вскоре после этого она скончалась, ее тело было уложено на мою постель. Ее

волосы, рост, цвет лица, годы были настолько сходны с моими, что мне уда-

лось ускользнуть от наблюдения окружающих, а общий страх перед заразой

избавил нас от чересчур пристального разглядывания. Так как считалось, что

девушка умерла в одно время со мной, умелыми хлопотами Алисии ее

предполагаемые останки должно было доставить к родителям моей верной

помощницы. Поместившись, вместе с оставленным мне сокровищем, в простом

гробу, я, подобно королеве Матильде, храбро проследовала сквозь толпу

недругов и была перенесена в смиренную хижину, откуда я предполагала,

отдохнув и окрепнув, последовать за Эссексом.

Алисия теперь оповестила о моей смерти семейство Арлингтонов, которые

встретили это известие с радостью. Безоглядное поведение благородного

Эссекса навело их на мысль, что может настать день, когда то, что они

выполняли королевский приказ, окажется неубедительным оправданием. Эта мысль

добавила страх к той ненависти, что они издавна испытывали ко мне, и

теперь они с радостью похоронили оба эти чувства в моей могиле. Пересмотрев

мой гардероб, драгоценности и бумаги и не обнаружив ни в чем недочета, они

приготовились к погребению и распустили всех моих слуг, в их числе и мою

преданную помощницу, и с ее возвращением в родительский дом сердце мое

успокоилось.

В смиренной хижине, принадлежащей родителям честной и верной

девушки, я и заканчиваю эту часть своих воспоминаний. Отсюда, словно из иного

мира, наблюдала я мрачную процессию, которой мои обманутые тюремщики

ошибочно почтили женщину низкого происхождения. Торжественно

поместив ее бок о бок с лордом Арлингтоном, они, должно быть, бессознательно

погрешили против требований приличия. Глядя из своего окна на траурный

кортеж, я задумалась об этой церемонии, проникнутой помпезным

тщеславием. «О ты, тихо спящая в гробу, — вздохнула я, — пусть в нем и вместе с моим

именем будет навсегда похоронена вся мучительная часть моего

существования! Пусть в мире, который все еще открывает передо мной цветущую тропу,

воспряну я обновленной и счастливой, с исцеленным духом, твердым

разумом, нравом, неподвластным ударам судьбы!..»

* * *

Сердце, прихотливое и непостоянное, вполне наслаждается лишь теми

радостями, что само создает для себя. Мне часто кажется, что в этом простом

сельском приюте, скрытая грубым мужским нарядом, ожидая часа, когда

дальнее королевство станет мне родным домом, я была так богата надеждой

и счастьем, как никогда не бывала в дни юности и здоровья...

* * *

Моя судьба вновь вернула меня к мыслям о судьбе Матильды. Я много

думала о своей милой сестре. Увы, должно быть, прав Эссекс, и более нет в

живых той, кого могу я звать этим именем. Долгие годы идут чередой, а эта не-

постижимая тайна остается тайной. Это ужасное молчание продолжается —

не может быть тому иной причины, кроме смерти... Так прощай, имя столь

сладостное для моих уст, сокройся в моем сердце и навеки останься

запечатленным там. Прощай, чистый дух, слишком беззащитный для этого грубого

мира. Я не стану более искать тебя на поверхности земли, я не стану

воображать тебя в глубине ее — нет, теперь я буду устремлять уверенный взор к

небесам, «где беззаконные перестают наводить страх», и представлять, что на

некой еще не открытой звезде я вижу тебя. Ах, если это так, снизойди к

скиталице и направь мои робкие шаги, а случись жестокой судьбе подвести меня

к краю пропасти — освети дорогу и оборони меня от опасности!..

Душа моя в волнении, торжественный восторг, который бессильны

выразить слова, владеет всем моим существом... Я должна заглушить их сонным

забытьём, дабы вновь обрести душевное равновесие...

