– Точно не скажу.

И почему ему вдруг показалось, что она увиливает от правды?

– А через сколько после моего отъезда ушла ты?

В глазах Шалы промелькнуло что-то, похожее на вину, и тогда Скай понял…

– Ты осталась поискать камеру, да?

Она кивнула:

– Я собиралась забрать только карту памяти!

Скай завел грузовик и направил его в сторону больницы – второй раз за ночь, – так и не определившись, что испытывает, узнав об обыске своего жилища. «Сейчас главное выяснить детали нападения. Все остальное обдумаешь после».

Несколько кварталов слушая только шуршание шин по асфальту и наблюдая за ерзающей спутницей, Скай наконец спросил:

– Может, где-то через час после моего отъезда?

– Примерно, – согласилась Шала.

– Ты услышала, как машина остановилась, а дальше?

И она рассказала. Сердце Ская колотилось в груди от осознания того, насколько она и Рэдфут были близки к смерти. Но почему? Видимо, кому-то понадобилась камера Шалы. Но, опять же, зачем? В ломбарде за нее много не выручишь. Кто-то хотел помешать пиарщице выполнить работу? Да. Но Рэдфут не узнал нападавшего. Конечно, он не знал каждого в городе… Но все равно, с чего парень так зациклился именно на этом «Никоне»?

– Ты знаешь кого-нибудь, кто желал бы тебя зла? – спросил Скай, когда Шала закончила.

Она фыркнула:

– Половина Совершенства, если верить мэру Джонсону.

– Нет, я имел в виду что-то более личное, – пояснил он.

– Нет.

– Что насчет парня?

– Нет.

Скай улыбнулся:

– Нет – в смысле у тебя нет парня, или ты не считаешь, что он может охотиться за твоим оборудованием.

– Оба варианта.

Что-то сродни облегчению поселилось в груди.

И тут же пришла новая мысль – отчасти совершенно безумная. Возможно ли, что камера понадобилась неизвестному потому, что Шала засняла на нее что-то или кого-то? Маловероятно. В Совершенстве, конечно, не обходится без преступлений, но за те три года, что Скай возглавляет полицию, случился лишь один эпизод случайной стрельбы, дюжина взломов и – самое «любимое» – целая эпидемия домашнего насилия. А девяносто процентов рабочего времени приходится разбираться с пьяными водителями и потасовками в «Напуганном цыпленке».

– Итак, вернемся к сегодняшнему вечеру, – встряхнулся Скай, осознав, что Шала давно молчит. – Ты услышала выстрел, а дальше?

Она, наверное, ужасно испугалась.

– Поначалу меня будто парализовало, но потом я разозлилась.

Скай усмехнулся:

– На меня выстрелы действуют так же.

– И тогда пошла за ножом. – Голос Шалы звучал напряженно. Она стиснула руки, и белое полотенце, обернутое вокруг ладони, покраснело.

«Все могло быть куда хуже», – напомнил себе Скай. Если б его собаки не набросились на злоумышленника, сидящая рядом женщина сейчас бы… Скай мысленно поклялся поймать и наказать ублюдка. Но зная, что для работы лучше держать эмоции в узде, тут же задвинул жажду мести подальше и сосредоточился на деле. Шала тем временем продолжала:

– Когда собаки напали, он, видимо, уронил пистолет на крыльце. А потом не смог до него добраться, так что рванул к своей машине. И…

– Подожди-ка! – Скай свернул на больничную стоянку и ударил по тормозам. – Он оставил ствол на моем крыльце?

– Твои собаки – или лучше сказать, волки – его спугнули.

– Только частично волки, – пробормотал Скай и попытался спросить снова: – Так ты говоришь…

– Разве они не опасны?

Он нахмурился:

– Когда ты уходила, пистолет оставался на крыльце?

Затем достал телефон, чтобы позвонить Лукасу. Конечно, уже за полночь, но, прежде чем завязать с выпивкой, этот парень сотни раз вытаскивал Ская из постели, чтобы тот отбуксировал его пьяную задницу из «Напуганного цыпленка». Время платить по счетам.

– Нет. Я убрала его на холодильник. Боялась, что собаки каким-то образом в себя выстрелят.

– Это хорошо. – Скай очень надеялся, что она не смазала отпечатки. А еще волновался, что преступник мог вернуться за оружием.

Набрав номер, он кратко обрисовал соседу ситуацию с попыткой взлома и пистолетом, объяснил, что ему нужно, и велел быть настороже. Хотя вряд ли о Лукасе стоило слишком беспокоиться.

– Перезвони, как только все сделаешь.

