Вульф хмыкнул, по–моему, раздраженно. Наверное, его возмутило известие о том, что простой торговец полотенцами зарабатывает в два раза больше него. Он спросил:

— Эти джентльмены знали, что мисс Идз намеревалась назначить вас главой корпорации?

— Пускай они сами ответят. И если… если их ответ будет отрицательным, мои слова подтвердятся.

— Продолжайте, мисс Дьюди.

— Предположительно обеих убил один и тот же человек: Маргарет Фомоз около десяти тридцати, а Присциллу — до двух. В течение указанных трех с половиной часов я…

— Ради бога, — перебил ее Вульф, — давайте побережем время.

— Что? — Ее брови взлетели вверх.

— Понимаете, если вы имеете неопровержимое алиби, проверенное полицией, вам ничего не стоит послать меня к черту и совершенно справедливо. Кроме того, алиби меня ни в чем не убеждает. Лучше рассмотрим преступления. Миссис Фомоз подстерегли на улице вечером, затащили в вестибюль, задушили и взяли сумочку с ключами. Воспользовавшись ими, убийца проник в квартиру мисс Идз и, едва она вошла, ударил ее и тоже задушил. Глядя на вас, мисс Дьюди, я сомневаюсь в том, что преступница именно вы, но не исключаю возможности вашего участия в убийствах в качестве руководителя. Сколько бы вы заплатили? Десять тысяч, двадцать? Нет–нет, я оставляю ваше алиби или его отсутствие полиции. Как видите, у нас имеются кое–какие ограничения. Мотив не нуждается в дальнейших исследованиях. Он сам о себе заявляет. Орудие преступления не проблема: кусок веревки в два фута длиной. Однако наши сведения не предоставляют путей для дальнейших рассуждений, поскольку убийцу могли купить. Такая крупная игра стоила тщательного планирования и средств. А следовательно, я не вправе беспокоить вас или придумывать западню. Лучше всего дать вам выговориться в надежде на непредвиденные открытия. Как мистер Холмер и мистер Брукер ладили с мисс О’Нейл?

Последний вопрос вызвал небольшую суматоху. Брукер, позволивший себе немного развеселиться, дернулся и выпрямился. Питкин издал звук, предшествующий хихиканью, но сразу умолк. Отвисшая челюсть Холмера спустя три секунды с клацаньем вернулась на свое место.

Мисс Дьюди сохранила полное самообладание.

— Я просто не в курсе, — заявила она. — Хотя ваш интерес меняет положение — по крайней мере, временно.

— Вы сказали Гудвину, что едва мисс Идз взяла дело под свой контроль, вернее, взяла бы, мисс О’Нейл потеряла бы работу?

— Неужели? Значит, теперь не потеряет!

— Еще вы говорили, что она стравливала мистера Холмера с мистером Брукером. Возможно ли связать этот факт с убийством мисс Идз?

— По–моему, нет.

— А по–моему, да. Гудвин сообщил, что расследует убийство, и вы добровольно предоставили ему информацию. Вы слишком умны для того, чтобы болтать о ненужных вещах. Итак, связь существует?

Она напряженно улыбнулась.

— Похоже, меня приперли к стенке. Вы предполагаете, что в темных уголках моего сознания живет мысль о том, что я, не. считая любого из присутствующих способным на убийство ради выгоды, думаю о возможности совершения ими преступления в ослеплении страстью? И я могла сболтнуть такое мистеру Гудвину? Не похоже на меня.

— Не знаю, не знаю. — Вульф переменил тему. — Когда в последний раз вы видели мисс Идз?

— Неделю назад, в прошлый четверг в конторе «Софтдаупа».

— В какой конторе, на Коллинз–стрит, 192?

— Да.

— Что там происходило? Расскажите подробно.

Она заколебалась. Открыла рот, снова его закрыла и наконец заговорила:

— Мы встретились как раз тогда, когда я и четверо этих мужчин действовали как полные кретины. Впятером мы обсуждали события четверга, нас прервал мистер Гудвин. И мы решили рассказать о том, что произошло в четверг. Вопрос о четверге непременно бы возник в ходе расследования, поэтому мы условились о том, что станем отвечать. Единственный раз в жизни я вела себя, как законченная идиотка. Мисс О’Нейл тоже принимала участие в обсуждении, поскольку была связана с событиями четверга. Как человека совершенно безмозглого, полицейские запугали ее в десять минут. В итоге они докопались до всех мелочей, и я могу безболезненно сообщить вам о них. Вы желаете получить полный отчет?

