Глава 11 Толстяк

Отослав Бриджит к Эффи, Спейд вернулся в контору. Там вовсю надрывался телефон, он взял трубку.

— Алло?.. Да, это Спейд. Да, мне передали. Я ждал вашего звонка… Кто? Мистер Гутман? О, безусловно! Чем скорее, тем лучше… 12–С… Хорошо. Скажем, минут через пятнадцать… Хорошо.

Спейд присел на угол стола и свернул папиросу. Глаза его блестели, он улыбался. Открылась дверь, и вошла Ева Арчер.

— Привет, солнышко, — дружелюбно сказал Спейд.

— О, Сэм, прости меня! Прости! — закричала она, прислоняясь к двери и прижимая к лицу носовой платок.

Он, не вставая с места, произнес:

— Ничего, все в порядке. Забудь о случившемся.

— Но, Сэм, ведь это я послала полицейских. Просто я с ума сошла от ревности. Позвонила и ляпнула, что они смогут обнаружить здесь нечто, связанное с убийством Мильса.

— С чего ты так решила?

— Ни с чего! Я просто спятила, Сэм, только и думала, как тебя уничтожить.

— Ты все усложнила, — заметил Спейд, прижимая к себе подошедшую ближе Еву. — Ну–ну, теперь уже порядок, только не делай больше таких глупостей.

— Больше никогда, — пообещала Ева. — Просто вчера ты так холодно со мной обошелся, стараясь избавиться. А между тем, я хотела тебя предупредить…

— О чем?

— О Филе. Он узнал… узнал о нашем романе, а Мильс ему говорил, что я мечтаю развестись, хотя он понятия не имел почему… И теперь Фил считает, что мы… что ты убил его брата, поскольку тот не давал развода. Вчера он заявил в полицию.

— Прекрасно, — мягко произнес Спейд. — И ты пришла предупредить меня. А так как я был занят, ты моментально поверила наговорам Фила Арчера.

— Извини! — прошептала Ева. — О нет, ты никогда меня не простишь… И все же прости! Прости, молю!

— Сперва поразмыслить надо было. Данди видел тебя после разговора с Филом? Или кто–нибудь еще из полиции?

— Нет.

— Они снова захотят с тобой побеседовать, но лучше бы этого не случилось. Хорошо бы, например, они не застали тебя дома. Ты им назвалась, когда звонила?

— Конечно нет! Просто сказала, что если они наведаются к тебе на квартиру, то найдут кое–что, связанное с убийством Мильса.

— Откуда ты звонила?

— Из аптеки, той, что неподалеку от тебя… О, Сэм, дорогой!.. Я…

Он похлопал ее по спине.

— Ладно, не переживай, а ступай–ка домой и обдумай свой разговор с полицией. Ты еще услышишь о ней. Возможно, самым лучшим вариантом будет все отрицать. — Он помолчал, сдвинув брови. — Или тебе сперва повидать Сида Уайза? — Он достал из стола визитку, нацарапал несколько слов и передал Еве. — Сиду ты можешь рассказать все или почти все. Где ты была в ночь убийства Мильса?

— Дома, — решительно ответила Ева, на что Спейд усмехнулся, покачав головой. — Я была дома, — • настойчиво повторила она.

— Опять вранье, — фыркнул Спейд. — Впрочем, если ты станешь придерживаться именно такой версии, тогда ладно. Иди к Сиду. Угловое здание, комната 827.

— Почему ты решил, что я не ночевала дома? — спросила она, блеснув глазами.

— Не решил, а знаю, — ответил Спейд.

— Но ты ошибаешься. — Губы ее дрожали. — Тебе Эффи сказала, — негодующе произнесла она. — Я же видела, как она разглядывала мою одежду. Ведь ты понимаешь, Сэм, что она меня не любит. Почему тогда ты веришь каждому ее слову?

— Морока с вами, женщинами, — вздохнул Спейд, глядя на часы. — Тебе пора домой, дорогая, а мне на свидание. Ты можешь делать, что пожелаешь, но на твоем месте я либо сказал Сиду правду, либо вообще не стал говорить ничего. Пожалуйста, умолчи только о самом личном.

— Я не лгала тебе, Сэм, — запротестовала Ева.

— Возможно.

Ома встала на цыпочки и, приблизив к нему свое лицо, прошептала:

— Ты не веришь мне, Сэм.

— Вот именно.

— И ты не простил меня?

— Простил. — Он поцеловал Еву в губы. — Теперь отправляйся.

Она обняла его.

— А ты не пойдешь со мной к мистеру Уайзу?

— Я не могу, мне некогда. — Он высвободился из ее объятий и, поцеловав левую руку между рукавом и перчаткой, подтолкнул женщину к двери. — Ступай.

Номер 12–С в отеле «Александрия» открыл тот самый парень, с которым Спейд разговаривал в холле «Бельведера».