Нажав отбой и заглушив двигатель, Скай полуобернулся к Шале:

– Готова?

Она перевела взгляд на больницу, и голубые глаза испуганно округлились.

– Тебе раньше никогда не накладывали швы?

Шала посмотрела на него:

– Конечно, накладывали. – Лицо ее побледнело, отчего глаза стали казаться еще голубее.

– Они обезболивают, прежде чем начать шить. – Забавно, она столько сегодня пережила, а сейчас испугана, кажется, сильнее всего.

– Я в курсе. – Шала не двинулась с места.

– Ну же. Давай покончим с этим. – Скай протянул руку, чтобы открыть дверь с ее стороны, случайно коснулся женской груди – и его пронзила нервная дрожь. Распахнув дверцу, он отклонился назад, стараясь не получать от происходящего слишком много удовольствия. – Пойдем.

Шала выбралась из салона, сделала несколько шагов, обходя грузовик, и наконец встретилась со Скаем, глядя на него огромными оленьими глазами. В подходящей ситуации эти глаза легко могли бы поставить мужчину на колени.

– Я просто сомневаюсь, что швы необходимы, – пробормотала Шала, уставившись на свою ладонь. – Ну правда, можно купить какой-нибудь пластырь, и уверена…

Скай фыркнул, положил руку ей на спину и подтолкнул вперед.

– Я дам тебе пулю, чтоб зажать зубами. Серьезно, это не так уж больно.

Она не шелохнулась:

– Я не боюсь стежков.

– Ну да. – На сей раз он крепко обхватил ее за плечи и повел рядом. – Обещаю, что буду держать тебя за руку. Можешь сжимать ее так крепко, как только захочешь. И клянусь, что не буду называть тебя трусливым котенком. Мяу, – поддразнил Скай.

Шала резко остановилась – ее кроссовки шаркнули по асфальту.

– Я… я не люблю больницы, – призналась она.

– Потому что там накладывают швы? – хохотнул Скай. – Или дело в иглах?

– Не поэтому…

– Ну же, я позабочусь, чтоб тебе дали леденец, когда все закончится. – Он снова подтолкнул ее вперед.

– Я не люблю больницы, потому что, когда мне было восемь, в одной из них на моих глазах умирали мои родители.

Голос Шалы исказился – от гнева или страха, точно не скажешь. Скай сбился с шага, в груди все сжалось. Он почувствовал себя бестактным придурком. На лице Шалы отразились одиночество и боль. Ему это было знакомо – с того самого дня, как его отец пристрелил мать, а потом наставил ружье на себя. Жизнь изменилась, когда Скай переехал к Эстелле и Рэдфуту, но одиночество так никуда и не делось.

Скай покрепче сжал плечи спутницы:

– Прости. Я подумал…

– Я знаю, что ты подумал. – Она вывернулась из его объятий и шагнула в двери больницы.

Хосе Даркуотер моргнул, с трудом разлепил веки и пожалел, что не захватил на той заправке пару миль назад еще одну чашку кофе.

После разговора со Скаем, он перезвонил в авиакомпанию и узнал, что у них есть поздний рейс до Хьюстона. Можно прилететь, взять в прокате машину и доехать до Совершенства. Вот только Хосе не подумал, что всю неделю пахал в офисе до ночи, и садиться за руль в таком состоянии опасно для здоровья. Увидев при въезде в город знак, провозглашающий, что в Совершенстве проживает 893 человека, Хосе едва не съехал на обочину, чтобы прикрыть глаза.

«Восемьсот девяносто три?»

Он готов был поклясться, что меньше. Они, видимо, посчитали и тех скончавшихся стариков, о которых рассказывал отец. Хосе чертовски надеялся, что число местных не снизится еще на одного. Своими безумными выходками и убеждениями Рэдфут просто сводил его с ума, но с какой стороны ни глянь – у Хосе не могло быть отца лучше. Проблема в том, что Рэдфут вряд ли так же гордится сыном.

Несомненно – Хосе разочаровал своего старика. И чтобы это исправить, нужно забить на все свои мечты и стремления и превратиться в точную копию Ская. Как бы Хосе ни уважал сводного брата, он точно знал, что таким же никогда не станет. На самом деле Хосе возмущался и злился, черт возьми! Злился на Ская, негодовал на близость, возникшую между ним и Рэдфутом. И в то же время радовался, что рядом с отцом кто-то есть. Если бы не Скай и Мария, Даркуотер-младший никогда бы не смог уехать. А застрять в Совершенстве насовсем примерно так же приятно, как наступить на домик огненных муравьев.