вижу—скала разверзлась, и прялка моя упала

в щель. Нагнувшись, я увидела внизу пещеру,

в которой сидела старуха. Я попросила ее дать

мне прялку.

— Девушка, — сказала она, — я не могу

встать с места, спустись сама и возьми.

— А как ж^е мне спуститься к тебе?

— Через овраг, девушка.

Пошла я через овраг и увидела, что дверь

в пещеру открыта. Вошла в пещеру, взяла

прялку и хотела было вернуться, но двери уже

не было.

— Нани (бабушка), куда делась дверь? —

спросила я.

— Деточка, поди ко мне, я хочу кое-что

сказать тебе, а там покажу дверь.

Когда я подошла к старухе, она сказала:

— Возьми веник и подмети сени.

Когда я сделала это, старуха спросила:

— Чьи сени чище — мои или ваши?

— Твои чище, наш*, — ответила я, хотя наши

были чище.

Армянские сказки

Потом она сказала:

— Деточка, садись ко мне, я положу голову

к тебе на колени, а ты поищи в ней маленько.

Когда я сделала и это, старуха спросила:

— Чья голова чище — моя или твоей

матери?

— Твоя, нани, — ответила я.

Потом старуха сказала:

— Меня клонит ко сну, дай-ка я положу

голову к тебе на колени и немного вздремну.

Когда я засну — потечет черная вода, — ты меня

не буди, потечет красная — не буди. Но когда

потечет желтая, ты сейчас же меня разбудишь.

— Хорошо, — сказала я.

Старуха заснула. Вижу, полилась черная

вода, — я ни слова. Потом полилась красная, —

я все молчу, но когда полилась желтая, я

закричала:

— Нани, вставай, полилась желтая вода!

Старуха мигом вскочила с места, схватила

меня за ноги и погрузила в воду: волосы^мои

стали словно золотые. Потом старуха, показав

мне дверь, говорит:

— Теперь, девушка, иди с богом.

Я вышла из пещеры и пришла к нашему

стаду.

«Как же мне быть теперь, — сказала я

про себя, — если покажусь с этими волосами

мачехе — она меня прибьет и выдерет мне во*

л осы».

Попросила я пастуха зарезать барашка с тем,

чтобы он мясо взял себе, а шкуру дал мне.

— Сделаю это для тебя, — сказал пастух и,

встав, зарезал барашка.

— Посиди немножко, — сказал он мне, —

зажарю шашлык, и съедим вместе.

Зажарил он шашлык, съели мы, и потом он

дал мне шкуру барана. Я надела ее на голову

и закрыла волосы. Когда же шкура высохла на

солнце, вечером я собрала стадо и погнала

домой. Прихожу домой, а мачеха набросилась на

меня:

— Почему не сучила всей шерсти? — и

ударила меня. — Иди-ка сюда, я помою тебе

голову: сегодня суббота.

— Не хочу сегодня мыть голову, —

ответила я.

Тут родная дочь мачехи подскочила, сорвала

с меня шкуру, и мои золотые кудри

рассыпались по плечам.

— Что это значит?—заорала на меня мачеха.

Тогда я ей все подробно и рассказала.

— Смотри-ка, чтоб утром ты повела мою

дочку на скалу; пусть и у ней будут золотые

кудри, — сердито сказала мачеха.

Утром, чуть свет, она вывела стадо, дала

сестре фунт шерсти, хлеба, и мы пошли. Там я

показала сестре скалу. Она стала на ней и

начала сучить шерсть. Скала раздвинулась, и

прялка упала в щель. Сестра нагнулась и,

увидев в пещере старуху, сердито сказала:

—' Передай <мне, нани, прялку!

— Девушка, я стара, не.могу встать с места.

— А где же- вход в пещеру?

— Через овраг.

Когда сестра вошла в пещеру, взяла прялку

и, обернувшись, не нашла двери, она спросила:

— Где же, нани, дверь-то?

— Поди, девушка, — ответила старуха,—

у меня к тебе дело.

Сестра подошла к ней, а старуха спросила:

— Чьи сени хороши — ваши или наши?

Та сердито ответила:

— Конечно, наши!