— Привет! — добродушно сказал детектив.

Паренек не ответил.

Спейд вошел внутрь. Навстречу ему поднялся упитанный мужчина. Он был поразительно тучен: жирные розовые щеки, толстая багровая шея, громадный живот, столбообразные руки и ноги. На его лоснящемся лиде сверкали крошечные карие глазки, а темные редкие волосы насилу покрывали голову. Одежда его состояла из черного пиджака, черного жилета, черного галстука с жемчужиной и серых полосатых брюк,

— А, мистер Спейд! — с воодушевлением воскликнул он.

— Здравствуйте, мистер Гутман, — ответствовал Спейд, пожимая ему руку.

Толстяк пригласил Спейда занять зеленое кресло возле стола, на котором красовались сифон, несколько бокалов, бутылка скотча, коробка сигар, две газеты и маленькая шкатулочка.

Спейд уселся на предложенное место, а толстяк тем временем смешал в двух бокалах содержимое бутылки и сифона. Парень исчез. Двери, расположенные в трех стенах комнаты, были закрыты. Окна на четвертой стене позволяли любоваться видом Джири–стрит.

— Начнем, сэр, — сказал толстяк, подвигая Спейду бокал. — Не люблю непьющих людей. Хуже нет, когда человек воздерживается из осторожности.

Спейд поклонился и, улыбаясь, поднял свое виски. Толстяк разглядывал бокал на свет.

— Да, сэр, сейчас мы все обязательно выясним. — Они выпили, и толстяк продолжил: — Наверное, вы молчаливый человек?

— Как раз наоборот, — ответил Спейд.

— Все лучше и лучше! — воскликнул толстяк. — Не люблю молчаливых. Сперва из них слова не вытянешь, а как заговорят, так одно вранье услышишь. Да, сэр, мы с вами поладим. Возьмите сигару, сэр.

Спейд согласно кивнул, отрезал у сигары кончик и закурил. Между тем толстяк придвинул второе зеленое кресло поближе к нему, уселся и тоже запыхтел сигарой.

— Да, сэр, теперь мы побеседуем. Должен признаться, что сам я, как человек откровенный, люблю откровенных людей.

— Хорошо, поговорим о черной птице.

— Замечательно. Вы человек моего типа, сэр, самостоятельный и настойчивый. Будем ли мы говорить о черной птице? Да, с превеликим удовольствием. Я люблю беседовать о делах. Непременно о ней потолкуем, сэр, но сначала позвольте задать вам один вопрос. Вы обязательно должны ответить на него, ибо это необходимо для взаимопонимания. Вы- пришли сюда как представитель мисс О’Шонесси?

Спейд выпустил в потолок клуб дыма, помолчал, хмуро уставившись на обуглившийся кончик сигары, и наконец медленно ответил:

— Я не могу дать ни положительного, ни отрицательного ответа. Это еще неясно. Все зависит…

— От чего?

Спейд покачал головой.

— Если бы я знал от чего, то сказал бы что–то более определенное.

— Может, это зависит от Джоэля Кэйро?

Спейд промолчал, он пил виски. Толстяк наклонился к нему, насколько позволял живот. Сладко улыбаясь, он замурлыкал:

— Так кого вы все же представляете?

— Какая разница?

— Значит, либо ее, либо его?

— Этого я не говорил.

— Кого–нибудь другого? — хрипло прошептал толстяк.

— Самого себя, — сказал Спейд.

Толстяк удовлетворенно откинулся на Спинку кресла и глубоко вздохнул.

— Чудесно, сэр, — сладко промолвил он. — Чудесно. Мне нравится, когда человек откровенно заявляет, что его заботят собственные интересы. Я не доверяю людям, утверждающим обратное. Приятно иметь дело с правдивым мужчиной.

Попыхивая сигарой, Спейд вежливо выслушал его до конца и предложил:

— Давайте лучше вернемся к черной птице.

— Давайте, — улыбаясь согласился толстяк и прищурился так, что его глаза превратились в узкие щелки. — Известно ли вам, мистер Спейд, сколько денег за нее можно получить?

— Нет.

Толстяк снова наклонился вперед и положил руку на подлокотник кресла Спейда.

— Так вот, сэр, если бы я назвал… назвал только половину ее стоимости, вы посчитали бы меня лжецом.

Спейд усмехнулся.

— Зато я бы не произнес этого вслух, даже если бы подумал. Но поскольку вы не отваживаетесь раскрыть мне свой секрет, я догадываюсь, что речь идет о крупной сумме.

Толстяк засмеялся, приведя в движение многочисленные жировые складки своего тела.

— Но о какой конкретно вы даже представить не сможете. И никто не сможет. — Он помолчал, внимательно осматривая Спейда, потом с сомнением поинтересовался: — Так вам действительно неизвестна ее цена?