— Естественно.

— Присцилла приехала в нижнюю часть города, и мы вместе позавтракали. Она сообщила, что накануне беседовала с Сарой Джеффи, и та отказалась не только от должности директора, но даже от прихода на совещание акционеров, которое мы планировали провести первого июля. Мы с Присциллой обсудили возможные кандидатуры на вакантное теперь место и прочее. Потом она вернулась со мной в контору. Получалось так, что Присцилла появлялась там всегда, когда возникала напряженная обстановка, а на сей раз дело приняло худший оборот, чем обычно. Меня не было в комнате, когда между Присциллой и мисс О’Нейл началась сцена, но конец я слышала. Присцилла велела ей покинуть контору и больше не возвращаться, а та не подчинилась. Такое случалось и прежде. Присцилла пришла в ярость. Она позвонила в кабинет Холмеру и срочно его вызвала, а потом заявила ему и Брукеру, что решила изменить состав совета директоров и назначить президентом меня. Они пригласили Квеста с Питкином и вчетвером три часа убеждали ее в моей некомпетентности, которая приведет корпорацию к гибели. Вряд ли они преуспели в своих намерениях. После их ухода она заглянула в мою комнату и сказала, что уезжает на уик–энд. Мы пожали друг другу руки в последний раз в жизни.

— Не изменила ли она своего решения сделать вас президентом?

— Нет, не изменила, я уверена.

— Вам известно, что она приходила сюда в понедельник и провела тут несколько часов?

— Да, известно.

— Вы знаете о цели ее визита?

— Нет. Только предположения слышала.

— Я не спрашиваю от кого и какие. Прийти на сегодняшнюю встречу ваших коллег, мисс Дьюди, побудила лишь угроза легальных действий миссис Джеффи. Еще они надеялись выяснить, зачем мисс Идз навещала меня и что она говорила. Боюсь, что мне придется разочаровать вас. Я уже отчитался перед полицией, как, впрочем, и Гудвин, и если власти не считают нужным опубликовывать отчет, я тоже не считаю. Но вот еще один вопрос: отчего, по–вашему, мисс Идз в понедельник требовалось полное уединение? Она была обеспокоена или напугана?

— В понедельник?

— Да.

— Не знаю. Я могу лишь предполагать-.

— Послушаем.

— Вчера вечером мне стало известно, что в понедельник вечером Перри Холмер договорился встретиться с ней в ее квартире. Присутствующие здесь мужчины, находясь в растерянности, долгие часы провели в понедельник в софтдаунской конторе, просматривая отчеты прошлых лет и составляя меморандум. Тогда я решила, что они собирают доказательства моей некомпетентности, дабы продемонстрировать их Присцилле, а теперь окончательно в этом убедилась. По–моему, причина того, что Присцилла искала полного уединения, заключается в том, что она устала от них, особенно от Холмера.

— Почему от Холмера?

— Потому что он больше всех поставил на карту. Остальные вполне могли продолжать заниматься делами и получать хорошее жалованье после прихода Присциллы к власти. Холмер не служит в корпорации, но получает сорок тысяч в год как адвокат. А зарабатывает, вероятно, только одну десятую этих денег, если вообще что–нибудь зарабатывает. Вряд ли после тридцатого июня он что–то приобрел бы…

— Вы нахально лжете, — перебил ее Холмер. — Подобное заявление ничем, не обосновано!

— У вас еще будет возможность высказаться, — отмахнулся от него Вульф.

— Пускай воспользуется ею сразу. — В голосе мисс Дьюди звучало презрение. — Мне больше нечего добавить. Или у вас еще есть вопросы?

— Нет. Итак, прошу, мистер Холмер.

Но Эрик Хафф вежливо поинтересовался, нельзя ли ненадолго прервать беседу. Он собирался снова наполнить свой бокал и бокалы остальных заодно, так что получилась короткая передышка. Похоже, у Хаффа возникло впечатление, будто мы пригласили его только с тем, чтобы он составил компанию Саре Джеффи, но я был слишком занят, чтобы негодовать на него, а вот Паркер не считался со своей занятостью.

Вульф налил себе пива из третьей бутылки, отпил немного и напомнил Хомеру:

— Итак, сэр?