— Ладно, не взыщи, я старая женщина, нет

у меня никого, чтобы держал сени в чистоте.

Сядь-ка, я положу голову на твои колени,

поищи у меня маленько в голове.

Когда она поискала, старуха спросила:

— Чья голова чище — моя или у твоей

матери?

— Ну, конечно, у моей матери голова чище.

— Девушка, — ответила старуха, — я

маленько засну. Когда потечет желтая вода, ты не

буди, потечет красная — не буди. Но когда

потечет черная — ты меня разбуди.

Старуха заснула. Потекла желтая и красная

вода, девушка не будила старухи, потекла

черная вода — девушка разбудила ее. Та встала,

схватила ее за ноги и погрузила в черную воду.

Несчастная вся почернела, а на лбу у ней по

вис кусок кожи.

— Ну, теперь можешь итти, дверь открыта,—

сказала старуха.

Та обернулась и, увидев, что дверь открыта,

.взяла прялку, вышла из пещеры и пришла ко

мне.

При виде ее я ужаснулась и спросила:

— Что случилось с тобой?

— Не знаю, — ответила она, — старуха меня

погрузила в воду, и я стала такая.

Так мы и пошли домой. Когда мачеха увидела

свою дочь, она взяла палку, исколотила меня и

выгнала из дому. Вышла я в поле, села под

дерево и заплакала. Тут пришли твои люди и

забрали меня.

Я спросила у них:

— Куда же вы меня ведете?

— Мы берем тебя для царевича, — ответили

они.

Вот таким образом я и попала сюда.

«Маргаритлер», кн. I. Записана

в араратской деревне (Аштарак).

Жил-был в городе Багдаде царь. Однажды он

сказал своему визирю:

— Дай-ка я издам приказ и посмотрю,

исполнит ли его население.

— Делай, как хочешь, воля твоя, — ответил

визирь.

Объявили по городу царский приказ? чтобы

никто не смел зажигать у себя света.

Ослушнику грозило наказание быть посаженным на

кол.

С наступлением темноты царь велел своим

людям ходить по городу и смотреть — нет ли

где-нибудь света.

Царские гонцы нигде не заметили света, но

когда они вышли на окраину города, то в одном

окошке увидели свет.

Войдя тихонько в дом, они застали ткача,

работавшего на станке, а рядом^ с ним — его жену,

прявшую на прялке. Притаившись, они

услышали такой разговор:

— Муженек, меня клонит ко сну, — сказала

жена мужу.

— Положи голову ко мне на колени и усни, -—

ответил муж.

Жена доложила голову на колени мужа и

заснула. Через некоторое время мущ разбудил

жену ц сказал:

— Жена, теперь ты садись за прялку, а я

посплю. Ж«на встала, села за прялку, и муж

положив голову на колени жены, заснул.

Гонцы доложили царю:

— Царь, во всем городе лишь у одного ткача

горел свет.

— Вызовите ко мне этого ткача, — велел

царь.

Когда ткач явился, царь сказал:

— Как это ты посмел нарушить мой приказ?

Ведь приказал же я, чтобы в городе никто не

зажигал света!

Ткач ответил царю, что он человек бедный,

живет своим трудом, что у него не будет куска

хлеба, если он не станет работать днем и

ночью.

— Послушай, — сказал царь, — ты, видно,

человек хороший. Чего тебе быть ткачом? Поди

убей свою жену, приходи ко мне, и я тебя

сделаю визирем: пей и гуляй в полное свое

удовольствие до конца своей жизни.

— Нет, царь, — ответил ткач, — если даже не

дадут мне заниматься своим ремеслом, я скорее

милостыню стану просить, но жене моей вреда

не причиню.

— Ну, так проваливай, чорт с тобой!

Ткач ушел, и царь велел вызвать его жену.

Пришла она в царский диван х и спросила:

—- Царь, зачем ты вызвал меня?

™ Я знаю, ты женщина хорошая, но до

каких же пор ты хочешь работать на прялке и

быть женой ткача?—сказал царь.

— А что же мне делать, царь?

* Д р Ч а ц ~ «суд», приемная палата во задрце.

— Поди убей мужа, вернись ко мне: я тебя