— Серво дома? — спросил я.

—- Не знаю,— покачал он головой.— А его крошка несколько минут назад удрала отсюда со всех ног.

— Голая?

— Нет, на этот раз в платье. Зеленом таком, с блестками. Наверняка с чужого плеча: сидело на ней, как мешок. Очевидно, одолжила у птичек с седьмого этажа, которые больше по ночам промышляют.

Я поднялся ,на седьмой этаж. Девица, отворившая дверь, оказалась одной из тех, кого Джек присылал ко мне в номер

— А... вы наконец проснулись? — проговорила она.— Очень приятно. Заходите.

Но я объяснил, что у меня дело совсем другого рода.

Сначала она категорически отказалась отвечать, но увидев, как я взволнован, похоже, поверила мне.

— Она действительно взяла у меня платье. Зачем, не знаю. Может, пошла прогуляться.

— Поймите, у нее неприятности, ей нужно помочь. Потом будет поздно,

— Но мне ничего не известно. Она, правда, была безумно перепугана. Чуть ли не в истерике билась и объяснять ничего не пожелала. Просто попросила одолжить ей одежду и убежала как сумасшедшая. Из всего этого бреда я разобрала только то, что она вычитала нечто ужасное в сегодняшней газете. Твердила, будто следующая очередь ее, или что-то в этом роде. В толк не возьму, на что она намекала.

— Благодарю вас,— сказал я.— Вы мне очень помогли.

— Пустое. Только, пожалуйста, не говорите никому, откуда у нее этот наряд.

Я кивнул и, подождав пока она захлопнет дверь, спустился вниз.

На первой странице вечерней газеты, которой я обзавелся в ближайшем киоске, красовался мой собственный портрет, подписанный «Джордж Уилсон», со всеми подробностями моего бурного прошлого. Да, пресса времени зря не теряла.

Но заметку, которую я искал, упрятали на самую последнюю полосу. Несколько строчек — сообщение о женщине, покончившей с собой в этот вечер. Несмотря на то, что двое ребят видели, как она бросилась в реку, спасти ее не успели. Вскрытие показало, что девушка была мертвецки пьяна: перед смертью она обошла несколько кабаков на шоссе. Личность самоубийцы была идентифицирована по отпечаткам пальцев: ею оказалась официантка одной из местных столовых. Причина рокового поступка — потрясение, связанное с убийством ее соседки по комнате, происшедшим совсем недавно. Звали девушку Айни Годфри, адрес — «Сосновый сад». Вот и вся информация.

Кое-что начало проясняться. У меня появилось ощущение близости разгадки: стоит только руку протянуть— и дело сделано. Знать бы еще, в каком направлении ее протягивать.

Пребывание в этом городе для меня становилось все более опасным. Еще раз просмотрев сообщение о себе самом, я обнаружил одну вещь, на которую сначала не обратил внимания: Джорджем Уилсоном интересовалась не только полиция, но и ФБР. Значит, феды появятся здесь с минуты на минуту. Времени у меня оставалось в обрез, хорошо, если до завтра, а ну как меньше? Но сейчас я не мог позволить себе думать об этом.

Нужно было срочно разыскать Трей. Идея моя оказалась невыполнимой. Я объездил все автобусные станции, побывал на вокзале, но нигде не обнаружил никаких следов. Она словно в воду канула.

Уже глубокой ночью я сидел в своем «форде» и, затягиваясь очередной сигаретой, пытался составить хоть какой-то план дальнейших действий.

Было совершенно очевидно, что мой преследователь намеренно вытащил на свет божий Уилсона, дабы вынудить Джонни Макбрайда, которого никак не удается прикончить, вновь бежать из города. Голова нещадно болела. Сигарета обожгла мне пальцы, и я вышвырнул окурок в окно. Прежде всего нужно выспаться. Сегодня я больше ни на что не пригоден.

Я включил зажигание и помчался на Понтель-роуд.

Там царила мирная тишина. Поставив машину в гараж и отыскав в цветочной кадке ключ, я отпер дом и поднялся наверх.

Потом принял душ и, содрав с головы остаток повязки, с сомнением уставился на обе двери, ведущие из ванной. Я слишком устал, а потому выбрал спальню, которая не пахла пудрой и духами, и растянулся на кушетке. Если Уэнди вернется сегодня, то, увидев пустую постель, конечно, все поймет и не станет меня искать.

Простыни приятно холодили разгоряченное тело, я по-, грузился в дрему.

Откуда-то очень издалека До меня доносилась песня. Слов не было слышно, только ритмичная приятная мелодия. Я открыл глаза и уставился в темноту, пытаясь сообразить, где же это поют.

Чья-то гибкая белая тень возникла на пороге. С тихим шелестом упало на пол сброшенное платье. Теперь я ждал, что она выгнется, расстегивая бюстгальтер. И вот он упал вниз, словно кожура банана. Уэнди стояла уже совершенно нагая, точно мраморная, статуя. Лунные блики играли на сосках ее грудей.

Она потянулась, рассеянно поправила волосы и подошла к кровати, по-прежнему напевая ту самую песню.

— Хороша,— шепнул я,— до чего же ты хороша!

Она приглушенно вскрикнула. Я одним движением перекатился на край постели и уже собрался включить лампу, но она пришла в себя и предостерегающе схватила меня за руку.

— Не надо света, Джонни.

Губы ее были сухими и теплыми. И когда я отыскал их своим ртом, она прижалась ко мне с замирающим в горле восхитительно-грудным стоном.

А потом было только ее желанное тело и красота, и любовь, и страсть, которые умела дарить лишь она.

Темнота сомкнулась над нами волшебным покрывалом, и больше мне не о чем было мечтать, и не о чем сожалеть.

Еще долго лежали мы, сплетясь в тесном объятии, усталые и счастливые, говорили о завтрашнем дне.

О дне, в который ей предстояло сделать для меня важную вещь. Раздобыть любые сведения, касающиеся полицейского по имени Таккер.