* * *

Счастье, неопределимое благо! В чем исчислить тебя? Нет, я не верю, что

счастье можно оценить в золоте, и все же каким восторгом от горсти этого

презренного металла осветились изборожденные заботами лица почтенных

родителей Алисии! Земле, отдавшей сокровище, я вернула его оставшуюся

часть. Оно погребено с восточной стороны у корней раскидистого каштана,

посаженного Эдуардом Четвертым. Это хорошо известное дерево,

защищенное и от прихоти владельца поместья, и от лопаты работника; оно охранит

клад, но если когда-нибудь под сенью его вырвется вздох из благородного

сердца, угнетенного нищетой, пусть добрый ангел шепнет: «Здесь, у тебя под

ногами, лежит то, что облегчит твою участь».

Теперь все готово для моего отъезда. Я отказалась от услуг Алисии; в ее

отсутствие мне будет утешением мысль, что она счастлива: милостью Небес

ей дарованы родители, состарившиеся в покое и добродетели, возлюбленный,

незнакомый с коварством и честолюбием, и чистая душа, исполненная

благодарности за эти сокровища, которым нет цены. Преданная девушка

отсрочила счастье своего любимого до той поры, пока он не доставит леди Пемброк

эти бессвязные записки, которые я не колеблясь вверяю ему.

Дорогой, благородный друг, вновь душа моя с любовью приветствует Вас.

Помяните предстоящий мне путь в благочестивой молитве, которой

добродетель освящает наши начинания, и верьте — я молюсь о Вас неизменно.

Помните: если мы увидимся вновь, эта встреча будет радостной.

ПИСАНО РУКОЙ ЛЕДИ ПЕМБРОК:

Едва я справилась от изумления и горя, вызванного вестью о

предполагаемой кончине этого прелестного создания, как некий крестьянин, испросив

позволения видеть меня, таинственно вручил мне этот удивительный пакет.

Увы, как поразило и опечалило меня то, что я прочла! Не осушив слез при из-

вестии о том, что она жива, я с ужасом смотрела в будущее, опасаясь, что

каждый новый день умножит ее несчастья или положит им страшный конец.

Ах, дорогая Матильда! Я не могу согласиться с милой мечтательницей,

которая так легко поддается романтическим вымыслам своего возлюбленного.

Что-то говорит мне, что Вы еще живы, что страдания Ваши не кончились, и

ради Вас я сохраню эти печальные записки. Увы, быть может, проявлением

истинной доброты было бы уничтожить их.

Письмо первое

Послано из Дрогеды

С безопасных берегов иного королевства вновь приветствую я своего

друга... Увы, как мало можем мы поручиться за себя, дорогая леди Пемброк! Для

меня сыскали быстрого коня, и я отправилась вослед Эссексу, но после

первого же дня пути мое расстроенное здоровье (для которого теперь малейшее

усилие чрезмерно) потребовало двух дней отдыха. За время пребывания на

постоялом дворе моя молодость, утонченность облика и манер, сдержанность,

которую я вынуждена была проявлять, возбуждали любопытство, умерить которое

могла лишь моя щедрость, но она подала повод к подозрениям, почти столь

же опасным. Мне стало казаться, что я не сумею осуществить свой план.

Однако я наняла по рекомендации двух крестьян — одного в качестве проводника,

другого как телохранителя, хотя, проезжая по пустынным горам Уэльса, я

порой не решалась оглянуться через плечо на своих спутников из страха, что

увижу убийц. Мое подорванное здоровье сделало путешествие долгим и

утомительным. Я выдавала себя за бедного юношу в жесточайшей чахотке,

который направляется вслед за своим отцом. Наконец, измученная дорогой, я

добралась до порта, где в неописуемом отчаянии узнала, что Эссекс отплыл в

Ирландию неделю назад. Увы, почти тотчас я поняла причину этого, казалось,

странного и вероломного поступка: стремясь сохранить в тайне свой заветный

план, я не предусмотрела возможности, что милорд может получить известие

о моей предполагаемой смерти прежде, чем я сама доберусь до него. Из